Ведущая Кристина Горелик

Лиз Фуллер и Евгений Гонтмахер - о смерти Аслана Масхадова; Впредверие весеннего призыва в армию - акции военкоматов Олег Панфилов - нападения на журналистов

Кристина Горелик: Смерть лидера чеченских сепаратистов Аслана Масхадова развяжет новую войну, которая грозит вылиться далеко за пределы Чеченской республики, считают эксперты. Главное событие этой недели может оказаться и главным препятствием на пути к мирному урегулированию конфликта. Об этом, а также о событиях, связанных со смертью Аслана Масхадова, я беседую с редактором Ньюс-лайн Радио Свободная Европа/Радио Свобода Лиз Фуллер и научным руководителем Центра социальных исследований и инноваций Евгением Гонтмахером. О том, как развивались события последних дней, расскажет Петр Пархоменко.

Петр Пархоменко: Тело лидера чеченских сепаратистов Аслана Масхадова, убитого в Чечне, было в минувший четверг спецсамолетом доставлено в Москву. Днем раньше в 124-й центральной лаборатории в Ростове-на-Дону уже была проведена идентификация тела Масхадова. Как сообщил начальник Главного военно-медицинского управления Минобороны России генерал-лейтенант медслужбы Игорь Быков, проведенные исследования на 97 процентов подтверждают, что в селе Толстой-Юрт был уничтожен именно Аслан Масхадов. "По уже проведенным негенетическим исследованиям и экспертизам на 97 процентов можно сказать, что это Масхадов, остальные 3 процента - это то, что будет исследовать генетическая экспертиза. Анализы будут готовы в течение двух недель", - заявил Быков.

В тот же день заместитель генерального прокурора России Николай Шепель заявил, что тело Аслана Масхадова не будет выдано родственникам и будет похоронено без уведомления их о месте и дате захоронения. Действующее законодательство не предусматривает выдачу родственникам для захоронения тел убитых террористов, подчеркнул Шепель. Сын погибшего лидера чеченских сепаратистов Анзор Масхадов уже заявил о том, что намерен добиваться выдачи тела своего отца для захоронения. По мнению Масхадова-младшего, у федерального центра нет права не выдавать тела родственникам. Он так же пообещал продолжить борьбу за независимость Чечни. По его словам, он находится в контакте с помощниками отца, живущими за рубежом, и убийство отца он назвал террористическим актом, спланированным федеральными властями, и заявил, что вооруженная борьба в Чечне лишь усилится.

Кристина Горелик: Я попросила директора северокавказской службы Радио Свободная Европа/Радио Свобода Аслана Дукаева, взявшего у Аслана Масхадова его последнее интервью, ответить на мои вопросы.

В своем последнем интервью Масхадов дал понять, что он может отменить свой запрет на ведение войны в других республиках Северного Кавказа, как средство оказания давления на Россию с тем, чтобы она пошла на завершение войны. Считаете ли вы совпадением тот факт, что убийство Аслана Масхадова состоялось именно тогда, когда он заговорил о мире?

Аслан Дукаев: Я не стал бы увязывать убийство Масхадова с его последним интервью или с его мирными инициативами. В принципе, Масхадов всегда выражался за политическое решение этого конфликта. Мне кажется, его убийство - это часть такой целенаправленной российской политики в Чечне, когда лидеры вот этого вооруженного подполья уничтожаются, их обычно даже в плен не берут. То есть, мне кажется, это, в принципе, такая целенаправленная политика российского руководства в этом регионе.

Кристина Горелик: Аслан, какие моменты в самом интервью вам показались наиболее интересными?

Аслан Дукаев: Мне показалось интересным то, что Масхадов очерчивает круг задач, которые стоят перед чеченским вооруженным подпольем, военные задачи, да и политические задачи тоже. Мирная инициатива Масхадова, его решение о прекращении огня была частью вот этой политической кампании, которую он пытался организовать, это был жест доброй воли с его стороны. Мне так же показалось интересным, что он впервые заговорил о военизированных группах, которые действуют на территории сопредельных российских республик - Дагестан, Кабардино-Балкария, Ингушетия и так далее. Он указывал в этом интервью, что эти группы подчиняются чеченскому вооруженному подполью и координируют с ним свои действия. Мне так же показалось интересным, что он лично обращается к президенту России Владимиру Путину о том, чтобы встретиться и обсудить проблемы и вопросы, которые стоят перед руководством России и перед чеченским сопротивлением, чтобы как-то попытаться понять друг друга. Мне кажется, это было личное обращение лично к президенту России. Это наиболее яркие моменты из этого последнего интервью Масхадова.

Кристина Горелик: Скажите, Аслан, вы упомянули не только о политических задачах чеченского подполья, но и о военных. А что это были за военные задачи?

Аслан Дукаев: На 2005 год военное руководство чеченского подполья предпринимало попытки интенсифицировать военные действия в Чечне. Ранее другие командиры, в частности Басаев, говорили о том, что они надеются уже к концу 2005 года полностью решить военным путем этот конфликт. Басаев говорил о том, что российские войска выйдут из Чечни. То есть это была военная часть.

Кристина Горелик: По сути, оказывается, что различные группировки на территории Северного Кавказа оказываются централизованны, они подчинены Аслану Масхадову, по его словам. Значит ли это, что террористические акты, которые происходили на территории России, в том числе и Беслан, Аслан Масхадов, таким образом, фактически, признает свою ответственность за эти акты?

Аслан Дукаев: Мне кажется, речь шла главным образом о таких военизированных группировках, которые ведут подпольную деятельность в Дагестане главным образом, в Ингушетии и отчасти Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии.

