25 апреля в 23 часа в программе Александра Гениса – "Картежники" Сезанна в музее Метрополитен; К чему ведет "огугливание" мозгов; Разговор о поэзии в эпоху Опры.
…Преферанс – типично советская игра. Гоняя мелкую рябь в пруду фортуны, он кончается не разорением, а изнеможением. Потому преферанс так часто замещает сон, что трудноотличим от него. Сочувствуя общей монотонности бесправной жизни, преферанс с его укачивающим ритмом, поддерживает лишь тлеющий азарт – угли страсти и пепел переживаний. В нем нет по блатному щедрого излишка свободы – одна фронда, ограничивающая случай раскладом и прикупом.
Причем, если шахматы – тоталитарная игра, не оставляющая место случаю, то преферанс, держа приоткрытой дверь на волю, идеально вписывается в ленивый автократический режим. Короче, преферанс – это Евтушенко карт.
Поддаваясь расчету, риск воспитывает не счастливых, а успешных игроков, ведущих безошибочную партию. Но свободному миру нужна слепая схватка с хаосом, которая нестесненно разворачивается лишь в самых примитивных азартных играх, вроде монте-карловской рулетки или воровского "очка".
Чтобы вступить в такую игру, мы должны отказаться от мелких преимуществ, сделавших нас венцом природы – интеллекта и психологии. Оставшись наедине с голым случаем, мы теряем право на антропоморфные сравнения. Судьба не похожа ни на человека, ни даже на Бога, как-никак сотворившего нас по собственному образу и подобию. Страстный игрок Пушкин, скажем, представлял ее вроде Пугачева – "огромной обезьяной, которой дана полная воля".
А также 25 апреля в 23 часа в программе "Поверх барьеров. Американский час":
Три точки зрения на интернет
…Оптимисты уверены, что интернет сделает информацию ещё более свободной и демократичной, что любовь восторжествует, и пироги будут печь себя сами. Пессимисты думают, что лучше бы ничего нового не происходило, что мир идет к своему концу и что только книги и журналы дают свободу и независимость разуму. И, наконец, третья категория – это те, кто считают, что так было всегда, назовем их Философами.
"Поэтом можешь ты не быть"
– У Чуковского в той статье был такой риторический вопрос: почему это люди, жадно смотрящие на экран, не украшены перьями и не татуированы? Посмотрел бы он на нынешних потребителей массовой культуры. А любителям татуировок или, как говорят сейчас в России, татуажа – какое дело до поэзии?
– Прямое. Возможно, люди перестанут читать стихи, но они, включая тех, кто в перьях с татуировкой, никогда не перестанут их писать.
…Преферанс – типично советская игра. Гоняя мелкую рябь в пруду фортуны, он кончается не разорением, а изнеможением. Потому преферанс так часто замещает сон, что трудноотличим от него. Сочувствуя общей монотонности бесправной жизни, преферанс с его укачивающим ритмом, поддерживает лишь тлеющий азарт – угли страсти и пепел переживаний. В нем нет по блатному щедрого излишка свободы – одна фронда, ограничивающая случай раскладом и прикупом.
Причем, если шахматы – тоталитарная игра, не оставляющая место случаю, то преферанс, держа приоткрытой дверь на волю, идеально вписывается в ленивый автократический режим. Короче, преферанс – это Евтушенко карт.
Поддаваясь расчету, риск воспитывает не счастливых, а успешных игроков, ведущих безошибочную партию. Но свободному миру нужна слепая схватка с хаосом, которая нестесненно разворачивается лишь в самых примитивных азартных играх, вроде монте-карловской рулетки или воровского "очка".
Чтобы вступить в такую игру, мы должны отказаться от мелких преимуществ, сделавших нас венцом природы – интеллекта и психологии. Оставшись наедине с голым случаем, мы теряем право на антропоморфные сравнения. Судьба не похожа ни на человека, ни даже на Бога, как-никак сотворившего нас по собственному образу и подобию. Страстный игрок Пушкин, скажем, представлял ее вроде Пугачева – "огромной обезьяной, которой дана полная воля".
А также 25 апреля в 23 часа в программе "Поверх барьеров. Американский час":
Три точки зрения на интернет
…Оптимисты уверены, что интернет сделает информацию ещё более свободной и демократичной, что любовь восторжествует, и пироги будут печь себя сами. Пессимисты думают, что лучше бы ничего нового не происходило, что мир идет к своему концу и что только книги и журналы дают свободу и независимость разуму. И, наконец, третья категория – это те, кто считают, что так было всегда, назовем их Философами.
"Поэтом можешь ты не быть"
– У Чуковского в той статье был такой риторический вопрос: почему это люди, жадно смотрящие на экран, не украшены перьями и не татуированы? Посмотрел бы он на нынешних потребителей массовой культуры. А любителям татуировок или, как говорят сейчас в России, татуажа – какое дело до поэзии?
– Прямое. Возможно, люди перестанут читать стихи, но они, включая тех, кто в перьях с татуировкой, никогда не перестанут их писать.
