- Молодые люди, обвиняемые по делам "Нового величия" и "Сети", подвергаются зверским пыткам и психологическому давлению.
- Родственники обвиняемых по двум наиболее одиозным делам ФСБ последнего времени борются за своих детей, пытаются вместе противостоять произволу следствия и суда.
- Эти дела нужны ФСБ для того, чтобы припугнуть молодежь, неожиданно для власти проявившую протестную активность и вышедшую на улицы.
- Правозащитники уверены: президент Путин, высказавшись 11 декабря по делу "Нового величия" и "Сети" до завершения следствия, нивелировал понятие презумпции невиновности.
Марьяна Торочешникова: В Москве в следственном изоляторе голодают обвиняемые по делу "Нового величия", известному также как "дело экстремистов из "Макдональдса". По мнению ФСБ, несколько юных россиян организовали экстремистское сообщество и собирались создать трибунал над членами российской правящей верхушки.
Корреспондент: Эта драматическая история борьбы за освобождение молодых людей от преследования силовиков еще не завершена. По уголовному делу "Нового величия" проходят десять человек, в том числе две девушки: 18-летняя сотрудница ветеринарной клиники Анна Павликова (на момент ареста она была еще несовершеннолетней) и 19-летняя студентка Ветеринарной академии имени Скрябина Мария Дубовик. Группа была задержана в марте этого года по обвинению в создании экстремистского сообщества; брали ребят жестко, с помощью ОМОНа.
Видеоверсия программы
В истории создания "Нового величия" (название, по одним данным, придумал Руслан Костыленков, по другим – внедренный сотрудник ФСБ Александр Константинов, он же Руслан Д.) много загадочных событий, скрытых или вымышленных имен. Участники группы познакомились в чате мессенджера Телеграм, встречались несколько раз в "Макдональдсе" на Арбате, затем на арендованной квартире.
Вся эта история – не что иное, как полицейская провокация
Максим Пашков, адвокат Марии Дубовик: Вся эта история – не что иное, как полицейская провокация. Вменяемое деяние было бы невозможным без активного провоцирования на это со стороны сотрудников спецслужб. Молодые люди нашли друг друга в интернете, они имели отрицательное отношение к власти-матушке, они встречались, обсуждали политические новости, критиковали власть, но это не образует состав преступления.
Корреспондент: Эта история получила широкую огласку после выхода ряда публикаций в оппозиционных массмедиа: с этого момента на судебные процессы стали приходить не только общественные деятели и правозащитники, но и рядовые неравнодушные граждане. Наибольшую активность в этот период проявляли сами родители арестованных девушек, они регулярно выступали в прессе и на публичных акциях, чтобы придать этой истории еще большую огласку. К концу лета ситуация достигла такого накала, что 15 августа гражданские активисты провели в Москве несанкционированную акцию под названием "Марш матерей".
Работа адвокатов и общественных деятелей принесла результаты: буквально на следующий день, 16 августа, судья Дорогомиловского районного суда города Москвы вынесла решение – перевести Анну Павликову и Марию Дубовик под домашний арест. Адвокаты фигурантов "Нового величия" также бились за то, чтобы и четверых ребят перевели под домашний арест, но безрезультатно. Руслан Костыленков (следствие считает его лидером группы), Дмитрий Полетаев, Петр Карамзин и Вячеслав Крюков останутся в СИЗО до середины марта следующего года. Задача защиты – закрыть уголовное дело по "Новому величию", освободить всех десятерых фигурантов и привлечь к ответственности провокаторов из числа силовиков, в том числе и оперативного сотрудника под псевдонимом Руслан Д.
Марьяна Торочешникова: Родственники молодых людей, обвиняемых по двум наиболее одиозным делам ФСБ последнего времени, объединившись в родительскую сеть, борются за своих детей и пытаются вместе противостоять произволу следствия и суда, безнаказанности сотрудников ФСБ, пытавших их детей. У нас в гостях Ирина Яценко, правозащитник, эксперт движения "За права человека", и Юлия Павликова, мать обвиняемой по делу "Нового величия" Анны Павликовой.