Что касается террора, Масхадов всегда очень тщательно пытался дистанцироваться от всех этих террористических нападений, в том числе в Беслане. Мне известно также, что у него были на эту тему долгие разговоры и беседы с Басаевым, он осуждал эти террористические акты.

Но, с другой стороны, конечно, в этом последнем интервью он не совсем ясно очертил вот эти связи, которые налажены между чеченским сопротивлением и этими военизированными группировками, это осталось как-то за скобками. Мне показалось, что ему следовало бы более точно очертить круг задач, которые чеченцы и руководство чеченского подполья ставят этим подпольным группировкам.

Петр Пархоменко: Лидер чеченских сепаратистов в своем последнем интервью действительно заявил о своем контроле над вооруженными формированиями как в Чечне, так и в сопредельных республиках, и поручился за то, что они соблюдали приказ о прекращении наступательных боевых операций, которые Масхадов отдал в начале февраля.

Аслан Масхадов: Я не думаю, что на территории Чечни есть подразделения, которые проигнорируют мой приказ. По-моему, таких подразделений нет даже на территории Ингушетии, Дагестана, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Это не пустые слова, а реальность. Все боевые подразделения, что на территории Чечни и в соседних республиках, подчиняются руководству чеченского сопротивления. Если мораторий был бы объявлен с обеих воюющих сторон, наверное, не было бы никаких проблем, и приказ был бы выполнен точно.

Петр Пархоменко: Это был фрагмент последнего интервью убитого на этой неделе лидера чеченских сепаратистов Аслана Масхадова.

Кристина Горелик: "Со смертью Масхадова убираются последние ограничения в отношении атак на мирных российских граждан и расширение войны за пределы Чечни. До последнего времени Масхадов настаивал на том, чтобы его люди строго соблюдали Женевскую конвенцию, не убивали мирных граждан и не проводили террористических атак в других регионах России". Лиза, это ваши слова, опубликованные на англоязычном сайте Радио Свободная Европа/Радио Свобода. Однако захват заложников в Беслане и другие террористические акты говорят о том, что атаки на мирных жителей продолжаются за пределами Чечни.

Лиз Фуллер: Да, такие атаки продолжаются. Но, как сказал мой коллега Аслан Дукаев, Масхадов осуждал такие нападения на мирное население. Есть даже сведения, что Масхадов хотел поехать в Беслан, чтобы говорить с этими людьми, которые захватили школу в Беслане.

Кристина Горелик: Означало ли это, что Аслан Масхадов контролировал ситуацию за пределами Чеченской республики, я имею в виду, естественно, чеченское подполье?

Лиз Фуллер: Вообще, не ясно, до какой степени Басаев и группы, которые подконтрольны Басаеву, вообще подчинялись Масхадову. А Масхадов то и дело говорил, что он главный комендант сопротивления. Но, конечно, Басаев то и дело действует независимо от Масхадова.

Кристина Горелик: По вашему мнению, знали ли спецслужбы о местонахождении Масхадова раньше, и убили его только тогда, когда он заговорил о мире? Или же Масхадова все-таки предали, как говорится в других средствах массовой информации, по другим источникам?

Лиз Фуллер: Есть, конечно, несколько версий о том, где, когда и как его убили. 7 марта уже были такие сведения, что Масхадов окружен, но не в Толстой-Юрте, а где-то в восточной Чечне, это в 50 километрах от Толстой-Юрта. Я вообще склонна доверять сыну Масхадова Анзору Масхадову и Ахмеду Закаеву, они говорят, что смерть Масхадова - это была случайность, это произошло в ходе очередной зачистки, и Масхадова нашли совершенно случайно. Анзор Масхадов сказал, что Масхадов был один и был убит в перестрелке.

Кристина Горелик: Евгений Шлемович, что вы думаете по этому поводу? Были сообщения о том, что 6 марта Аслана Масхадова предал один из жителей Ножай-Юртовского, по-моему, района, и его убили вроде как 6 марта. Потом были заявления Рамзана Кадырова о том, что 8 марта его застрелил один из своих охранников. Потом, одна из последних официальных версий была, что бункер, где скрывался Аслан Масхадов со своими охранниками, был забросан гранатами. Но те кадры, которые я видела по российскому телевидению, когда показывали тело Аслана Масхадова, по крайней мере, у меня сложилось впечатление, что на теле никаких повреждений минно-взрывного характера не было.

Евгений Гонтмахер: Разночтения, которые существуют до сих пор, говорят о том, что вообще-то общественности и российской и, наверное, международной пора был предъявить правду. Потому что когда одно официальное лицо в лице Кадырова, который первый заместитель председателя правительства Чеченской республики, говорит одно, официальные представители нашей группировки федеральных сил, которая в Чечне находится, говорят другое, и гуляют вот эти сплетни, слухи, это требует, наконец, поставить точку. Я не специалист, я не могу сказать, погиб ли он от пули охранника или, как пишут, специальная граната была взорвана, которая дает барический удар, не осколочный, а барический, поэтому на теле Масхадова вроде бы поэтому нет таких видимых повреждений. Но я повторяю, это не только у меня такой вопрос. Причем этот вопрос подчеркивается не только тем, что Масхадов был лидером чеченского сопротивления, но вообще-то он был в свое время президентом Чеченской республики, официально избранным по российским законам. Он был признан тогдашним президентом Борисом Николаевичем Ельциным в качестве главы субъекта Российской Федерации. Вопрос уже другой, остался ли он легитимным президентом на данный момент, это отдельная тема. Но, тем не менее, неординарность этой фигуры: Это не просто какой-то боевик арабский, который приехал, идеи шариата продвигает или "Аль-Каиды", но это, действительно, крупная фигура российского и международного масштаба. Здесь все обстоятельства смерти Масхадова должны быть абсолютно однозначно предъявлены всем, так, чтобы не было никаких вопросов. Потому что каждый такой вопрос, он, между прочим, бьет по престижу той же самой федеральной власти. Люди начинают думать, что она что-то скрывает, что там что-то не то произошло и так далее.

