Иван Толстой: О российских эмигрантах первой волны в Испании написано немного. До недавнего времени некоторые историки вообще считали, что поток россиян, вынужденных покинуть родину в первой четверти ХХ века, почти не коснулся Иберийского полуострова. Дескать, Испания россиян не привлекала: ее языком, в отличие от французского, владели немногие и находилась она от России дальше других европейских стран.
Тем не менее, российская эмиграция Испании все же была. И начало ей было положено за три года до революционных событий в России.
Рассказывает наш мадридский автор Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: До Первой мировой войны, по данным испанских архивов, в стране проживало 106 граждан Российской империи.
Все изменилось в 1914 году. В Испанию устремились россияне, которых война застала в разных странах, в первую очередь, во Франции и Германии, а также те, кто возвращался в Европу из Соединенных Штатов или Латинской Америки. Среди них были командированные еще в мирное время служащие, предприниматели, занимавшиеся бизнесом за пределами России, рабочие, отправившиеся на заработки, путешественники и студенты, обучавшиеся в зарубежных университетах.
Немало оказалось здесь и политэмигрантов-революционеров, включая большевиков, меньшевиков, анархистов и так далее. Некоторые хотели, но не могли вернуться в Россию из-за военных действий. Другие не могли и не хотели. Были среди прибывших, по данным испанской стороны, и отказники от военной службы, и дезертиры.
Особенно много их было в Барселоне
Присутствие российских беженцев ощущалось по всей стране, но особенно много их было в Барселоне. Те, что нуждались, регистрировались в полиции в надежде получить помощь от испанцев. Другие, кто имел деньги, предпочитали не торопиться с регистрацией, хотя она была обязательной для иностранцев. Дело в том, что постановка на полицейский учет ограничивала возможность менять место жительства. Нелегально жили и многие политэмигранты, опасаясь слежки: в консервативной Испании революционеры-иностранцы симпатий у местных властей не вызывали. Ну, а выбор россиянами именно Испании объяснялся тем, что эта страна не участвовала в войне, соблюдала нейтралитет, и соответственно ее обитатели, особенно в начале войны, не испытывали трудностей. Кроме того, тогдашний король Альфонс XIII покровительствовал гуманитарной деятельности - Испания принимала беженцев, посредничала при обмене пленными, разыскивала пропавших без вести и так далее.
Историк Луис Тогорес.
Луис Тогорес: Война была нашим производителям на руку. Почему? Да потому что Европа воевала, нуждалась в поставках и покупала в Испании все подряд. Покупала продукты питания, вино, промышленные товары, обмундирование, одеяла. Все это, в частности, шло французской армии, у которой было достаточно средств для подобных приобретений. Испания сбывала порой товары низкого качества, зная, что их все равно у нее купят. Тогда родилась шутка, что от испанского вина из Ла-Манчи - "Вальдэпэньяс" - во французской армии было больше потерь, чем от немецких пуль.
Очевидно, что Испания в те времена придерживалась прагматизма и откровенно наживалась на войне. Ну, а наша монархия в лице короля Альфонса XIII была более популярна за пределами Испании, чем в самой стране, где у нее с каждым годом насчитывалось все меньше сторонников. Популярность короля среди иностранцев объяснялась тем, что он сотрудничал с Красным Крестом, в частности, для помощи пленным и раненым. И это обеспечивало ему имидж в Европе как монарха-космополита, человека, доброту которого испанцы были не в состоянии оценить по достоинству.
Виктор Черецкий: По данным профессора баскского государственного университета Микеля Айспуру, до поры до времени российских беженцев в Испании никто не трогал: им позволяли спокойно жить и работать. Некоторые из них даже вскоре приобрели собственное жилье и наладили бизнес.
Впрочем, было и одно исключение. Речь идет о Троцком. Его выслали в Испанию из Франции. Причем, по мнению испанской стороны, сделано это было незаконно, поскольку французские власти о своем решении Испанию даже не предупредили. Троцкий прибыл в страну в конце октября 1916 года и был изгнан из нее в конце декабря.
Рассказывает историк Густаво Буэно Санчес.
Густаво Буэно Санчес: Троцкий находился у нас лишь два месяца. Через несколько лет он описал свои впечатления в книге под названием "Дело было в Испании". До испанской границы его сопроводили два французских жандарма. Затем Троцкий самостоятельно добрался на поезде до Мадрида. В столице он остановился в центре - в отеле "Париж", но затем перебрался в дешевый пансион.
