Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие ректор ереванского Института прессы Александр Искандярьян.
Андрей Шарый: О том, как в Армении воспринимается проблема геноцида, и о перспективах контактов с Турцией по этому вопросу я беседовал с ереванским политологом, ректором Института прессы Александром Искандярьяном.
Александр Искандярьян: В Ереване, конечно же, на это событие обращалось и обращается очень много внимания. Уже было заявление министра иностранных дел, которые поддерживал это, и ереванские телеканалы давали прямую трансляцию из Конгресса, где это обсуждалось. Буквально это было ночью, но шла прямая трансляция, и, насколько я знаю, многие люди смотрели, в общем, этому событие в Армении придется значение, на мой взгляд, даже несколько превышающее, собственно, размер этого события.
Андрей Шарый: Существуют хотя бы какие-то научные, скажем, контакты между научным сообществом Армении и Турции с попытками решить этот очень болезненный для обеих сторон вопрос или нет?
Александр Искандярьян: Конечно же, существуют. В частности, ваш покорный слуга имеет научные контакты с учеными Турции, и я опубликовал в Турции, на турецком языке статью в сборнике по этой проблеме. Статья моя была посвящена политическим факторам, связанным с армянским геноцидом. Армянские историки, собственно, факт геноцида не обсуждают не только с турками, а ни с кем. Факт доказанный, есть десятки тысяч документов по этому поводу, литература по различным аспектам геноцида все время выходит в Армении, в Европе, недавно вышла книжка о германских источниках по геноциду. Турецкое государство настаивает на том, чтобы обсуждался факт геноцида. Но обсуждать факт геноцида в Армении - это примерно то же самое, что обсуждать, был ли Бухенвальд или Освенцим или нет, в Израиле. Даже за пределами, собственно, науки погибло такое количество людей, что жертвы есть практически в каждой армянской семье.
Андрей Шарый: Центральная ли это проблема в отношениях Армении и Турции? Несмотря на вот эту нерешенную, очень болезненную для армянского национального сознания проблему, как выстраиваются отношения между Анкарой и Ереваном?
Александр Искандярьян: Это важная, очень важная, но я бы не сказал, что самая главная тема в отношениях Армении и Турции. В огромной степени инициаторами такого рода рассмотрения в различных форумах, в различных частях мира является не только и не столько Армения, сколько представители армянской диаспоры, которые живут в этих странах, будь то Европа, Азия или Америка. В Америке в значительной степени тоже так. Что же касается взаимоотношений Армении и Турции, то это взаимоотношения государств, к которым примешиваются многие другие важные политические моменты. В частности, карабахский конфликт, взаимоотношения с третьей страной - с Азербайджаном, закрытые границы, отсутствие дипотношений и так далее. Геноцид занимает свое достаточно важное место, я бы не стал минимизировать этого значения, но называть его единственным или главным фактором во взаимоотношениях двух государств я бы все-таки не стал.
Андрей Шарый: По вашим наблюдениям, у Анкары совершенно железобетонная позиция по этому вопросу? Или все-таки на протяжении последних лет или, может быть, сейчас, или в будущем может быть какая-то динамика изменения хотя бы нюансов понимания этой проблемы?
Александр Искандярьян: Очень характерно то слово, которое прозвучало в вашем вопросе, - Анкара. Если говорить о позиции государства, то в общем эта позиция похожа на железобетонную. Если же говорить не об Анкаре, а о Турции вообще, то позиции там, на самом деле, есть разные, есть более либеральные, менее либеральные. Там есть, скажем, либерально-академическая стамбульская среда, в которой можно об этом говорить абсолютно спокойно, абсолютно свободно, но, пожалуй, не упоминая слово "геноцид". За пределами Турции, встречаясь на различных форумах, можно даже и произносить слово "геноцид". С другой стороны, мои коллеги турецкие показывают мне письма с угрозами, которые к ним приходят, так сказать, от общественности. Так что, конечно же, Турция не едина. А если говорить о динамике, а не о статике, то есть о временных изменениях, то, конечно, тут есть динамика, начиная с 2002 года, то есть вообще с процессом демократических изменений в Турции начинает нечто появляться, что-то становится возможным говорить, но пока еще не очень много.