Кристина Горелик: А что касается выдачи тела родственникам Аслана Масхадова. Какая ваша позиция, нужно ли выдавать или нет?

Евгений Гонтмахер: С моей точки зрения, конечно же, тот закон, который был принят Государственной Думой и который предполагает, что тела террористов не выдаются и захораниваются в неизвестном месте, это абсолютно варварский, средневековый закон. Воевали с живым, конкретным человеком, да, пусть он был террористом, пусть он был там каким-то грешником. Нельзя уподобляться тем, против кого ведется война. Я с этой точки зрения считаю, что, конечно, тело Масхадова надо обязательно выдать его родственникам, это их полное право проводить его по обычаям, которые существуют в Чеченской республике, знать, где он похоронен, чтобы можно было туда приходить. Все-таки он был отцом, мужем, дедом и так далее, и тому подобное. Здесь надо это четко очень отделять. Если все-таки наши власти будут настаивать и, действительно, сделают вот это захоронение анонимным, как говорит наша Генпрокуратура, кроме дополнительного озлобления среди тех же чеченцев, которые этим сильно оскорбляются, безусловно (даже не только террористы, а просто обычные чеченцы, потому что они всегда очень чтят свои традиции), кроме дополнительного озлобления и дополнительных сторонников борьбы с Россией, мы ничего просто не получим.

Кристина Горелик: Евгений Шлемович, мне интересно ваше мнение, как человека, непосредственно не занимающегося чеченскими вопросами. Я напомню, что Евгений Гонтмахер является научным руководителем Центра социальных исследований и инноваций. Евгений Шлемович, вот вы считаете, что гибель Аслана Масхадова, его убийство приведет к росту активности сопротивления на Северном Кавказе? Что вы в первую очередь подумали, когда услышали новость о том, что убили Аслана Масхадова?

Евгений Гонтмахер: На самом деле, я думаю, что характер той войны, которая идет в Чечне уже не один год, серьезно поменяется. Масхадов все-таки пытался, во всяком случае, я так понимаю, соблюдать какую-то координацию всех действий, которые сепаратисты, террористы, как угодно мы их называем, вели на территории Чечни. Тем самым он, наверное, каким-то образом все-таки препятствовал каким-то крайним проявлениям этой войны. Да, был Беслан. Действительно, чудовищный теракт. Я не знаю, мог ли как-то Масхадов воздействовать, чтобы этого теракта не было. Не знаю. Но я более чем уверен, что со смертью Масхадова в чеченском сопротивлении не осталось ни одной авторитетной фигуры. Там либо такие одиозные личности, как Басаев, либо вот эти неизвестные люди, типа этого шейха, который из Саудовской Аравии, который теперь, оказывается, преемник:

Кристина Горелик: Басаев, кстати, нередко давал понять, что его не интересует мирное существование с Россией.

Евгений Гонтмахер: Да. Что может получиться? Наши федеральные силы будут продолжать отлавливать этих лидеров боевиков и так далее. Но те проявления сопротивления, которые сейчас пойдут, я боюсь, что они будут более изощренные и более жестокие и как раз в большей степени направлены на абсолютно невинных людей. Вот этого я сильно очень опасаюсь.

Кристина Горелик: Лиза, у меня к вам такой вопрос. "Смерть Масхадова, - пишите вы, - разрушила надежду на то, что конфликт в Чечне может быть разрешен мирным путем". По вашему мнению, это приведет к еще большим нарушениям прав жителей республики?

Лиз Фуллер: Боюсь, что да. Я думаю, что эти кадыровцы будут чувствовать себя вольготно, они делают все, что хотят. А Басаев в одном из интервью говорил, что он считает, что если русские то и дело нарушают Женевские конвенции, то он тоже имеет право так поступать. Война станет более жестокой, мирные жители погибают. Масхадов был достоин уважения, по-моему, тем, что во всех его обращениях к чеченскому народу он всегда говорил, что сожалеет, что мирные жители так страдают от войны. Это был, как у нас говорят в Англии, an officer and a gentleman, поэтому обидно, что его так подло убили.

Кристина Горелик: О главном событии этой недели - смерти Аслана Масхадова - я беседовала с редактором Ньюс-лайн Радио Свободная Европа/Радио Свобода Лиз Фуллер и научным руководителем Центра социальных исследований и инноваций Евгением Гонтмахером.

А сейчас рубрика Алексея Симонова. Разговор пойдет о строительстве нефтепорта в бухте Перевозной Приморского края.

Алексей Симонов: Из Владивостока от нашего корреспондента Анны Селезневой пришел просто вопль. Я позвонил во Владивосток.

Анна Константиновна, давайте запишу ваш комментарий по этому поводу, потому что письмо ваше меня очень встревожило. Вероятно, я опять буду обращаться к вашей помощи, поскольку речь идет о катастрофичном и явно коррупционном решении о строительстве нефтепорта в Перевозной. Каков ваш комментарий по этому поводу?