В это время французы сообщили испанцам, что в их стране появился "опасный террорист". Революционера разыскали, арестовали и посадили в тюрьму. Депутаты-социалисты выступили с протестом и Троцкого освободили. Ведь у Испании не было никаких оснований для его содержания под стражей. Одновременно власти приняли решение о высылке россиянина. Троцкого отправило под конвоем в портовый город Кадис с предписанием отбыть за пределы страны с первым же судном.
Первый пароход направлялся в Гавану. Троцкий не хотел туда ехать
Первый пароход направлялся в Гавану. Троцкий не хотел туда ехать. В конце концов ему было предложено отправиться из Барселоны в Нью-Йорк на пароходе "Монтсеррат", который принадлежал Трансатлантической морской компании. Россиянину была предоставлена каюта первого класса, хотя у него не было денег для подобного комфортного путешествия. Расходы взял на себя известный испанский филантроп маркиз де Комильяс, владелец упомянутой морской компании.
Виктор Черецкий: Ситуация вокруг российских подданных стала меняться после февральских событий в России 1917 года и резко ухудшилась после октябрьского переворота.
Буквально во всех этих людях, как считает доктор Айспуру, испанские власти стали видеть опасных революционеров, засланных в страну специально для организации беспорядков.
Любопытно, что такому отношению способствовали и доносы самих россиян. Так, в архиве испанского МИДа сохранился документ за подписью еще находившегося при своей должности консула в Барселоне графа Гагарина. В нем говорится о якобы взрывоопасной, из-за происков революционеров, ситуации в российской диаспоре.
Еще дальше пошел некий Алексей Марков, письмо которого хранится в личном архиве тогдашнего испанского премьера графа Романонеса. Он уверял, что большевики и эсэры вели пропаганду среди соотечественников, сотрудничали с испанскими революционерами по части подрывной деятельности, а посему Испанию неизбежно ждет революция, аналогичная российской.
Действительно, в это время в стране было неспокойно: начались забастовки, сопровождаемые насилием и политической турбуленцией. Но дело, конечно, было не в российской диаспоре. Экономическое благополучие, связанное с экспортными поставками воюющим сторонам в первые годы мировой войны, очень быстро завершилось - наступил очередной кризис, сопровождаемый ростом дороговизны, безработицей, падением жизненного уровня. В этих условиях испанским властям, неспособным навести порядок, разумеется, было выгодно сваливать всю вину за складывающуюся ситуацию на заговорщиков-иностранцев.
Луис Тогорес: Проблема заключалась в том, что из Испании все шло на продажу в другие страны. Из-за этого в конце концов на внутреннем рынке стала ощущаться нехватка продовольствия и соответствующий рост цен. Одновременно получаемые значительные средства от экспорта не вкладывались в производство для его расширения и обновления в целях поддержания конкурентоспособности. Деньги промышленников и торговцев шли на приобретение роскошных вилл и автомобилей. Ну, а представителям трудящихся слоев стало не хватать даже на еду, поскольку зарплата не поднималась. Это привело к уличным манифестациям и забастовкам. В больших городах усилилось влияние в рабочей среде ультралевых. Поднялась волна насилия - кровавая война за контроль над рабочим движением между нанятыми предпринимателями гангстерами и боевиками из рабочей среды. Эпицентром этой войны и многочисленных убийств была Барселона. Там действовали анархисты, представляющие в то время грозную силу.
Испанские власти обвинили россиян в революционной агитации и подстрекательстве к беспорядкам
Виктор Черецкий: Испанские власти, как мы уже упомянули, поспешили обвинить россиян в революционной агитации и подстрекательстве к беспорядкам. Начались аресты, в первую очередь, лиц, которые, по данным испанской полиции, разделяли левые взгляды.
Так в Мадриде, отмечает профессор Айспуру, был арестован 24-летний Лев Бруштейн. Его посчитали "большевиком, агитатором и террористом", а также человеком аморальным, поскольку он якобы жил за счет девиц легкого поведения.
Как большевистский агент был арестован в столице одессит Мишок Ванштейн. По данным оппозиционного издания "Эль-Сосьялиста", в тюрьме, будучи тяжело больным, он покончил с собой.
Совершил самоубийство, находясь под арестом, и поданный России, которого испанские источники называют Этри Ландофф.
В Барселоне по обвинению в революционной деятельности были арестованы 37-летний студент Сергей Скорняков и инженер Михаил Диамант.
Известно, что осенью 1918 года только в барселонской так называемой Образцовой тюрьме по политическим мотивам находилось около ста граждан России.
