Александр Генис: В эфире - Диалог на Бродвее, который мы ведем с музыковедом и историком культуры Соломоном Волковым в бродвейской студии Радио Свобода.

Александр Генис: Соломон, о чем говорят на Бродвее?

Соломон Волков: На Бродвее интеллектуалы нью-йоркские оживленно обсуждают очень волнующую их всех новость, которая сейчас она стала особенно актуальной: администрация Трампа собирается может быть упразднить, а в любом случае сильно урезать федеральные субсидии на предмет поддержки культуры.

Александр Генис: Надо отдавать себе отчет, о чем идет речь. Это такие копейки, что даже смешно об этом говорить. «Нью-Йорк Таймс» составила список штатов - кто сколько получает в пересчете на душу населения. В среднем меньше одного доллара на человека в год приходится федеральных денег на поддержку искусства. Больше всего в Вермонте — полтора доллара, меньше всего во Флориде — 25 центов. Вот о каких деньгах мы говорим.

Соломон Волков: Если мы назовем суммарную сумму — это будет 300 миллионов долларов. Для американского федеральногбюджета о это тоже, конечно, копейки, но это все-таки звучит по-другому, чем доллар и полтора доллара.

Александр Генис: Это чисто принципиальная проблема. Дело не в деньгах, а в том, что правая Америка недовольна тем, как эти деньги расходуются. Она считает, что ни в коем случае нельзя тратить деньги на либеральное левое искусство. Это давний спор, который не сегодня начался. Я прекрасно помню, как в 1990-е годы шли культурные войны, когда федеральное правительство поддерживало своими деньгами творчество фотохудожника Роберт Мэпплторп, откровенно гомосексуальные фотографии которого вызвали большой скандал в обществе.

Соломон Волков: Был еще художественный концепт в виде распятия, засунутого в мочу — это тоже вызвало большую бурю.

Александр Генис: Каждый раз, когда такое происходит, нам говорят: почему мы должны давать свои налогвые доллары на такое искусство, пусть кто-нибудь другой за это платит. Надо сказать, что эти слова были услышаны, потому что теперь федеральные гранты дают не отдельным художникам, а на отдельные мероприятия, отдельные культурные акции. И это уже вызывает гораздо меньше возмущения.

Соломон Волков: Еще большее значение имеет тот факт, если раньше такого рода гранты распределялись людьми, которые сидели в Вашингтоне в федеральных агентствах, то есть весьма далеко иногда от тех непосредственных проектов, о которых шла речь, а в других случаях наоборот слишком близко приближенных к художникам, артистам, постановщикам, музыкантам и так далее, которых эти гранты поддерживали. Сейчас эти деньги спускаются на штаты или еще на более мелкие общины городские.

Александр Генис: 16 тысяч общин получают эти гранты.

Соломон Волков: Почти две с половиной тысячи грантов таким образом распределяются.

Александр Генис: Но они распределены на 16 тысяч общин, то есть “размазаны” по Америке. То есть на самом деле это вопрос принципиальный, а не практический. Конечно, на эти деньги ничего особенного построить не удастся.

Соломон Волков: Распятие засунуть в мочу все равно можно.

Александр Генис: Можно это сделать и без государственных денег, это не такая уж большая потеря и не такая большая награда. Но Америка всегда была против того, чтобы федеральное правительство вмешивалось в искусство, именно поэтому США, наверное, единственная страна, где вообще нет Министерства культуры. Тем не менее, споры ведутся все время. Я понимаю, почему — это принципиальный вопрос. Как вы относитесь к субсидиям на культуру?

Соломон Волков: Когда я думаю о том, что иногда делается на деньги, которые государство выделяет на развитие культуры, то мне хочется отменить всякое финансирование государственное культуры. Я приведу вам пример, который будет ближе может быть к нашим с вами, не к нашим с вами заботам, мы-то с вами живем в Америке, а к заботам наших российских радиослушателей. В одном из провинциальных городов поставили «Гамлета», причем поставил режиссер с именем, его приглашают делать постановки даже в Большом театре. Постановка такая: на сцену выходят артисты и молчат, а текст «Гамлета» идет титрами. Разумеется, в России никаких других источников финансирования, кроме как государственного, быть не может. Вы бы поддержали финансирование такого проекта? Он, ксати,т был привезен в Москву и показан.

Александр Генис: Мне это напоминает театральные проекты Бахчаняна. Один заключался в том, чтобы поставить “Конармию” Бабеля силами цирка лилипутов. Буденный выезжал на пони. В другой раз Бахчанян предложил поставить «Вишневый сад». Все на сцене играют «Вишневый сад», но все время слышан кашель Чехова, который заглушает все слова.

