- Правозащитники добиваются признания неконституционными положений закона, позволяющих надзирателям прерывать рассказы заключенных о пытках.
- Стендап-комики, работающие в России, после волны буллинга в социальных сетях извиняются за шутки.
- Увольнение учительницы биологии из-за секс-просвета стало поводом для дискуссии о "правильном" облике учителей.
ПЫТКИ – НЕ СЕКРЕТ
Уже более 30 заключенных потребовали возбуждения уголовных дел из-за изнасилований и пыток в Саратовской тюремной больнице №1. Их жалобы приняли работающие на месте сотрудники Главного следственного управления Следственного комитета России: об этом сообщает правозащитный проект Gulagu.net. Ранее он опубликовал видеосвидетельства страшных пыток в этом тюремном учреждении.
Видеоверсия программы
Теперь тюремщики вправе по своему усмотрению прерывать беседы наблюдателей с заключенными
А бывшие члены Общественных наблюдательных комиссий Санкт-Петербурга и Москвы на этой неделе дошли до Конституционного суда России. Они добиваются отмены положений закона, которые запрещают наблюдателям расспрашивать заключенных о насилии и пытках. Этот запрет появился в законе об Общественных наблюдательных комиссиях в 2018 году, и теперь тюремщики вправе по своему усмотрению прерывать беседы наблюдателей с заключенными, хотя по международным стандартам такие беседы должны проходить конфиденциально.
Одну жалобу в Конституционный суд подали Яна Теплицкая и Роман Ширшов, которых в апреле 2019 года выгнали из следственного изолятора "Кресты" из-за разговора с обвиняемым по делу о теракте в питерском метро. Вторая жалоба принадлежит Евгению Еникееву, с которым произошла аналогичная история в следственном изоляторе "Лефортово". Интересы всех этих заявителей в Конституционном суде представляет юрист Григорий Вайпан.
Григорий Вайпан: Это судебное дело было инициировано членами ОНК, но, конечно, главные интересанты здесь не они, а сами заключенные. Именно они подвергаются насилию, унижениям, сталкиваются с нарушением своих прав. Поправки, которые мы оспариваем, значительно усложняют, а иногда делают невозможной нормальную деятельность членов ОНК в интересах заключенных.
Один из заявителей по этому делу – Евгений Еникеев – обратился с жалобой в Европейский суд, а другие истцы сделают это же в ближайшее время. Заявители жалуются на нарушение их права на получение информации. В России это право гарантировано статьей 29 Конституции, в Европейской конвенции закреплено в статье 10. В данном случае речь идет об общественно значимой информации – информации о предполагаемом насилии и пытках. И у ОНК, как у общественных контролеров, есть право на доступ к такой информации и по Конституции, и по Конвенции.
СВОБОДА САМОВЫРАЖЕНИЯ КАК ПОВОД ДЛЯ ТРАВЛИ
Благодаря популярности соцсетей кибербуллинг приобретает подчас невероятный размах
Стендап-комики, работающие в России, после волны буллинга в соцсетях снова извиняются за шутки. На этот раз поводом для давления стала давняя реплика из Stand Up Battle с участием комиков Арианы Лолаевой и Александра Ни. У обоих сейчас закрыты комментарии в социальных сетях.
Историю Арианы Лолаевой в основном обсуждают в контексте права на свободу слова, но я в ней вижу и повод поговорить еще об одной, не менее важной проблеме – кибербуллинге. Это явление благодаря популярности соцсетей приобретает подчас невероятный размах, часто при полном попустительстве правоохранительных органов. Дошло до того, что проблему травли в интернете по жалобе заявительницы из России разбирал даже ЕСПЧ.
Бывает, что травля в интернете начинается по инициативе общественных объединений и неформальных движений
Что такое кибербуллинг? У нас на видеосвязи – участница Консорциума женских неправительственных организаций, адвокат Мари Давтян.
Мари Давтян: Это преследование, сообщения с угрозами в интернете, социальное бойкотирование, иногда переход к действиям угрожающего характера в соцсетях. Чаще всего это огромное количество оскорбительных, унизительных сообщений, иногда с угрозами. Травля в интернете начинается, в том числе, по инициативе разного рода общественных объединений и неформальных движений. К сожалению, кибербуллинг не имеет никакого правового определения: с юридической точки зрения его не существует.
Марьяна Торочешникова: Кого чаще травят?
Мари Давтян: Тех людей, которые, по мнению условного большинства, совершили что-то, что не соответствует морально-этическим представлениям этого большинства. Самые яркие примеры – это женщины, сексуальные меньшинства, иногда несовершеннолетние дети. Но, по нашему опыту, чаще всего это женщины, которые подвергаются травле, в том числе, по инициативе разных мужских движений, например, "Мужского государства".