Анна Селезнева: Закрытость решения и односторонность освещения СМИ характеризует планирование очередного теневого монстра, гигантского нефтепровода Тайшет-Перевозная, особенно его конечного пункта. Журналисты Приморья, желавшие выяснить подробности, оказались в информационном вакууме. Практически они не могли в администрации края получить объективную информацию, большинство публикаций в самых многотиражных газетах носили откровенно рекламный характер. Все выступления ученых, общественности, экологов замалчивались. Доступ на страницы наиболее массовых телеканалов оказался для них закрыт.

Более того, на днях вице-губернатор Горчаков в деловой газете "Золотой рог" выступил с публичным обвинением всех противников строительства нефтепорта в Перевозной. Вот из него цитата: "Активно вмешиваются всякие потусторонние силы. Под ними я понимаю разные общественные организации, которые получают поддержку из-за рубежа. Кстати, в Приморье поступила большая сумма долларов на провоцирование экологов против нефтепровода, мы знаем это совершенно точно".

Алексей Симонов: Скажите, в чем все-таки главная причина этого конфликта?

Анна Селезнева: Бухта Перевозная в качестве конечного пункта трассы и строительства в ней нефтепорта рассматривается экологами, учеными, природоохранниками, моряками и рыбаками как катастрофическое решение, несущее угрозу экономическому, рекреационному, бальнеологическому развитию региона, чревато возможными катастрофами танкеров, нефтяными розливами в районе, отмеченным штормами и возможными цунами. Рядом биосферный заповедник ЮНЕСКО, Государственный морской заповедник и старейшая "Кедровая падь", единственный в мире "Барсовый" заказник дальневосточного леопарда, районы добычи золотовалютных морепродуктов трепанга, морского гребешка и тому подобных редкостей. Рыборазводные лососевые реки и тому подобное. Тем опаснее информационная блокада, которую создает вокруг Перевозной нынешняя приморская администрация.

Алексей Симонов: Скажите, уже есть в этом противостоянии какие-нибудь жертвы, я имею в виду среди журналистов?

Анна Селезнева: Журналистам советуют не лезть в большую политику. Наталья Дэка, корреспондент владивостокской газеты "Вестник", узнала, что ее публикация "Труба" в "Вестнике" № 5 за февраль 2005 года о строительстве нефтепорта в бухте Перевозной, вызвала в администрации Приморского края острое недовольство. Многие журналисты также уверены, что редакции получили указание не касаться темы трубопровода. А рычаг для нажима редакций небольших газет всегда существует, ведь администрация края может заключить или не заключить договор об информационном обслуживании.

Недовольство вызвал следующий абзац статьи.

"Местные оппоненты Дарькина обвинили губернатора в том, что он преследует личные финансовые интересы, в этом же губернатора обвиняют и приморские экологи. Сергей Дарькин отверг все обвинения. Но непонятно, почему и как губернатору Приморья удалось убедить московскую компанию, строящую нефтепровод, перенести его конечный пункт именно в этот район".

Выхода на центральные СМИ, чтобы об этом что-то напечатать, нет. Они торопятся, уже начали рубить и копать, хотя все согласования должны быть к июню. А в середине февраля Христенко подписал приказ о больших льготах для нефтяников в Перевозной и торопит ускорить строительство, чтобы танкеры пришли уже к осени 2006 года, даже если ввозить будут в железнодорожных цистернах, без всякого трубопровода.

Алексей Симонов: Понятно. Анна Константиновна, я приму все возможные меры, я постараюсь напечатать, если не в "Новой", то в "Московских новостях". А так держитесь, мы, что называется, с вами. Всего доброго.

Кристина Горелик: Каким будет весенний призыв в армию? Станут ли военкоматы опять отлавливать молодых людей на улице? Пока существует план, согласно которому в каждый призыв порядка 170 тысяч молодых людей должны быть призваны на военную службу, военкоматы будут нарушать права призывников (ведь план этот, хотят они или нет, нужно выполнять). Пусть даже за счет больных молодых людей. Из Пскова - репортаж Анны Липиной.

Анна Липина: Псковичу Тимофею Мелехову 21 год, он оканчивает институт, и по возрасту еще подлежит призыву в армию. Однако по состоянию здоровья Тимофей служить не может. Между тем, для военкомата медицинский диагноз призывника не всегда является основанием освободить его от службы в армии. В военкоматах есть план, который надо выполнять. Именно поэтому правами призывников в Псковском регионе вот уже 7 лет занимается общественная организация "Совет солдатских матерей". Говорит заместитель председателя организации Наталья Гулевская.

Наталья Гулевская: "За это время у нас было где-то порядка 5 тысяч обращений. Все, в отношении кого были нарушены права, и кто шел по нашему совету, они практически 100% добились положительного результата".

Анна Липина: Сейчас "Совет солдатских матерей" готовит к изданию специальное пособие с методикой действий по призыву и освобождению от службы в армии с точки зрения законности. Такое пособие, по мнению матери призывника Веры Мелеховой, поможет многим юношам повысить свою правовую культуру. Вера Мелехова на собственном опыте убедилась, что о своих правах надо не только знать, но и уметь грамотно их защищать.

Вера Мелехова: "Я никогда не думала, что у меня будут какие-то сложности с прохождением призыва, поскольку у меня ребенок был инвалидом детства - у него бронхиальная астма тяжелой формы. Когда ему исполнилось 18 лет, дня через три в 6 утра раздается звонок в нашу квартиру и раздаются грубые голоса (вся семья спит), что наш сын нарушает закон, что он не является, что они будут звонить до тех пор, пока он не выйдет, они его посадят в машину и повезут для прохождения медицинской комиссии. За дверью стоял милиционер и представитель военкомата.