Очень распространенная поговорка для таких случаев: нет дыма без огня. Почему схватили именно ваших детей? Может быть, они делали что-то другое, о чем не знали ни родители, ни друзья?
Юлия Павликова: Да ничего они не делали! Это все было перед выборами, и единственная позиция ребята была – за честные выборы. Они хотели быть наблюдателями, держались такого мнения, что, если выборы нечестные, тогда и не надо ходить голосовать.
Ирина Яценко: И "Новое величие", и "Сеть" – эти уголовные дела возникли примерно в одно время. Провокация в отношении "Нового величия" началась где-то в ноябре 2017 года. Что касается "Сети", первый арест тоже произошел в конце года, в декабре 2017-го. И в этих двух делах фигурируют 05.11.2017, это "мальцевская революция" и признанная экстремистской в РФ "Артподготовка". Люди по всей России объединялись, и не важно, с какими посылами, многие люди просто хотели перемен в стране.
Марьяна Торочешникова: В основном это были молодые люди?
Ирина Яценко: Не только. Если говорить об "Артподготовке", то там абсолютно разный контингент, в основном это регионы и в основном люди зрелого возраста, часто даже пенсионеры, которые находятся в очень тяжелом материальном положении. И вот это недовольство социальным положением, бедностью, нищетой заставляет людей задумываться о том, что в стране надо что-то менять. "Мальцевская революция" именно об этом: люди, которые искренне туда шли, хотели перемен, и кто-то воспользовался этим их желанием. То есть, с одной стороны, это пожилые люди, а с другой стороны, молодежь, которая в 2017 году неожиданно для власти вышла на улицы и начала протестовать. Первый митинг был заявлен против коррупции, и 2018 год прошел у нас под лозунгом противодействия Путину и его власти: уже 18-й год, по факту пятый срок подряд.
Марьяна Торочешникова: То есть власти решили припугнуть молодежь?
Ирина Яценко: Да. Цель – сделать так, чтобы люди (молодые – в первую очередь) боялись протестовать, высказывать свое мнение, устраивали бы некую самоцензуру: не надо говорить лишнего, выходить на улицы, чего-то требовать, потому что могут прийти, устроить обыск, арестовать, посадить за экстремизм, терроризм. Если экстремизм – это до пяти лет лишения свободы, то терроризм – от двенадцати. И люди уже начинают задумываться, стоит ли.
В деле "Сети" некоторые вещи из материалов дела попадали к журналистам и публиковались. В частности, там в качестве доказательств того, что человек готовил какие-то террористические акции, фигурирует то, что он обучался методам оказания первой помощи. Такая у них логика.
Марьяна Торочешникова: По уголовному делу о террористическом сообществе "Сеть" проходят 11 антифашистов из Пензы и Петербурга. А ФСБ утверждает, что "Сеть" – международная организация, и ее законспирированные ячейки якобы были созданы в Москве и в Белоруссии. Обвиняемые заявляют о пытках электрическим током.
Светлана Пчелинцева, мать Дмитрия Пчелинцева: Я разговаривала с Татьяной Москальковой, она спрашивает: "А что, у них какая-то привязка идет – правые, левые, еще что-то?" Я отвечаю: "Они антифашисты". Она говорит: "А разве это плохо?" Я говорю: "Вы знаете, я тоже думала, что хорошо, а вышло не очень".
Корреспондент: Сына Светланы Пчелинцевой, Дмитрия, задержали в октябре 2017 года. Его и еще десятерых молодых людей из Пензы и Санкт-Петербурга, преимущественно анархистов и антифашистов, подозревают в создании террористической группировки "Сеть". По версии следствия, "Сеть" была организована в 2014 году, Пчелинцев – руководитель и идеолог движения. Кроме него, в пензенском филиале состояли еще шесть человек. В 2016 году, считают в ФСБ, "Сеть" расширилась – открылись филиалы в Москве, Петербурге и Белоруссии. Цель движения – подготовка терактов и организация вооруженного мятежа. У следствия есть три основных доказательства этому, первое – найденное при обысках оружие, основная часть – у Дмитрия Пчелинцева.