По мнению еще одного исследователя - доктора исторический наук Хуана Авилеса - выдвинутые против них обвинения были ложными - россияне, какой бы идеологии они ни придерживались, к беспорядкам отношения не имели. Да и опыт русской революции на первых порах никого в Испании не интересовал и применять его на практике никто не стремился.
О Ленине в Испании никто даже не слышал
Хуан Авилес: Испания и Россия находились далеко друг от друга. И не только географически. Между российскими и испанскими революционерами социал-демократической ориентации в те времена не существовало никаких отношений. О Ленине в Испании никто даже не слышал. Для просвещенных слоев общества Россия была малоизвестной страной с холодным климатом и правителями-тиранами. Известны были разве что имена некоторых писателей - таких как Толстой, Достоевский и Тургенев. Считалось, что они раскрывали в своих произведениях "всю сложность русской души". Так что приход к власти большевиков в 1917 году поначалу особого энтузиазма не вызвал.
Испанцев в то время интересовал ход мировой войны. Левые сочувствовали странам Антанты, так что большевики, обещавшие выйти из войны, симпатиями среди них не пользовались, поскольку их действия, как считалось, были на руку врагу - Германии. Что касается новоявленных советских властей, то и их, похоже, Испания на первых порах интересовала очень мало.
Виктор Черецкий: Между тем, правительство Испании приняло решение выслать россиян, считавшихся неблагонадежными, на родину. И это несмотря на то, что за них заступилась либеральная общественность, включая нескольких депутатов парламента, и пресса. Газета "Эль-Соль", к примеру, напомнила властям, что подавляющее большинство граждан бывшей Российской империи, приехавших в Испанию после начала войны, не имеют ничего общего с большевизмом. Ну, а в виноватых они оказались лишь потому, что полиция не в состоянии выявить подлинных виновников беспорядков.
Газета напомнила, что для многих россиян, особенно состоятельных, высылка на родину означает неминуемую смерть. Тогда же был сформирован общественный комитет в поддержку выходцев из России, в который вошли известные оппозиционные политики и общественные деятели Испании. Под их давлением граф Романонес принял представителей российской диаспоры.
Из записок публициста Наума Когана, издававшегося под псевдонимом Николай Тасин, известно, что граф обещал не высылать тех, кто располагал средствами для проживания и положительно зарекомендовал себя в Испании.
Таким образом, принудительной высылке подверглись лишь 56 человек - в основном из числа тех, кто содержался в барселонской тюрьме. И это при том, что в первоначальные планы испанцев входило репатриировать 800 россиян. В марте 1919 года высылаемые были оправлены из Барселоны в Одессу на пароходе "Мануэль Кальво". По дороге судно должно было зайти в несколько портов Средиземноморья, поскольку на его борту находились граждане разных стран этого региона. 29 марта "Мануэль Кальво" подорвался на мине, оставшейся после войны у берегов Анатолии. Погибло 105 человек, в том числе 16 россиян. Выжившие были доставлены в Турцию. Исследователь, специализирующийся на истории морских катастроф, Хулио Молина.
Взрыв мины - страшный удар, погас свет, люди очутились в полной темноте
Хулио Молина: Когда читаешь свидетельства тех, кто выжил в этой катастрофе, волосы встают дыбом. Ведь все произошло внезапно. Взрыв мины - страшный удар, погас свет, люди очутились в полной темноте, были погибшие, были десятки покалеченных. Началась паника - никто не понимал, что произошло. Подлинная трагедия!
Виктор Черецкий: В начале двадцатых годов в Испанию стали прибывать новые потоки россиян - на этот раз лица, бежавшие от советской власти. И хотя никакой официальной статистики нет, профессор Микель Айспуру, проанализировавший связанные с этой темой архивные документы, утверждает, что речь шла о сотнях людей, среди которых, естественно, было немало военных-белогвардейцев.
Вокруг приезжих, по мнению ученого, складывалась довольно странная ситуация. К примеру, Испания ответила отказом на призыв Лиги Наций принять эмигрантов, ссылаясь на неблагоприятную обстановку в стране. Правительство выпустило указ о запрете россиянам пересекать испанскую границу. Запрет распространялся и на тех, у кого на руках был так называемый Нансеновский паспорт. Этот документ, который удостоверял личность держателя, Испания не признавала.
Рассказывает историк Эмилио Диас.