Анна Липина: Вера Мелехова с сыном дверь не открыли, а наутро обратились в прокуратуру.

Вера Мелехова: Но потом зато нам по правилам принесли повестку домой, и вручили в выходной под роспись. Ну, сын явился, прошел медицинскую комиссию, его признали годным. Но мы потом решили исправить положение, мы прошли уже полностью обследование, диагноз был подтвержден. В процессе прохождения медицинской комиссии опять были сложности, о которых не хочется рассказывать, потому что не сразу его все-таки признали негодным. Мне хочется сказать матерям, которые имеют детей больных и надеются, что они с большой легкостью пройдут медицинскую комиссию в военкомате, что очень легко это не будет, и нужно приложить максимум усилий для того, чтобы больной сын, больной мальчик не попал в армию. Не будь организации, которая просвещала бы граждан, какие они имеют права, как должны матери действовать и сыновья, я думаю, нам было гораздо сложнее, ребятам, отстаивать свои права при прохождении призыва.

Анна Липина: Как утверждает председатель общественной организации "Совет солдатский матерей" Валентина Афанасьева:

Валентина Афанасьева: Наша организация выступает, за то, что закон должны соблюдать не только простые граждане - призывники, военнослужащие, их представители, но и чиновники. То есть все перед законом мы равны.

Кристина Горелик: А в Нижнем Новгороде военкоматы решили пойти на хитрость - забирают потихоньку юношей из школы и отправляют на медицинскую комиссию, "забыв" предупредить об этом их родителей, и не принимая у молодых людей никаких медицинских справок. Рассказывает Олег Родин.

Олег Родин: Призыв в армию с трудом набирает необходимое число новобранцев. На комиссию в военкоматы не являются тысячи призывников, а среди прибывших оказываются те, у кого имеются законные отсрочки от службы. В Нижегородский Комитет солдатских матерей поступили сотни заявлений по нарушениям законодательства о призыве. Об этом рассказала Галина Лебедева, зампредседателя комитета.

Галина Лебедева: Во-первых, на медицинскую комиссию стали вызывать еще в январе и феврале, что является грубейшим нарушением закона о воинской обязанности. Зачем так рано, непонятно. Тем не менее, их стали вызывать. Часто их вытаскивают с учебных учреждений, привозят в военкоматы, бегом-бегом проводят по всем кабинетам военно-врачебной комиссии, после этого им тут же вручают повестки на отправки, несмотря на то, что их даже призвать еще нельзя.

Олег Родин: Отмечены случаи призыва в армию даже явно больных ребят. Так, с язвой желудка был отправлен служить Антон Косолапов.

Антон Косолапов: В военкомате мне сказали, что годен. Я предоставил справки, что у меня язва, меня направили в госпиталь на проверку. Там бумаги мне на руки не дали, а просто в военкомат переслали. Туда пришел, мне сказали, что "у тебя все хорошо". И буквально через три недели меня увозят с язвой в больницу, с кровотечением. Снова там мне не верят, снова направили в госпиталь.

Олег Родин: А Галина Лебедева добавила, что методика подготовки будущих призывников оказывается такова, что по версии работников военкоматов годными можно признать практически 100% юношей.

Галина Лебедева: Военкоматы петлю сами на себя вешают. Дело в том, что у нас сейчас с 14 до 17 лет призывников освидетельствуют, они проходят первичное медицинское освидетельствование. В 17 лет, в год, когда им исполняется 17 лет, идет постановка на военный учет и формируется личное дело призывника. Ты, пожалуйста, обследуй его, ведь там же медицинская комиссия работает, обследуй, как положено. А у нас что делают? Ребят тихонечко выдергивают из школы, родители об этом ничего не знают, формируют личное дело, документы у ребят медицинские никакие не берут, и у них практически все 100% вот этих ребят в возрасте 17 лет оказываются годными к военной службе.

Олег Родин: При всех возможных приемах работы нижегородских военкоматов число уклонистов опять возросло.

Кристина Горелик: О том, что может произойти с юношей в самой армии, рассказывает Сергей Хазов из Самары.

Андрей Вьюник: Сержант подозвал меня и присоединил к моему мизинцу провод таким образом. На следующий день я обратился в военную прокуратуру.

Сергей Хазов: Рядовой одной из общевойсковых частей Самарского гарнизона Андрей Вьюник обратился в военную прокуратуру с заявлением о пытках, которым он периодически подвергался со стороны сержанта Тимура Аукешева. По словам Андрея, его командир сержант Аукешев за каждую провинность причинял солдату боль, заставляя зажимать в руке провод от работающего электрогенератора. "Такие действия сержанта нужно рассматривать как циничное и изощренное издевательство", - заявил военный прокурор Самарского гарнизона полковник Сергей Девятов.

Сергей Девятов: По заключению специалистов, механизм такой: при подключении проводов к телу человека, вырабатывается ток напряжением порядка 80-85 вольт, что причиняет сильную физическую боль.

Сергей Хазов: Если будет доказана вина сержанта Тимура Аукешева, ему грозит до 10 лет лишения свободы.

Случай, происшедший с рядовым Андреем Вьюником, не единичный. Военный прокурор Самарского гарнизона сообщил, что за последний год военная прокуратура провела уголовное расследование четырех случаев издевательств над солдатами в воинских частях, расположенных на территории Самарской области. Во всех четырех случаях издевательством со стороны сержантско-офицерского состава подверглись новобранцы, сообщил полковник Сергей Девятов.

