Сейчас, когда со дня рождения Герберта фон Караяна исполняется 100 лет, всё уже встало на места. У знатоков-музыковедов может быть своя иерархия, да еще у каждого собственная, но в сознании музыкальной публики Караян прочно – в призовой тройке дирижеров ХХ века.
При жизни к нему было множество претензий – и в искусственности, и в механичности, и в тяге к внешним эффектам. Всё, вероятно, справедливо – Караян не достигал ни глубины Вильгельма Фуртвенглера, ни точности Артуро Тосканини, ни тонкости Карлоса Кляйбера. Но он всегда делал из серьезной музыки – праздник. Публике нравилось.
Еще его называли алчным и излишне деловитым для художника. С его легкой (легкой ли?) руки классическая музыка стала большим бизнесом, с колоссальными гонорарами дирижеров и солистов. Он сделал для музыки то, что Бобби Фишер для шахмат: срастил искусство с бизнесом.
Ну, и наконец, – идеология, политика. Караян был нацистом, и очень многие не простили ему этого до самой его смерти в 1989 году. Хотя после войны он прошел так называемую "денацификацию": специальное австрийское жюри в 46-м году признало его членство в Национал-социалистической партии простительным. Но лишь в 67-м Караяну разрешили въезд в Соединенные Штаты. С ним отказывались выступать такие выдающиеся музыканты как пианист Артур Рубинштейн, скрипачи Ицхак Перльман и Пинхас Цукерман, тенор Ричард Такер.
Караян оправдывался, указывая на своих первоклассных коллег, проработавших все годы при гитлеровском режиме – Фуртвенглера, Карла Бёма, Клеменса Крауса. Противники возражали: ведь покинули же нацистско-фашистскую Европу Тосканини, Бруно Вальтер, Эрих Кляйбер. Караян объяснял, что стал нацистом по карьерным соображениям. Ему напоминали, что вступил он в партию 25-летним, еще в 1933 году в Австрии, за пять лет до ее аннексии Германией. Он говорил, что как мог помогал музыкантам уйти от преследований. Ему отвечали, что он не просто служил, а забегал вперед, открывая концерты "Хорстом Весселем" и приходя на репетиции в военных сапогах. Он указывал на несомненный факт своей женитьбы на Аните Гюттерман, еврейке на четверть. На это был аргумент: Караян добился для жены редкого статуса "почетной арийки".
Иштван Сабо снял в 2001 году фильм "Мнения сторон" (" Taking Sides "), где замечательно показана процедура этой самой "денацификации" – психологическая и идеологическая дуэль американского майора (Харви Кейтель) и немецкого дирижера (Стеллан Скарсгард). Прообраз дирижера – Фуртвенглер. Он тоже был освобожден от обвинений, но легкой жизни у этих людей не было: у Фуртвенглера до 54-го, когда он умер, у Караяна – на 35 лет дольше.
И вот вечный вопрос ХХ века – насчет гения и злодейства, и их совместности. Тут и Маяковский, и Эйзенштейн, и Лени Рифеншталь, и Диего Ривера. Если служить неправому делу, создавая великие произведения, то получается – в конце концов получается – что остаются произведения, а дело отходит в сторону.
То есть, правильно и справедливо, что у Герберта фон Караяна не было спокойной жизни: он это заслужил и должен был расплатиться. Но сейчас, когда ставишь "Бранденбургские концерты" Баха, оратории Гайдна или 10-ю симфонию Шостаковича в караяновском исполнении, то ясно, что со временем остается только музыка.