Эмилио Диас : Фритьоф Нансен был норвежским исследователем Севера, ученым, дипломатом и общественным деятелем. После окончания Первой мировой войны Нансен сосредоточил свою деятельность на гуманитарной помощи. В качестве Верховного комиссара Лиги Наций по вопросам беженцев он придумал, как помочь людям, вынужденным покинуть родину и не имевших на руках никаких документов, позволяющих передвигаться по миру и проживать в качестве эмигрантов. Речь идет о Нансеновском паспорте. Вначале он предназначался лишь для россиян, но затем его стали выдавать и представителям других стран.
В 1922 году за свою гуманитарную деятельность Нансен получил Нобелевскую премию мира. Этой деятельностью он занимался до самой смерти в 1930 году.
Виктор Черецкий: Впрочем, отказ Испании принимать эмигрантов из России последних не остановил. Тем более, что испанское правительство действовало явно непоследовательно. Через границу россиян по-прежнему пропускали и их прошения о предоставлении подданства, как и раньше, рассматривали. Правда, одни просители получали добро, а другие - отказ. При этом те, кому отказывали, из страны, за редким исключением, не выдворялись и могли продолжать жить в Испании.
Какую-либо логику в действиях тогдашних испанских властей исследователь Микель Айспуру не видит и приводит в этой связи несколько примеров. Так, бывшему российскому дипломату барону Конраду Мейендорфу испанский паспорт был выдан без каких-либо проблем, а его брат, человек не менее благонадежный, получил отказ.
Без особого труда стал поданным испанской короны зубной врач Семен Купер, а его шурин, также врач, имевший солидные рекомендации от властей по месту жительства в Испании, не смог получить легальные документы. Отказ ему был обоснован довольно невнятно. Правительство посчитало, что проситель якобы "недостаточно четко обосновал свое желание жить в Испании".
Кстати, решения в отношении эмигрантов испанской бюрократией часто затягивались - принимались в течение нескольких лет. Исключение делалось лишь для россиян, желающих служить в появившемся в 1920 году испанском иностранном легионе. Вначале в него вступили 30 белоэмигрантов, затем еще десятки российских добровольцев из числа ветеранов Первой мировой и гражданской войны. О чем идет речь? Историк Луис Тогорес.
Луис Тогорес: Легион быстро сделался самым известным подразделением испанской армии. В него вступали люди - испанцы и иностранцы, которые, будучи профессиональными военными, не могли найти себе иного применения. К примеру, в легион пришли офицеры, среди которых были представителями российского дворянства. Революция лишила их родины. В Испании говорилось, что легионер воевал за двоих - за себя и за молодого испанца, который получал возможность остаться дома - не призывался в армию.
Легионеры отличались высокой боевой выучкой, смелостью, физической выносливостью и строжайшей дисциплиной в своих рядах. На их долю выпали все тяготы так называемой Рифской войны, продолжавшейся до 1927 года на территории современного Марокко. Именно они обеспечили испанцам успех в этом конфликте. В бою легионеры не жалели ни себя, ни врагов.
Виктор Черецкий: Тем временем диаспора выходцев из бывшей Российской империи в 20-30-ые годы постоянно росла. Нам известны фамилии некоторых ее представителей. Уже упомянутый Наум Коган активно сотрудничал с 1918 года с газетой "Эль-Соль", а затем занимался переводом на испанский российских классиков. Однако получить испанские документы, как и многим другим, ему оказалось непросто.
Испанцы со временем стали требовать справки от действующих властей Советской России. К примеру, справки об отсутствии у соискателя испанского гражданства судимости и претензий по части исполнения воинской обязанности. Ни того, ни другого эмигранты, разумеется, добыть не могли. Поэтому им часто приходилось прибегать к различным хитростям. Выручали бывшие царские дипломаты, тоже ставшие эмигрантами. Они составляли нужные документы и заверяли их в каком-либо иностранном консульстве, где имели приятелей. Некоторые испанские чиновники замечали фальшивку, другие нет.
Испанский закон предоставлял сефардам право вернуться на историческую родину
Иным путем для обретения испанского подданства, по свидетельству историка Микеля Айспуру, пошли находившиеся в Испании несколько сот евреев - более точной цифры не приводится - из южных регионов бывшей империи. Они объявили себя сефардами, то есть иудеями с испанскими корнями, чьи предки якобы были изгнаны из королевства в конце XV века за отказ креститься. Принятый в 20-ые годы ХХ столетия испанский закон предоставлял сефардам право вернуться на историческую родину. О нем рассказывает представитель еврейской диаспоры Испании Исаак Керуб Каро.