Сергей Девятов: Мы проанализировали итоги работы за 2004 год, то есть анализ преступности, на общем уровне снижения преступности в частях, поднадзорных военной прокуратуре, наблюдается рост на 28% преступлений должностных, с применением насилия.

Сергей Хазов: По словам военного прокурора Самарского гарнизона Сергея Девятова, в реальности случаев нарушения прав военнослужащих, особенно солдат первого года службы, гораздо больше. Самая большая проблема, по словам прокурора, в том, что далеко не каждый солдат готов обращаться с жалобой в прокуратуру на своих командиров. Солдаты плохо знают свои права, психологически не подготовлены и часто опасаются, что после обращения в Военную прокуратуру они подвергнутся преследованию со стороны своих командиров, сообщил прокурор Самарского гарнизона Сергей Девятов.

Кристина Горелик: Я попросила прокомментировать эти ситуации Татьяну Кузнецову, председателя Союза солдатских матерей Москвы.

Татьяна Николаевна, в первую очередь, как должны вести себя в подобных случаях юноши и их мамы?

Татьяна Кузнецова: Добрый день. Завтра опять начинается весенний призыв. Повсеместно идет нарушение порядка призыва. Что я могу посоветовать родителям и мальчикам?

Во-первых, как сказали, надо обязательно знать закон, уметь им владеть и уметь пользоваться. Очень трудно будет доказать, что молодой человек болен. Несмотря на то, что, как все думают, что военно-врачебные комиссии призваны отмести всех негодных для службы в вооруженных силах, они делают все наоборот, поставлено все с ног на голову. Военно-врачебные комиссии военкоматов призывают все подряд. Как уже говорилось, для того, чтобы выполнить план любой ценой. Это происходит повсеместно, по всей России и Москва не исключение. Поэтому я советую родителям, как говорилось, в 16-17 лет по закону у нас первичная постановка на воинский учет, взять свежие медицинские документы и вместе, мальчик должен в военкомате обязательно быть с родителями, чтобы там не говорили. Родители должны пользоваться. Я хочу просто напомнить, что дети несовершеннолетние, и перед Россией, и перед государством ответственность за своего ребенка несут родители. Вот всю военно-врачебную комиссию в 16-17 лет родители должны проходить рядом со своими молодыми людьми, со своими ребятами. В 18 лет, опять же, со свежими медицинскими документами, повторить этот процесс. Не дожидаться, пока их будут вылавливать, пока будут называть уклонистами, можно даже не дожидаться повесток, а самим идти после 1 апреля в военкомат и проходить ту процедуру, которая положена по призыву.

Кристина Горелик: Татьяна Николаевна, а что касается ситуации, когда юношей забирали из школы на медицинское освидетельствование?

Татьяна Кузнецова: Это нарушение закона.

Кристина Горелик: Что делать юноше в этой ситуации? Что вы посоветуете?

Татьяна Кузнецова: Отказываться. Опять же, мальчик несовершеннолетний. Поэтому я хочу сказать, их не имеют права, как они делают, как мы называем стадом прогонять через военно-врачебную комиссию без медицинских документов, без родителей. И когда проблемы со школой у родителей возникают, начинают говорить, "вот, твоему ребенку двойку поставим, если вы пойдете вместе с ним", тогда просто написать заявление на имя директора школы, что "я несу ответственность за своего ребенка согласно Конституции, согласно Семейному кодексу, и без моего ведома моего сына никуда не отправлять, контактный телефон оставляю". Просто не доводить до этой ситуации, зная законы. Так как по закону вы все равно обязаны пройти приписку, то делать это не совместно со школой, а родителям идти отдельно вместе со своими ребятами. А если их туда уведут и заставляют, молодой человек на основании закона может отказаться от этой процедуры, а потом уже пройти вместе со своими родителями и с документами.

Кристина Горелик: Если уж так получилось, что не знали закона и юношу заставили пройти:

Татьяна Кузнецова: Если это произошло в 16-17 лет, когда он несовершеннолетний, и в приписке поставили не то, что есть на самом деле. Тот же пример с астмой, когда есть основание, и в приписке должно было уже стоять "ограниченно годен", то есть это не призывная категория.

Если по каким-либо причинам поставили другую категорию, с незначительными ограничениями или вообще независимо от астмы поставили "годен", право родителей, право призывника обжаловать решение в вышестоящую организацию. Для Москвы это Горвоенкомат, для области это Облвоенкомат, а по регионам надо смотреть, какая вышестоящая организация над их военкоматом, или сразу в суд и обжаловать решение приписной комиссии. Чтобы уже к 18 годам была ясна картина.

Кристина Горелик: На очереди рубрика Олега Панфилова "Власть и пресса".

Олег Панфилов: 8 марта в Воронеже было совершено нападение на журналиста Виктора Нахина. По словам представителей ГУВД Воронежской области, на журналиста напали трое неизвестных. По другим источникам, их было четверо, и журналист знал одного из пришедших к нему домой, поэтому и впустил их в квартиру. Нахин в тяжелом состоянии доставлен в городскую больницу Скорой медицинской помощи. Виктору нанесены тяжелые травмы, сотрясение мозга, перелом двух ребер, многочисленные ушибы, наиболее сильные в области лица, головы и так далее. На его теле заметны следы пыток, резаные раны и ожоги. У пострадавшего журналиста забрали системный блок от компьютера, цифровой фотоаппарат, мобильный телефон, банковские карточки и другие ценные вещи. Характер и последствия данного инцидента и особенности похищенных вещей дают основания полагать, что это не простая бытовая ссора или конфликт. Не исключено также, что нападение было связано с избирательной кампанией по выборам депутатов Воронежской областной Думы и городской Думы города Воронежа.