Марьяна Торочешникова: Так называемая "порноместь", когда бывший партнер выкладывает интимные фотографии своей бывшей партнерши в Сеть, это тоже разновидность кибербуллинга? И вот от этого теоретически уже можно как-то защититься, и именно об этом было решение ЕСПЧ, который обвинил российскую полицию в бездействии.
Кибербуллинг не имеет правового определения: с юридической точки зрения его не существует
Мари Давтян: Да, это тоже форма кибербуллинга. И эти виды деятельности у нас запрещены законом. Есть статья 137-я УК, которая предусматривает прямую ответственность за распространение информации, составляющей личную тайну лица, без его согласия. Однако правоохранительные органы часто не желают проводить проверки по этим обстоятельствам. Есть прямое обязательство государства защищать людей от угрозы насилия, в том числе психологического. Системные угрозы вполне могут перейти в реальные действия, а на сотрудников полиции возложена обязанность предотвращать совершение преступлений. Поэтому мы всегда рекомендуем писать заявление об угрозах применения насилия.
Свобода слова предполагает, что мы не всегда слышим то, что нам нравится, и к шуткам стоит относиться как к шуткам. И если комики неудачно пошутили, то те люди, которые их травят, реально нарушают права человека.
Иногда бывают конкретные инициаторы травли, как в ситуации с Поздняковым, и это же не первый случай (вспомним девушек, участвовавших в клипах Rammstein и других музыкальных групп). Конкретный человек говорит "фас", и это создает реальную угрозу женщинам. Он просто развлекается, а ведь кто-то может воспринять эти слова всерьез и что-то совершить. Вот одного из комиков избили, например. Поэтому такие действия, которые разжигают травлю, тоже должны быть запрещены, за это должна быть ответственность.
Марьяна Торочешникова: Поздняков – это один из активистов так называемого "Мужского государства", которое сейчас призывают признать экстремистской организацией и запретить. Во всяком случае, в Нижнем Новгороде прокуроры обратились в суд с таким требованием.
Если комики неудачно пошутили, то те люди, которые их травят, реально нарушают права человека
Мари Давтян: На них давно уже обращали внимание, потому что вся концепция этого движения основана на открытой ненависти к женщинам и сексуальным меньшинствам.
Марьяна Торочешникова: Если травлю в интернете так остро переживают взрослые, что же говорить о детях и подростках? Меня поразили данные мониторинга Центра "Безопасность 2.0" Российского фонда мира: число случаев буллинга школьников в интернете только за первое полугодие 2021 года выросло более чем в два раза по сравнению со всем прошлым годом.
Ситуацию комментирует Мария Зеленова, клинический психолог, руководитель психологической службы программы "ТравлиNet". Эту программу придумали в Благотворительной организации "Журавлик".
Мария Зеленова: Проблема стоит очень остро, особенно в период пандемии и дистанционного обучения. Наши коллеги из Mail.ru Group проводили обширное исследование: 76% подростков не рассказывают родителям о кибербуллинге, боясь, что им просто "отрубят" интернет. И в данном случае это действительно единственный практический инструмент, хотя, конечно, это неконструктивно, ведь в интернете ребенок и учится, и отдыхает.
76% подростков не рассказывают родителям о кибербуллинге, боясь, что им просто "отрубят" интернет
Марьяна Торочешникова: В чем особенности сетевого буллинга, если его сравнивать с "живой" травлей в школе?
Мария Зеленова: Эта травля распространяется с космической скоростью. Когда какой-то мем или видео попадает в интернет, оно за считаные часы может набрать миллионы просмотров по всему миру, и этот процесс никак нельзя остановить. Кроме того, кибербуллинг может осуществляться анонимно, и жертва не может поговорить со своим обидчиком, отстоять свою точку зрения. Третье – это невозможность физически прекратить травлю: ребенок может сменить класс, школу, город, но и там его догонит эта информация.
Выходя в интернет, ребенок становится беззащитным. Все его открытые профайлы просматриваются совершенно незнакомыми людьми, и эти люди могут быть опасны. Отправляя любое фото или видео даже в самой скрытой переписке в WhatsApp, надо понимать, что это может стать достоянием общественности.
Марьяна Торочешникова: Как могут взрослые помочь детям защититься?