И. Керуб Каро: Полагаю, что эта мера испанских властей была более чем своевременной. Дело в том, что в те времена в мире имел место экономический и политический кризис, когда набирали силу экстремисты, нарастали антисемитские настроения. Это касалось и ряда стран юго-восточной Европы, где проживали сефарды. Принятый закон исправлял историческую несправедливость, восстанавливал правду, что само по себе было сугубо положительным явлением. Сефарды веками его дожидались, испытывая огромную ностальгию. Речь шла о полной отмене изданного в 1498 году указа об изгнании евреев из Испании.
Виктор Черецкий: Как мы видим, российская эмиграция в Испании была довольно разношёрстной. К примеру, с начала 30-ых годов здесь жил некто Констант Брусилофф, выдававший себя за сына известного генерала Алексея Брусилова, хотя из биографии последнего явствует, что отпрыска с таким именем у генерала не было. Свое положение в Испании Брусилофф урегулировал женившись на испанке. Затем, перебравшись в Латинскую Америку, он получил известность как переводчик стихов Лермонтова и автор работ в области языкознания.
В те же времена в Испании обитал Оскар Блюм, революционер-меньшевик, изгнанный из Советской России. Он сотрудничал с анархистами, писал статьи об искусстве, занимался театральными постановками.
Ну, а до этих лиц, еще в 20-ые годы в Испании появился Николай Воеводский, военный летчик и авиаконструктор, герой Первой мировой войны.
В Испании он, в частности, известен тем, что основал возле каталонского города Палафружель ботанический сад Кап-Роч. Сад существует до сих пор, насчитывает 500 раличных растений.
Судьба другого обосновавшего в Испании летчика - Александра Жукова - менее известна. Считается, что он на своей новой родине тоже был пилотом и скончался где-то после 1960 года.
Третий российский летчик Всеволод Марченко жил в Испании с 1923 года. Сначала он завербовался в иностранный легион, а затем работал в гражданской авиации. Воеводский и Марченко после начала испанской гражданской войны поступили на службу к мятежному генералу Франко, восставшему против поддержанного Сталиным правительства так называемого Народного фронта. Марченко был сбит в воздушном бою и расстрелян сторонниками этого фронта.
Вообще в армию Франко влилось более ста добровольцев-белоэмигрантов, до этого проживавших, как в самой Испании, так и в других странах. Среди них были бывшие старшие офицеры и даже генералы. После войны многие из них остались в Испании. Присутствию россиян в армии Франко мы посвятили одну из предыдущих передач. Рассказывает историк Пабло Сагарра.
"Рэкэтэ" привлекало их своей символикой - двухглавым орлом и андреевским крестом
Пабло Сагара: 18 июля 1936 года, как известно, произошел военный мятеж против Народного фронта. Он вызвал огромный интерес у русских эмигрантов в Европе. Их симпатии были в основном на стороне восставших. Ведь Народный фронт ассоциировался ими с большевистской властью. В Испанию российские добровольцы из Франции и других стран приезжали в индивидуальном порядке. Порой это было непросто, учитывая, что французская граница была закрыта. Россияне заявляли, что желают сражаться против коммунизма. Их зачисляли в Иностранный легион и ополчение союзных с Франко монархистов-карлистов, которое называлось "Рэкэтэ".
Почему? Во-первых, потому что в легионе уже существовала традиция принимать россиян. Ну, а "рэкэтэ" привлекало их своей символикой - двухглавым орлом и андреевским крестом, а также своим девизом, который весьма напоминал российский: "За Бога, короля и Отечество!" Многие российские добровольцы были зачислены в батальон, носивший имена жившей в Средние века королевы Марии де Молины и лидера карлистов Марко де Бэльо.
Виктор Черецкий: Одним из воевавших в Испании россиян был поручик Сергей Отзуп. В послевоенное время он получил известность как коллекционер православных икон. Собранная им коллекция насчитывает 1200 работ и экспонируется в наши дни в музее в городке Торрехон-де-Ардос вблизи Мадрида.
Добавлю, что после второй мировой войны в Испанию приехала последняя партия белоэмигрантов, ранее проживавших в других европейских странах. Поселился здесь граф Григорий Ламсдорф с семьей, публицист барон Александр Меллер, офицер, а затем священнослужитель и университетский профессор Георгий Цебриков и многие другие. Переехал после войны в Мадрид и претендент на российский престол Владимир Кириллович Романов.