Это уже девятое нападение на журналистов в России и двадцать четвертое в странах СНГ. Как всегда, Центр экстремальной журналистики, ведущий мониторинг нарушений прав журналистов и СМИ, пытается определить, насколько то или иное нападение связано с профессиональной деятельностью журналиста. Одно из таких нападений, скорее всего имеющее отношение к профессии, произошло 19 февраля в Саратове. Рассказывает корреспондент Радио Свобода Ольга Бакуткина.

Ольга Бакуткина: Сергей Любимов возвращался домой поздним вечером. В руках пакет с документами, в карманах немного денег и сотовый телефон. Двое нападавших на него у подъезда избили журналиста обрезком трубы и ногами. Уходя, забрали лишь пакет. По сотовому Сергей смог вызвать помощь. Его госпитализировали с диагнозом черепно-мозговая травма и открытые переломы обеих ног. Ходить он начнет нескоро. Ему угрожали по телефону после статьи, опубликованной 27 января.

Сергей Любимов: Если перефразировать высказывание Бальзака, что в основе каждого крупного состояния лежит преступление, то я написал, что в основе каждого крупного приобретения недвижимости, фактически состояния в Саратове лежит убийство.

Два года назад было совершено нападение на Крутова, когда он занимался той же группой лиц финансовой, как угодно можно назвать, политической, но, на мой взгляд, организованной преступной группировкой Паркской.

Ольга Бакуткина: После избиения журналисту вновь позвонили по телефону, выразив удовлетворение по поводу реализации угрозы. Смогут ли сотрудники правоохранительных органов найти преступников?

Сергей Любимов: Да их искать-то не надо, надо закреплять доказательства просто и все. Дело в том, что по моим данным, информация о ходе следствия получают и лидеры Паркской преступной группировки. При таких условиях вряд ли что-то когда-то будет доказано.

Ольга Бакуткина: Редактор газеты "Богатей" Владимир Горбачев настроен более оптимистично.

Владимир Горбачев: Сейчас складывается впечатление, что правоохранительные органы всерьез занялись этим делом, создана достаточно мощная группа, дело поручено отделу по расследованию организованной преступной деятельности. Никто не говорит, что это хулиганство, бытовая ссора или что-нибудь подобное. То есть они всерьез расследуют версию о заказном преступлении. Это дает некоторую надежду на то, что дело будет расследовано.

Ольга Бакуткина: Сотрудник газеты "Богатей" Александр Крутов на протяжении последних 10 лет был избит трижды. Есть ли, по его мнению, какая-то закономерность в этих преступлениях.

Александр Крутов: Закономерность может быть только, что они случаются с частотой примерно раз в три с половиной года либо накануне, либо в момент всяких избирательных кампаний. Но в каждом случае это была какая-то своя определенная ситуация, связанная с различными публикациями, с различными героями. И сами по почерку эти нападения тоже были различные.

Ольга Бакуткина: Редактор газеты Владимир Горбачев так объясняет систематические нападения на своих журналистов.

Владимир Горбачев: Мы занимаемся расследованиями правонарушений, которые совершают как органы власти, так и преступные элементы. Больше всего мы любим расследовать те случаи, когда эти две силы сращиваются. Подобных материалов в нашей газете было довольно много. Это, видимо, не остается без внимания не только читателей, но и героев наших публикаций.

Олег Панфилов: Двумя неделями ранее, 4 февраля, в Йошкар-Оле произошло нападение на Владимира Козлова, главного редактора газеты "Куда коду". Козлов также является председателем Всемарийского совета общественной организации, занимающейся, в том числе и сохранением марийского языка и культуры. Несколько дней назад Центр экстремальной журналистики провел собственное расследование этого случая, а также нескольких других, случившихся в этой республике.

У нас на связи из екатеринбургской студии эксперт Центра экстремальной журналистики Сергей Плотников. Сергей, скажите, какие данные вы получили во время этого расследования?

Сергей Плотников: Как уже было сказано, в Йошкар-Оле было, действительно, несколько случаев нападения на журналистов. Я побеседовал и попытался разобраться, по крайней мере, в трех-четырех. Только один случай, на мой взгляд, подходит под нападение, связанное не с бытовыми причинами, а, скорее всего, профессиональными, связанными с общественной деятельностью, - нападение на Владимира Козлова. Оно имеет ряд признаков, которые, накладываясь на нашу схему расследований, дают возможность сказать, что нет, это не бытовой случай.

Олег Панфилов: Скажите, насколько к этим случаям, прежде всего, случаю с Владимиром Козловым, причастна власть или какие-то властные структуры? Ведь человек, который периодически выступает с громкими заявлениями, имеющими политический оттенок, человек, который защищает марийскую культуру, язык, по всей видимости, является объектом пристального внимания со стороны власти.

Сергей Плотников: Я беседовал с начальником Управления информации администрации президента республики Марий Эл Сергеем Лоскутовым. Разумеется, чиновник не увязывает избиение Владимира Козлова с негативным отношением к нему властей. На эту же тему высказывался и Дмитрий Фролов, руководитель администрации президента. Однако журналисты, в основном оппозиционные журналисты, даже без всяких сомнений говорят, что к этому нападению причастна власть. Я привез с собой из Йошкар-Олы книгу "Республика, которой нет". Там черным по белому написано, что оппозиционной прессы в Марий Эл нет (это близко к истине) и всякие попытки некой такой общественной деятельности, общественно-политической деятельности, которая идет немножко не в русле того, что хотел бы видеть президент, они рано или поздно либо пресекаются, либо как-то затухают сами собой. Вот такая обстановка в Марий Эл, и вряд ли усилия, скажем, тех, кто стремится приукрасить картину, имеют какой-то эффект.