Светлана Пчелинцева: После армии он работал в стрелковом клубе инструктором по практической стрельбе, и у него было разное оружие: и пневматические пистолеты, и о ружья, с которыми он участвовал в соревнованиях. Все оружие приобретено легально, зарегистрировано на него, хранится без всяких нарушений.
Корреспондент: Но у сотрудников ФСБ своя версия.
Светлана Пчелинцева: Все наше оружие фигурирует в деле как приобретенное специально для того, чтобы совершать действия, террористической направленности – для свержения власти.
Корреспондент: Боевые припасы нашли и у других обвиняемых. Родители утверждают: сотрудники ФСБ подкинули оружие во время обысков. Еще одно доказательство вины – признательные показания, которые, как утверждают обвиняемые, они дали под пытками. Правозащитное общество "Команда 29" выпустило фильм, где родители заключенных рассказывают о пытках над их детьми.
Татьяна Копылова, мама Юлиана Бояршинова: Его бьют по внутренним органам, по печени, по желудку, по селезенке.
Андрей Зломнов, отец Павла Зломнова: Сотрудник, предположительно Роман Андреев, выдавливал ему глаз, потом пальцем выдавливал барабанную перепонку.
Светлана Пчелинцева: Пытки начались сразу. Сына задержали 27-го, он находился под 51-й статьей, молчал, и вдруг 28-го наш сын начинает говорить такое, что у нас шевелятся волосы.
Корреспондент: Когда о пытках обвиняемых по делу "Сети" стало известно общественности, в нескольких городах России прошли акции в их поддержку. Накануне очередной акции "За наших и ваших детей" в поддержку фигурантов дел "Сети" и "Нового величия" Тверской районный суд арестовал Льва Пономарева, руководителя движения "За права человека", якобы за призыв участвовать в несанкционированном митинге. Пономарев неоднократно высказывался о возможной фальсификации дела "Сети".
Лев Пономарев: Я здесь вижу абсолютно заказной характер преследования. Если у них было бы на них хоть что-нибудь серьезное, то, очевидно, они бы так себя не вели. Я думаю, что это для погон.
Корреспондент: Из "серьезных" доказательств у следствия – видео, на котором часть обвиняемых играет в страйкбол. По версии ФСБ, это не игра, а подготовка к теракту. Родители настаивают: это просто хобби.
Если они в чем-то виноваты, они должны ответить за это перед законом, а не перед какими-то людьми, для которых не существует ни чести, ни совести
Светлана Пчелинцева: Мы же не говорим: откройте дверь и выпустите наших детей. Мы просим о честном разбирательстве. Если они в чем-то виноваты, они должны ответить за это перед законом и перед обществом, а не перед какими-то людьми, для которых не существует ни чести, ни совести.
Корреспондент: На встрече с Советом по правам человека президент России Владимир Путин сказал, что слышит о деле "Сети" впервые. Тогда же он согласился с необходимостью проверить факты неправомерного применения силы к обвиняемым.
Юлия Павликова: Это чистой воды провокация, там нет ни слова правды – ни в деле "Нового величия", ни в деле "Сети".
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, эти дела привлекли внимание общественности еще и потому, что родственники обвиняемых впервые заговорили о применении к ним пыток сотрудниками ФСБ. И то, что случилось с девочками (включая вашу дочь Аню), которых взяли под арест и отправили в следственный изолятор, тоже можно считать пыткой и способом давления. Как вы пытались противостоять этому? Сейчас, к счастью, ваша дочь под домашним арестом. Что она рассказывала, чего добивались от нее следователи?
