Юрий Жигалкин: 25 лет назад были освобождены американские заложники в Тегеране - уроки первого противостояния. Таковы темы уик-энда в рубрике «Сегодня в Америке».
Приближается ли мир к противостоянию с Ираном? В пятницу на этот вопрос утвердительно ответил сам Тегеран, начавший перевод финансовых активов из европейских банков. Мировые рынки, по словам экспертов, также предчувствуют серьезные осложнения, цены на нефть в этот уик-энд оказались в полушаге от рекордных.
Мой собеседник - бывший сотрудник Министерства энергетики США, аналитик Центра стратегических и международных исследований Джон Вулфстол.
Джон Вулфстол: Я думаю, что в данный момент критической для дальнейшего развития событий будет позиция России и Китая. Европа и Соединенные Штаты сейчас сомкнули ряды, пытаясь убедить Иран, что его ядерные планы очевидны и мир не позволит ему их осуществить. Нужно отметить, что Вашингтон и западноевропейские столицы не угрожают санкциями или силовыми акциями - они продолжают надеяться на то, что перед лицом международной солидарности Тегеран все-таки, что называется, придет в чувство. Но если в позиции и голосе России и Китая он ощутит сомнения и колебания, он наверняка тут же примется маневрировать, и последняя надежда будет потеряна. Иран тогда сумеет воплотить свои ядерные мечты.
Юрий Жигалкин: Господин Вулфстол, в пятницу Россия заявила, что Иран готов обсудить ее предложение об обогащении иранского урана. Может ли эта инициатива разрешить иранский вопрос или, как предупреждают некоторые американские скептики, Тегеран получит желаемое, даже будучи под присмотром России?
Джон Вулфстол: Я просто не могу привести ни одного разумного довода, которому бы могла следовать Россия, довода в пользу ядерного Ирана. Само появление атомной бомбы в руках радикального исламского режима у южных окраин России - леденящая душу перспектива в глазах здравомыслящего человека. И с экономической точки зрения Москве также требуется законопослушный Иран. Она сама окажется в изоляции, если продолжит коммерческие отношения с государством, откровенно нарушающим режим нераспространения ядерного оружия. Словом, я почти уверен, что если Иран согласится на переработку урана на российских условиях, то Москва сможет обеспечить сохранность своих ядерных секретов и ядерных материалов. Я склонен думать, что решение этой проблемы будет найдено при прямом участии России.
Юрий Жигалкин: Ваше предсказание: дойдет ли дело до конфликта, до санкций?
Джон Вулфстол: Если санкции и станут реальностью, то не ранее, чем через несколько месяцев. Пока ведущие столицы сходятся на том, что Совет безопасности ООН должен обсудить иранское поведение и еще раз попытаться убедить Тегеран в неприемлемости такой позиции. Если это не поможет, тогда всерьез начнутся дискуссии о введении неких санкций, при этом наверняка проявятся их противники. Однако пока, я думаю, преждевременно говорить об этой потенциально кризисной ситуации.
Юрий Жигалкин: Это был американский политолог, сотрудник Центра стратегических и международных исследований Джон Вулфстол. Если верить почти открытым признаниям западных дипломатов, набившим руку на уже многолетних ядерных переговорах с Ираном, то они не видят иного пути, кроме передачи иранского досье Совету безопасности и введения санкций. Но у многих наблюдателей и дипломатов, вооруженных иракским опытом, зреют большие сомнения относительно эффективности санкций в иранском случае.
Вот что говорит вице-президент Лексингтонского института в Мэриленде Дэниэл Гурэ.
Дэниэл Гурэ: Я не представляю, как могут сработать очередные дипломатические инициативы или санкции. Исходя из того, что мы знаем, иранский режим сознательно идет к достижению своей цели - ядерной бомбе, и его решимость, если судить по заявлениям нового президента, только укрепляется. У Тегерана было множество возможностей продемонстрировать невинность своей ядерной программы, он от них отказался, и введение санкций - экономических, политических - лишь раздует фанатичный пыл режима, заставит его с удвоенной энергией двигаться к ядерному оружию.
Юрий Жигалкин: Иными словами, по-вашему, конфликт с Ираном, практически, неизбежен?
Дэниэл Гурэ: Нет, потому что международное сообщество вряд сможет выступить единой колонной. Достаточно послушать российского министра иностранных дел, который говорит о том, что, возможно, когда-то мы и будем готовы рассмотреть потенциальную вероятность передачи иранского дела Совету безопасности при соответствующих условиях. К тому времени, поверьте, у Ирана либо будет ядерная бомба, либо Израиль разбомбит его ядерные объекты.
Юрий Жигалкин: Говорил бывший высокопоставленный работник Пентагона Дэниэл Гурэ.
25 лет назад были освобождены американские заложники в Тегеране. 66 дипломатов были захвачены при штурме американского посольства иранскими студентами, "стражами исламской революции", также называвшими себя "учениками имама Хомейни". Об этом кризисе и его уроках в свете нового противостояния с Ираном рассказывает Аллан Давыдов.
Аллан Давыдов:20 января 1981 года в должность вступил новый президент Соединенных Штатов республиканец Рональд Рейган. Эта инаугурация венчала конец драматической эпопеи под названием «кризис с заложниками в Иране». Выступая на инаугурационном обеде, новый 40-й президент США сообщил радостную весть.