Олег Панфилов: Да, действительно. Но следует еще добавить, что отношения власти и журналистов дошли до того, что некоторые газеты, в том числе и муниципальные газеты Йошкар-Ола, вынуждены печататься за пределами республики Марий Эл.

Скажите, когда вы общались с журналистами и говорили о деле Козлова или о нападении на других журналистов, каким образом журналисты Марий Эл видят свое будущее? Они опасаются нападений на себя, они опасаются дальнейшего давления власти на себя и на свои издания? Каким образом они видят изменение ситуации?

Сергей Плотников: Честно говоря, по большей части никаким. Я еще раз повторяю, я беседовал в основном с журналистами оппозиционных изданий, большинство из которых на сегодняшний день либо не выходят вовсе, либо выходят очень редко и то в пору предвыборную. Некая активизация, скажем, возможной оппозиции президенту. Только тогда они, что называется, глоток свободы, как бы это ни звучало в контексте выборных кампаний, которые, собственно, характеризируются вспышками пиар-активности.

Опасаются ли они нападений на себя? Это для них стало настолько что ли обыденным, возможность такого нападения, что вроде как они с этой вероятностью, с этой опасностью уже как бы смирились. В основном их огорчает, угнетает как раз то, что они не могут свои газеты выпускать и печатать на территории Марий Эл, им приходиться везти из-за рубежей республики, преодолевать кордоны, терять часть тиражей. Если это сравнение корректно, вроде как ленинскую "Искру" завозили когда из-за рубежа в предреволюционную Россию.

Олег Панфилов: Спасибо.

Кристина Горелик: В небольших городах людей, бескорыстно помогающих другим, больше, чем в "высокомерных" многомиллионных мегаполисах, уверена Лада Леденева. И в качестве примера рассказывает о жительнице Минеральных вод Ирине Радченко.

Лада Леденева: Жительница Минеральных вод Ирина Радченко росла в дружной, по сегодняшним меркам, многодетной семье. Ее родители, люди со скромным достатком, с трудом обеспечивали троих детей. В доме берегли каждую копейку, младшие донашивали одежду старших, а позднее, когда повзрослевшие сестры вышли замуж, помогали друг другу чем могли, передавая друг другу из семьи в семью одежду и обувь племянников. Именно семейная традиция уважать старших, помогать младшим и делиться с ними, вспоминает Ирина Васильевна, сделали ее добрым и участливым человеком. И по сей день самое страшное для нее - равнодушие окружающих.

Ирина Радченко: Ну не могу я пройти мимо. Я же вижу, что есть намного люди: Мы уж, как говорится, скромно, педагоги, живем, а есть намного люди живут беднее нас и скромнее нас. Поэтому не могу я мимо пройти.

Лада Леденева: Не так давно в класс Ирины Радченко, преподавателя Минераловодского музыкального училища, пришла новая ученица, беженка из Чечни.

Ирина Радченко: Оксана Задорожная. Они с мамой остались без ничего. Я пошла к ней домой. Она вообще спить чуть ли не на полу. Пришла, мужу говорю, вот, Оксана: "Ну, так давай, вот у нас кровать". Отдали ей хорошую кровать, причем муж ей помог, коляску прикрутили, отвезли, он собрал ей, поставил. А она окончила четвертый курс и, так мнется, говорит: "Ирина Васильевна, кровать:" Я говорю, да ради бога, забирай. И так она с собой ее в село увезла. И кровать, и вещей много мы отдавали ей.

Лада Леденева: Ирина Васильевна человек верующий, поэтому часто ходит в храм и даже поет в церковном хоре. На днях, увидев в церкви не по погоде легко одетую прихожанку, отдала ей теплое пальто.

Ирина Радченко: Я увидела ее в храме, она стояла не в пальто, а в плаще, а был дождь такой. А я даже не знаю, как ее зовут, я ей просто сказала, вы придете в субботу, здесь будете, я вам пальто принесу. Пуговицы все проверила, положила два платочка туда (я вижу, что она бедная), шарфик красивый ей отдала, вязаный, теплый. Вижу, что человек нуждается.

Лада Леденева: Она помогает людям от чистого сердца, не ожидая красивых слов благодарности взамен.

Ирина Радченко: Я вижу, что человек нуждается. И самое главное, не жду, когда меня попросят, "у вас нет". Я знаю, что если я могу, я молча, извинюсь, конечно, но принесу. Вот у нас техничка пришла, плачет. Я говорю, вы чего плачете? "У меня, - говорит, - четверо детей". Тоже приехали, у них наводнение было. Мы собрали много вещей, педагоги принесли, мы это все сложили. Главное, чтобы людям это как-то суметь отдать. Найти такие слова, чтобы поняли, чтобы не унизить людей этим.

Лада Леденева: В отличие от городов-мегаполисов, в российской глубинке такая благотворительность отнюдь не исключение. И если в многоквартирных домах городов-миллионников жильцы порой в лицо не знают соседей, в провинциях хозяйки по-прежнему занимают друг у друга соль или спички, в магазине покупают хлеб по просьбе соседки, а в рабочих коллективах завязывают дружеские, а не просто коллегиальные, отношения.

Кристина Горелик: На этой мы завершаем программу "Дорога Свободы". Всего вам доброго.