Юлия Павликова: С самого начала, еще когда дома был обыск, ей говорили: "Ну, что ты сидишь? Сознайся, сознайся". Она спрашивала: "В чем я должна сознаться?" – "Ну, сознайся, что вот вы хотели свергнуть власть". Ей говорили об этом прямым текстом, и продолжают говорить. Причем это все было с криками, с матом. У нас в семье никто не ругается, а девочке 17 лет, ей было просто страшно это слушать. И ей постоянно говорили: "Ты, наркоманка, сознайся. Да мы тебя на 20 лет упечем, ты выйдешь старухой. Ты думаешь, ты родителям нужна? Да они тебя через два дня забудут". Это происходило дома, при нас. Мы пытались вмешаться, но мужа либо просто выгоняли из кухни, либо говорили: "Молчи!" Дома была паника и ужас. Это в шесть утра, и вообще никто не понимал, что происходит.
Когда ее отвезли в отделение, она там все время была с папой, и им не давали ни еды, ни воды: это тоже своего рода давление. Аня рассказывала, что ей велели посидеть в коридоре и провели мимо Руслана Костыленкова: он хромал на одну ногу, у него было распухшее лицо, взъерошенные волосы, ссадины, кровь, то есть было понятно, что над ним издевались. Они его специально провели перед Аней.
Ей угрожали: "Ты будешь говорить? Тебя что, ударить?" И держать в автозаке четыре часа на морозе около отделения – это тоже давление. Девочку десять дней держали в одноместной камере с диким освещением, когда практически ничего не видно, и с ней никто не разговаривал, она просто не понимала, что происходит, почему она здесь, чего от нее хотят. Когда к ней пришел правозащитник Еникеев, она сразу написала бумагу, как над ней издевались, как ее везли, содержали, и она первая заговорила о том, что Костыленкова били. Увидев эту бумагу в интернете, мы все просто поседели. Мы вообще долго не могли найти, в каком СИЗО она находится, мы везде звонили, но нам не говорили. Это все было ужасно, и это самые настоящие пытки, а на тот момент ей было 17 лет.
Марьяна Торочешникова: А для чего все это нужно? Есть смысл добиваться признания от человека, против которого есть какие-то улики, а здесь в чем человек признается, если даже не знает, в чем признаваться?
Ирина Яценко: Это еще "цветочки" по сравнению с тем, что происходило в деле "Сети". Там были жесточайшие пытки с применением электрошокеров, некой гальвано-машины, которую подключали к разным частям тела. Там есть показания многих ребят, в том числе Пчелинцева, вплоть до того, что у него крошились зубы, и рот наполнялся кровью от этих ударов тока. Так их заставляли признать вину. Люди невиновны, им не в чем признаваться, а от них требуют признания. Признание у нас – царица доказательств.
Марьяна Торочешникова: А какова реакция прокуратуры, следственных органов на жалобы родственников на эти пытки? В деле "Сети", насколько я знаю, были отказные материалы, но ближе к концу года в очередной раз отменили очередной отказ, и теперь снова будут проверять следователя, превышал ли он полномочия. А в деле "Нового величия"?
Юлия Павликова: Вот, допустим, Дима Полетаев сейчас находится в СИЗО, маме три месяца не дают свидания, а следователь говорит: "Вы мешаете следствию". Они с адвокатом даже подавали в суд, но там сказали, что следователь имеет право делать все, что угодно, и если он сказал, что мама мешает, значит, мешает. Мальчик сидит там три месяца, не понимая, что происходит, почему мама не может к нему прийти, и это тоже своего рода пытка. Родственники имеют право посещать два раза в месяц, но наши права так часто не соблюдаются, что мы уже сами не знаем, имеем ли право на что-то.
Ирина Яценко: Галина Полетаева не имеет свиданий со своим сыном уже четыре месяца, с августа, и не только она, но и родственники всех остальных фигурантов, которые находятся в СИЗО. У нас в стране сейчас происходит деградация, и не только в области экономики, но и в области профессиональных кадров. Профессиональный следователь, офицер полиции, ФСБ – что он ищет в качестве экстремиста? Человека, который считает, что сменяемость власти – это его гражданское право? Это же не экстремизм! У нас в первой статье Конституции написано, что Россия – демократическая страна, правовое государство, и сменяемость власти, право избирать и быть избранным – это основополагающее право, на котором зиждется демократия.