Мария Зеленова: Нельзя в XXI веке, когда мы все живем в интернете, пытаться сохранить ребенка под стеклянным колпаком. Важно с очень раннего возраста обучать детей безопасному поведению в интернете, здоровой коммуникации, уважению чужих границ. Если травля уже началась, обязательно надо поддержать своего ребенка. Важно разговаривать со взрослыми, ответственными за группу детей, затеявших травлю: они должны помочь выработать адекватные, здоровые правила поведения.
Выходя в интернет, ребенок становится беззащитным
Марьяна Торочешникова: На сайте "ТравлиNet" есть подробная инструкция для родителей, учителей и детей, которые столкнулись с травлей, причем не только в интернете.
ЧТО МОЖНО РОДИТЕЛЮ, НЕЛЬЗЯ УЧИТЕЛЮ
Настоящей травле в интернете подверглась учительница из Санкт-Петербурга Ольга Щеголёва. Instagram заблокировал несколько ее постов после массовых жалоб пользователей. До этого Щеголёву уволили из школы за то, что в нерабочее время она вела проект "Не стыдно" – о том, как разговаривать с детьми о сексе. Родители посчитали, что такая деятельность неприемлема для учителя.
С нами оргсекретарь независимого профсоюза "Учитель" Ольга Мирясова.
Ольга Мирясова: К сожалению, такие истории происходят регулярно. Мы занимались, например, проблемой учителя игры на гитаре из детской музыкальной школы в Нижневартовске, который резко высказывался в соцсетях по поводу перехода на дистант, причем он это удалил, но ему все равно вынесли взыскание. Работать в этой атмосфере становится сложно – постоянное давление или опасения, что родители будут обвинять.
Марьяна Торочешникова: Существуют ли какие-то этические кодексы для учителей?
Работать в этой атмосфере становится сложно – постоянное давление или опасения, что родители будут обвинять
Ольга Мирясова: В некоторых школах есть такие этические кодексы, где-то прописывают определенный дресс-код для учителей. Года четыре назад в одном из регионов даже были попытки ввести форму для учителей, но они ничем не закончились. На уровне законодательства, конечно, ничего подобного нет.
Самое большое раздражение родителей вызывают фотографии учителей с алкоголем. А если человек совмещает работу в школе с каким-то увлечением, то тут еще больше вопросов. Но это абсурд – требовать от учителей, чтобы они строго соответствовали какому-то идеальному образу!
Марьяна Торочешникова: Учитель вправе без ущерба для своей основной деятельности вести, например, просветительный блог о сексе, как это делала учительница из Санкт-Петербурга?
Ольга Мирясова: Безусловно. Очень плохо, что сейчас в школах так мало внимания уделяется образовательным мероприятиям, связанным с секс-просветом. Без этого невозможна, например, профилактика абортов.
Марьяна Торочешникова: На видеосвязи с нами – учитель географии из Санкт-Петербурга Роман Шуплик.
Роман Шуплик: Я нахожу большую проблему в несовершенстве нашей законодательной базы и тех документов, которыми регламентируется профессия педагога. С одной стороны, мы работаем по профессиональному стандарту педагога, и там в качестве требования выдвигается соблюдение правовых, нравственных и этических норм, а также требований профессиональной этики. Но к такой формулировке можно много чего привязать. С другой стороны, есть письмо министерства 2019 года, которое предлагает нам примерные положения о профессиональной этике. В итоге во многих локальных нормативных актах школы мы можем увидеть, что педагог должен быть примером высокого морального долга как в школе, так и за ее пределами. И, наконец, внешний вид, который должен соответствовать задачам образовательной программы. Вот здесь я совсем теряюсь в догадках: что они имели в виду?
Марьяна Торочешникова: Но ведь часто получается, что учителей фактически лишают неприкосновенности их личной жизни. Истории с увольнениями из-за татуировок, фотографий в купальниках, из-за видеоблога о сексе – это же все происходило с подачи родителей и администрации.
Это абсурд – требовать от учителей, чтобы они строго соответствовали какому-то идеальному образу!
Роман Шуплик: Все-таки случаи конкретного увольнения по статье можно на пальцах пересчитать. А вот случаев притеснения путем кулуарных разговоров или вызывания на ковер действительно много. Практически у любой администрации есть возможность создать такие условия, при которых человек посчитает для себя единственным вариантом уход или из учебного учреждения или вообще уход из профессии, что, конечно, очень плохо.
Марьяна Торочешникова: Что же делать с жизнью в соцсетях?
Роман Шуплик: Например, у меня есть две страницы в Instagram. Одна – учительская, где я говорю о географии, другая – личная закрытая страница, куда я не допускаю детей до достижения ими 18 лет.