Соломон Волков: Ну если бы эта идея Бахчаняна была реализована и при этом спонсировалась на государственные средства, а что такое государственные средства — это деньги, собранные у налогоплательщиков...

Александр Генис: Я бы ответил на этот вопрос так: я за то, чтобы поддерживать культуру, а не искусство, ведь это разные вещи. Я считаю, что государство должно поддерживать всякого рода начинания, которые приводят к тому, что общество, становится более культурным. Например, в Англии взяли и отменили входные билеты во все музеи страны.

Соломон Волков: Вот это давным-давно нужно было сделать в Нью-Йорке.

Александр Генис: Совершенно верно. В результате в Англии в два раза больше ходит людей в музеи, чем раньше. Я считаю, что это гигантский прорыв и на это никаких денег не жалко. Вот в Вашингтоне все музеи бесплатные — и это то, на что надо тратить государственные деньги. Если мы приобщаем народ к культуре, то этот же народ сможет эту культуру оплатить и в том числе искусство, которое нам не нравится. Поэтому когда республиканцы пытаются отменить, например, общественное телевидение, то я прихожу от этого в ужас. Недавно я прочитал, что кто-то из команды Трампа сказал: почему горняки из Западной Вирджинии должны платить за общественное телевидение, где показывают передачу «Улица Сезам. Но это программа - почтенная американская институция, которая учила маленьких детей читать несколько поколений. То есть республиканцы считают, что детям Западной Вирджинии лучше не уметь читать? Поэтому я считаю, что государство должно тратить деньги на культуру. Но поддерживать искусство, особенно авангардное, особенно дерзкое, передовое, а иногда и очень сомнительное, пожалуй, не следует.

Соломон Волков: Я подкину вам еще два примера такого рода искусства. Я прочел о совершенно поразившем меня примере, но это уже сделала привозная труппа из Бельгии, которую, подозреваю, тоже может быть спонсировало государство. Они в одном из московских универмагов осуществили спектакль, который может посмотреть один человек. Одного человека пускают в специально оборудованную при этом универмаге комнату и один зритель смотрит этот неведомый, я, кстати, не знаю, что там такого показывают, во всяком случае он один-единственный зритель. Вот такого рода эксперименты, я бы никоим образом не стал бы призывать к запрещению таких экспериментов, наоборот, пускай, ради бога, экспериментируй, но это все должно поддерживаться на деньги спонсоров.

Александр Генис: Как оно раньше всегда и было.

Соломон Волков: Вот об этом мы сейчас забываем. Мы говорим о цветении авангардного искусства в России в предреволюционные годы, когда выходили все эти замечательные футуристические книжечки, которые сейчас стоят бешеные деньги - десятки тысяч долларов. Выходили книги поэтов-футуристов. Существовало издательство «Гилея», которое издавало футуристические книги. Все эту продукцию спонсировали богатые люди, сыновья купцов, иногда сами купцы, которые тоже баловались поэзией, которые тоже хотели быть причастными к авангарду и оплачивали всякого рода выкрутасы, из которых потом вырастало во многих случаях, как с тем же Пастернаком, большое искусство, прославившее Россию.

​Александр Генис: Конечно, в Америке все это поставлено на другую ногу. Всё американское искусство существует не на государственные деньги, а на средство меценатов. Вы знаете, что в Национальной галерее в Вашингтоне (великолепное собрание, где одни шедевры висят) нет ни одной картины, купленной на деньги налогоплательщиков. То же самое, конечно, в нашем музее Метрополитен.

Об этом я хотел бы поговорить подробнее, потому что недавно произошло важное событие в нашем городе — ушел директор музея Метрополитен, совсем не старый человек, Томас Кэмпбелл, специалист по гобеленам, который не так давно, в 2008-м году, стал директором, сменив легендарного главу Метрополитен - Монтебелло, который больше 30 лет возглавлял этот музей.

Надо жить в Нью-Йорке, чтобы понимать, какая это важная новость. Директор Метрополитен — это почти мэр города. Ведь Метрополитен — это лучший и самый большой музей всего Западного полушария, не говоря уже об Америке. Поэтому все, что тут происходит, очень важно. У меня есть свой источник, я его не назову, который мне рассказал о том, что происходит внутри Метрополитен сегодня, почему произошел такой кризис и что с ним собираются делать. Довольно любопытная история.

Дело в том, что Метрополитен оказался в долгах и этот финансовый кризис настолько серьезно поразил Метрополитен, что нужно уволить чуть не сто кураторов — а это все люди штучные, которых пойди найди. Администраторы остановили проекты по переустройству музея, а были грандиозные проекты ценой в 600 миллионов долларов. Почему? Потому что, хотя директор музея Кэмпбелл был специалистом по средневековым и ренессансным гобеленам, он пытался сделать то, чего от него давно требовали, а именно привнести в Метрополитен современное искусство.