Дела "Нового величия" и "Сети" стали резонансными и взволновали очень многих людей, которые раньше не интересовались политикой. Здесь несовершеннолетний ребенок был подвергнут пыткам, давлению, нанесению вреда. Аня сейчас лежит в больнице, и уже на этом спасибо.
Но это же не первый случай! Мы говорим о политически мотивированных делах, но у нас есть целая плеяда дел в отношении членов "Хизб ут-Тахрир", запрещенной в РФ организации, и там ситуация ничуть не лучше. Их постоянно пытают, это преследование на основе религиозного мотива, при этом люди не признают вину и не дают никаких показаний. И они уходят на огромные сроки – 20–25 лет.
Давайте вспомним, сколько у нас дел по статье 228 (наркотики). Эта статья, как правило, применяется сотрудниками полиции, чтобы просто сделать план по раскрытию уголовных дел. Людям подбрасывают наркотики.
Марьяна Торочешникова: 11 декабря на встрече с членами Совета по правам человека Владимир Путин довольно много говорил о деле "Нового величия", и, в частности, ему задали вопрос, не считает ли он, что у российского следствия и правосудия проявляются какие-то садистские наклонности. Путин сказал: "По поводу того, что у нашего следствия, а тем более правосудия садистские наклонности, я считаю, что это аллегория, художественное преувеличение. Иначе что у нас за судебная система? В систему в известной степени включены и Конституционный суд, и Верховный суд. Это что там, одни садисты, что ли, работают? Давайте мы будем высказываться покорректнее. И суды, и правоохранительные органы – это наши граждане, они живут в той среде, в которой и мы все живем, воспитываются в таких же семьях, как мы и воспитывались, это часть нашего общества. Наверное, во всех массовых организациях случаются разные люди, и там всякие есть. И если вы посмотрите процент осужденных из числа вот этих правоохранителей, то он за последнее время вырос, и значительно. Это говорит о том, что работа по чистке рядов не стоит на месте, она активизируется и, в общем, приносит определенные результаты. Но чтобы все это минимизировать, нам нужны не репрессивные действия в отношении правоохранительной или судебной системы, а серьезная многовекторная, многоплановая работа". Это попытка прикрыть своих? Или президент реально не понимает, что происходит?
Юлия Павликова: Все он прекрасно знает и понимает. А что он должен был сказать? Признать, что в ФСБ, в судах сидят негодяи? Это не по-путински.
Ирина Яценко: Я считаю, что этот человек прекрасно знает все о делах "Нового величия" и "Сети" и не просто выгораживает своих, а защищает свою личную власть. В каждом из этих дел есть интерес ФСБ, КГБ (вывеску они сменили, но суть осталась та же). Я думаю, у нас сейчас страшнее, чем в 1937 году, потому что тогда люди прямо говорили: у нас есть классовые враги, и мы их уничтожим. А сейчас говорят, что у нас демократия, у нас суд, верховный, конституционный, да нет, не садисты они… И шансы на то, что ребят выпустят, уменьшаются после того, что сказал президент.
Марьяна Торочешникова: Вы имеете в виду вот это его высказывание? "Для привлечения своих сторонников это движение "Новое величие" планировало организовать вербовочную работу на Северном Кавказе, в Поволжье и в Крыму. Для организации акций изыскивают возможности приобретения бронежилетов, противогазов, шлемов. Тренировки по боевой подготовке и изготовлению зажигательных смесей проводились в январе, феврале 2018 года в помещении недостроенной больницы города Хотьково Московской области. Я посмотрю на это повнимательнее, я вам обещаю, я просто ничего не знал об этом, а вот теперь узнал, когда готовился к нашей встрече. Но я же тоже не могу сбрасывать со счетов то, что здесь написано, правильно?"
Ирина Яценко: О деле "Нового величия" и "Сети" говорили еще летом, и Песков утверждал, что дело взято под контроль. Действительно, в правовом демократическом государстве президент не имеет права вмешиваться в ход уголовного расследования. Но в данном случае 11 декабря он совершил очень страшную вещь – нивелировал понятие презумпции невиновности.