Рональд Рейган: Около получаса назад самолеты с нашими пленными покинули воздушное пространство Ирана. Теперь они свободны.
Аллан Давыдов:Все началось 1 ноября 1979 года, когда духовный иранский лидер Аятолла Хомейни призвал своих соотечественников выступить против интересов Соединенных Штатов и Израиля. Через три дня до трех тысяч студентов, ворвались в американское посольство в Тегеране и захватили 66 сотрудников дипломатической миссии. Студенты требовали выдать свергнутого и бежавшего в США шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. Они утверждали, что шах замышляет вернуться к власти, хотя свергнутый монарх был болен и проходил в США курс лечения.
Соединенные Штаты отказались выполнить требования студентов в Тегеране. Президент Джимми Картер заморозил хранившиеся в США иранские активов на сумму 8 миллиардов долларов и прекратил импорт иранской нефти. После того, как многомесячные переговоры закончились ничем, Картер отдал приказ начать операцию по спасению заложников, закончившуюся шумным, унизительным провалом. Двигатели американских вертолетов, предназначенных для броска американского десанта с аэродрома в иранской пустыне в Тегеран, отказали, а машина, попытавшая взлететь, врезалась в самолет.
Тем временем стало известно об издевательствах иранских религиозных фанатиков над американскими заложниками. Пленников с завязанными часто выставляли на обозрение толпы, оскорбляли и оплевывали. На изнурительных допросах их заставляли признаться в участии в антииранском заговоре. Вспоминает бывший военный атташе посольства США в Тегеране полковник в отставке Чарльз Скотт.
Чарльз Скотт: В самую первую ночь они пришли за мной и вытащили меня за ноги. Надели на глаза тугую повязку и глумились: дескать, ты, полковник, должен сознаться, что служишь в ЦРУ. Я отвечал: "Я полковник американской армии и послан сюда, чтобы помогать вашему народу и вашим военным". Тогда они сняли повязку и начали жесточайшие допросы, которые длились три с половиной недели.
Аллан Давыдов:Большую уступчивость в ходе кризиса с заложниками Тегеран проявил во второй половине 1980 года, после смерти бывшего шаха в Египте и вторжения Ирака на территорию Ирана. Сразу же после ноябрьских президентских выборов в США администрация Картера, срок которого истекал, с помощью посредников договорилась с Ираном об освобождении заложников в обмен на разморозку его активов и гарантии от судебных исков. В день вступления преемника Картера на пост президента заложники были доставлены в Западную Германию, а оттуда - в США. Американских дипломатов дома встречали как героев.
В чем значение опыта тех событий 25-летней давности для сегодняшней действительности? Об этом я спросил вице-президента вашингтонского Фонда защиты демократии Дэвида Силверстайна.
Дэвид Силверстайн: Во время кризиса заложников в Иране иранским радикалам, а заодно и всем другим террористам ясно было дано понять, как дорого им обойдется захват американцев, представителей Запада в заложники. Позже такую же позицию США и их союзники не раз проявляли в международных переговорах по иранской ядерной программе. Думаю, тогда, 25 лет назад, иранцы впервые получили возможность наблюдать, как действует наша политическая культура и наша культура вообще.
Аллан Давыдов: Но политическая культура руководства Ирана, судя по его несговорчивости в вопросе о ядерной программе, не претерпела существенной эволюции?
Дэвид Силверстайн: О какой эволюции может идти речь?! В действительности иранцы от одного крайне радикального режима перешли к другому. Нынешний президент Ахмадинеджад словно возвращает свою страну во времена исламской революции 1979 года - именно такую картину сегодня наблюдают в Иране США и Запад. Увы, но это плохой знак для всех, кто хочет жить в мире, свободном от ядерной угрозы.
Аллан Давыдов: Каким вам видится основной урок 444-дневной эпопеи с американскими дипломатами 25-летней давности?
Дэвид Силверстайн: Думаю, основной урок в том, что, ведя дела с Ираном, в случае необходимости полезно демонстрировать силу. Реальность такова, что сила - это единственное, что понимает нынешнее руководство Ирана. Как и большинство других диктатур, они понимают, что Соединенные Штаты - самая мощная страна в мире, обладающая оружием и решимостью применить его в случае серьезной опасности. Я не исключаю, что Соединенные Штаты будут готовы оказать на иранский режим и силовое давление. Но задача сейчас, конечно, состоит в том, чтобы помочь самим иранцам расшатать репрессивный радикальный режим, не доводя дела до открытой конфронтации. В лучшем случае, я надеюсь, мы сможем не только предотвратить появление ядерного оружия в руках фанатиков, но и поможем иранцам выйти на путь к демократии и свободе.
Аллан Давыдов: Так вице-президент вашингтонского Фонда защиты демократии Дэвид Силверстайн резюмировал уроки кризиса с захватом американских заложников в Иране 25 лет назад.
Юрий Жигалкин:Бывший солист группы "ЭнСинк" Джастин Тимберлейк, один из редких исполнителей, сумевших вырасти из идола подростков в более серьезное музыкальное явление, объявил о том, что он записывает свой второй сольный диск. У нового альбома Тимберлейка пока нет названия, не определился и его стиль, но, как говорят продюсеры диска, Джастин приятно удивит своих поклонников свежестью и мелодичностью композиций, точно так, как он удивил их своей первой сольной работой, разошедшейся почти четырехмиллионным тиражом в Соединенных Штатам.
