Александр Генис: Сегодня я с особой радостью представляю традиционного для ''Американского часа'' ''необыкновенного американца'', потому что это славист Тим Сёргэй. Он перевел на английский чрезвычайно важную книгу, которая представит американским читателям, привыкшим читать о российских безобразиях, другую Россию. Речь идет о книге ''Ложится мгла на старые ступени'' Александра Чудакова. О ее достоинствах говорит и тот факт, что ее выбрали лучшим букеровским лауреатом десятилетия. Куда важнее, что Чудаков написал глубоко патриотическую книгу, которая заставляет читателя гордиться русским человеком, русским интеллигентом, способным построить достойную и красивую жизнь – вне зависимости от зверского режима. Это – душеподъемное чтение. Особенно сейчас. К тому же от книги нельзя оторваться и я с нетерпением жду, когда она станет доступной англоязычным читателям, благодаря труду героя очередного очерка Владимира Морозова.
Владимир Морозов: Тим, скажите, как правильно произносится ваша фамилия?
Тим Сёргэй: По-английски она звучит как Сёргэй. Но люди произносят Сергей. Если посмотреть в телефонную книгу, то вы найдете там и других людей с такой же фамилией, которая и пишется точно так же.
Владимир Морозов: Как те, другие, не знаю, а Тим Сёргэй – для меня - Тимофей Сергеев.
Тим Сёргэй: Моя родня по отцу - русского происхождения. Мой дед, Борис Петрович Сергеев, был белым офицером и летчиком-инструктором. Он бежал из России то ли в 1919, то ли в 1920 году. Сегодня я говорил с отцом по телефону. Он в который раз рассказал мне старую семейную историю о том, что большевики приговорили моего деда к смерти. И он уже приготовился умирать. Но как-то так получилось, что его охрана просто исчезла, видимо, дезертировала и не заперла дверь камеры. Дед бежал. Скрывался в Петербурге. Похоронил там последних своих родственников, которые умерли от тифа. Потом из Петербурга он вместе со своей бывшей служанкой перешел на лыжах тающий лед Финского залива.
Владимир Морозов: А без служанки никак не мог! Дворянство!
Тим Сёргэй: По семейной легенде, у деда с этой служанкой был роман. Она была из Финляндии, и они отправились туда к ее родственникам. В Финляндии она и осталась, а дед как-то добрался до Америки и стал автомобильным инженером.
Владимир Морозов: Сумел ли ваш дед увезти что-нибудь на память из России?
Тим Сёргэй: Он унес очень немногое. Например, свою скрипку. Она до сих пор цела, и на ней играет мой отец. Ему 88 лет, и он играет в оркестре в своем доме для престарелых в штате Огайо.
Владимир Морозов: Тим, вы перевели на английский книгу Александра Чудакова ''Ложится мгла на старые ступени''. Почему вы выбрали для перевода именно эту вещь?
Владимир Морозов: У Чудакова масса редких слов, которые относятся к различным ремеслам. Каково пришлось вам с такой лексикой!
Тим Сёргэй: Мою задачу упрощал интернет. В сети можно найти массу сложных и редко употребимых слов, которых нет в обычных словарях - заготскот, замполит, ветвистая пшеница.
Владимир Морозов: Тим, давайте попробуем дальше говорить по-русски. Скажите, как вы перевели, например, такие перлы, такую брань – ''да что б его бабушка ежа против шерсти родила''?
Тим Сёргэй: По-английски я вам сейчас прочту... ''May his grandmother give breech birth to a hedghoge''. ''Вreech birth'' - это когда ребенок идет вперед ногами. Этот термин как раз соответствует трудности положения... против шерсти.
Владимир Морозов: А как перевести загиб Петра Великого – длинный поток самой изощренной матерщины?
Тим Сёргэй: Я и перевел как загиб. А потом у меня идет сноска. Во многих местах приходится прибегать к сноскам. Много таких мест, которые не понять без фоновых познаний в области русской культуры и истории.
Владимир Морозов: Многие бытовые реалии, которые описывает Чудаков, давно ушли из российской жизни. В тексте полно скрытых и явных цитат, чтобы их понять, надо знать русскую литературу. Мне кажется, даже в России оссии Роэту книгу поймут далеко не все. А на кого же рассчитан ваш английский перевод?
Тим Сёргэй: Перевод рассчитан на образованного читателя, но не на слависта. Я поэтому и раскрываю многие скрытые цитаты и аллюзии, даю объяснения. Не на самой странице, наши издатели этого очень не любят, а в конце книги. Если вам встретилось непонятное место, то посмотрите в конце книги. Да, я рассчитывал не на славистов, а на среднеобразованого читателя. И дай Бог, чтобы он заинтересовался бытом российского, советского общества 30-60-х годов.
Владимир Морозов: Загиб Петра Великого... Мы, россияне, одним из наших национальных приоритетов считаем умение ругаться. Что, мол, у нас матерная лексика богаче и ярче, чем в других языках. Вот вы лингвист. Скажите, насколько мы правы в этих своих претензиях?
Тим Сёргэй: Вы очень правы. Должен вам сказать, что я побежден. По этой части, по умению материться я не могу с вами состязаться. У вас это от Бога. Столько корней, столько морфем. Вы столько производных слов создаете из этого известного слова из трех букв. И столько можете таким образом выразить, что просто диву даешься.
Владимир Морозов: Но вернемся от матерщины к высокой поэзии. Известно, что название книги ''Ложится мгла на старые степени'' взято из стихотворения Блока. Я в нем помню еще только одну строчку ''Бегут неверные дневные тени''. А вы помните?
Тим Сёргэй:
Бегут неверные дневные тени.
Высок и внятен колокольный зов.
Озарены церковные ступени,
Их камень жив - и ждет твоих шагов.
Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь,
Одетый страшной святостью веков,
И, может быть, цветок весны уронишь
Здесь, в этой мгле, у строгих образов.
Растут невнятно розовые тени,
Высок и внятен колокольный зов,
Ложится мгла на старые ступени....
Я озарен - я жду твоих шагов.
Владимир Морозов: Английский перевод книги Александра Чудакова, который подготовил мой собеседник Тим Сёргэй, удостоен поощрительных грандов от международного Пен-клуба и американского Национального фонда искусств. Опубликована пока только первая глава (в сетевом журнале ''Words Without Borders''). По-английски ''Ложится мгла на старые ступени'' звучит так “A Gloom is Cast upon the Ancient Steps”.
Тим Сёргэй преподает в университете штата Нью-Йорк в городе Олбани. Вместе с женой и двумя сыновьями живет в деревне East Greenbush в небольшом фермерском доме, который достался ей от родителей. Его кабинет забит русскими книгами и дисками с русскими фильмами и песнями...