Марьяна Торочешникова: И это даже больше относится к делу "Сети". Президент говорит: "Вот, смотрите, что написано у меня в справке: "По местам сбора и жительства участников "Сети" обнаружены и изъяты учредительные и программные документы терсообщества, явно говорящие, что это своеобразное сообщество: закамуфлированное под огнетушитель СВУ на основе алюминиевой селитры, мощностью 2,5 килограмма в тротиловом эквиваленте, с самодельным детонатором, два пистолета Макарова с боекомплектами, гранаты с запалами РГН-1 и РГД-5, карабин "Сайга", курсоры для взрывчатых веществ и СВУ. Понимаете, это серьезная вещь. Нам что с вами, мало терактов где-то там?"
Ирина Яценко: Когда президент до завершения следствия говорит такое, он утверждает, что эти люди заведомо виновны. А президент – человек, который формирует общественное мнение, и такие утверждения означают, что эти люди будут признаны виновными и сядут.
Марьяна Торочешникова: А что за история с Северным Кавказом, Крымом, Поволжьем, которая вдруг появилась в деле "Нового величия"?
Может быть, надо не запугивать молодых людей, а дать им больше шансов чем-то заниматься, чтобы они приносили пользу?
Юлия Павликова: Когда я это прочитала, у меня возник вопрос: кто это сочиняет? Сидит какой-то шут и думает, что бы еще придумать. Я сама читала все чаты, и был такой момент, когда этот провокатор Руслан Д., который проходит свидетелем по этому делу, пишет в чате про создание региональных ячеек. Дальше это не обсуждалось никем из ребят. Он самый настоящий подстрекатель. Он даже пишет в показаниях, что на свои деньги снимал офис, купил принтер и скрытую камеру и снимал каждое их собрание. Кто дал ему такое право?
Вчера Аня с адвокатами и с папой ездила на ознакомление с готовыми экспертизами. Как оказалось, есть экспертиза по экстремизму, в которой ничего не нашли: там нет ни слов, ни призывов, никаких признаков экстремизма. Следствию не понравился такой поворот дела, и они назначили новую экспертизу в другом месте, и там уже нашли признаки экстремизма в какой-то листовке. Ждем экспертизы по терроризму.
Марьяна Торочешникова: И для чего все эти усилия?
Ирина Яценко: Власть охраняет себя, старается не допустить самоорганизации молодежи. Не знаю, добьются ли они своей цели, испугают ли молодых людей…
Марьяна Торочешникова: Каких решений вы ждете от следствия, суда, прокуратуры?
Юлия Павликова: Честно говоря, очень страшно. Это материнская боль – ты смотришь на своего ребенка и видишь, как ей больно, плохо, она в депрессии. Сейчас Аню кладут в клинику неврозов. И ты не знаешь, чего ожидать. В деле ничего нет, просто какой-то чат, где разговаривали люди, но что они еще придумают – непонятно. Конечно, мне очень хочется, чтобы наш президент разобрался в этом. Да, он не может вмешиваться в деятельность суда, но, наверное, тут надо вмешаться в структуру ФСБ: почему они этим занимаются, на каком основании все это делается. Может быть, надо не запугивать молодых людей, а дать им больше шансов чем-то заниматься, чтобы они приносили пользу?
Ирина Яценко: Когда это дело начиналось, у меня был более позитивный настрой: я думала, мы сможем сделать так, чтобы оно не дошло до суда. Сейчас уже видно, что этот поезд несется, и на суде ребят, скорее всего, признают виновными, а дальше все зависит от адвокатов и правозащитного сообщества: насколько они и родители будут готовы этому противодействовать. В таких делах решения принимаются не в суде, а намного выше. Я думаю, по делам "Нового величия" и "Сети" принимать решения будет Путин. Были случаи, когда давали по отсиженному, давали условные сроки, но в этом деле я советовала бы морально готовиться к самому плохому варианту (дай бог, конечно, чтобы все было иначе).