Тут еще важны термины. «Современное искусство», обычно это то, что мы любим, потому что оно уже устоялось, это то, что было, скажем, создано до войны, в первой половине ХХ века. А есть искусство, которое создается на наших глазах, сегодняшнее искусство. И вот сегодняшнее искусство великий директор Метрополитен, которому, кстати, поставлен бюст в музее, Монтебелло терпеть не мог. Он был специалистом по голландской живописи, ему нравился ренессанс, он знает шесть языков, он сам человек ренессансный. А сегодняшнее искусство он не любил и не хотел на него тратить деньги Метрополитен. Кэмпбелла это делать заставили. А это - большие деньги, потому что современное искусство тоже дорого стоит. Но никто не знает, будет ли оно искусством через 20 или 30 лет. Это принципиальный вопрос, а не экономический. Потому что, откуда мы знаем, сегодня модный художник, сколько продержится его искусство и продержится ли вообще.

Соломон Волков: Акула в формалине.

Александр Генис: Совершенно верно, именно эту акулу несчастную я и вспомнил, одиозную работу Дэмьена Херста, английского авангардиста, который является, по-моему, главным жуликом в мире искусства. Но ведь когда в 1913 году состоялась знаменитая выставка в Нью-Йорке, где впервые показали Пикассо и Матисса, то директор того же Метрополитен сказал, что не станет тратить деньги на то такое посмешище, и ни одной картины Пикассо не было продано, поэтому у музея Метрополитен нет таких роскошных работ этого художника, какие есть в русских музеях. Русские купцы без всякого художественного образования сумели разобраться в том, кто такие Пикассо и Матисс, а директор музея Метрополитен не сумел.

Какая ваша реакция на такие новости, как вы считаете, должен Метрополитен, задрав штаны, бежать за комсомолом или нет?

Соломон Волков: Тут мы вступаем на минное поле. Поставьте себя на место руководителя. Если уж такой опытный чиновник от искусства, он, конечно, специалист, Кэмпбелл, но он так же и бюрократ, раз стал руководителем Мет, если его вынудили сделать то, к чему его душа не лежала, то можно себе представить, какое давление на то, что в России называют актуальным искусством, чтобы такого рода вещи приобретались и выставлялись. Должен заметить, что за этим нетрудно проследить и экономический интерес тех, которые лоббируют такого рода вещи. Представьте себе реальную ситуацию: у Мет есть огромное количество спонсоров, которые поддерживают существование музея, но эти спонсоры покупают так же и современное искусство. Им очень важно, чтобы те художники, которые есть у них в коллекции, выставлялись в Метрополитен, тем самым повышался бы престиж этих художников, там самым повышалась бы стоимость их коллекции.

Александр Генис: Слышу я марксизм в ваших словах: кому выгодно, тот и виноват. Но в Нью-Йорке есть великие музеи современного искусства, МОМА в первую очередь, то есть, Музей современного искусства, есть Музей Гуггенхайма, есть Уитни, музей современного американского искусства. Метрополитен, по-моему, тут лишний.

Но мой источник, куратор этого музея, который сказал: а как же наша миссия? Метрополитен называется “энциклопедическим” музеем, то есть он охватывает все искусство, в том числе и сегодняшнее. В ответ я сказал, что в энциклопедию попадает только то, что уже отстоялось, энциклопедия всегда отстает от современности. Тот, кто попал в энциклопедию, уже классик по той простой причине, что его репутация должна быть достаточно твердой. А у актального искусства такой репутации нет, поэтому Метрополитен может и обойтись без современного искусства. На что мне сказали, что я ретроград, и дальше спор ушел в другую сторону.

Соломон Волков: У нас с вами получился спор ретрограда с марксистом.

Александр Генис: Я знаю, как его разрешить. Дело в том, что есть третья фигура кроме художника-авангардиста и художника-консерватора, это - фигура мецената, который выбирает, кого ему поддерживать, лишь по собственной прихоти. И чем дольше я живу, тем больше я им благодарен за собранные ими коллекции. Они созданы благодаря таланту меценатов, а это огромный и очень редкий талант. Такие гении, как Савва Морозов или Генри Фрик в Америке, часто бывали более дальнозоркие, чем художественные руководители, потому что у них есть свое чутье. Меценаты двигают культуру.

Соломон Волков: Поэтому мы покажем произведение, которое было вдохновлено меценатом, появилось благодаря ему, это - Гольдберг-вариации Иоганна Себастьяна Баха.

Александр Генис: За которые меценат, российский посланник в Саксонии Герман Карл фон Кейзерлинг подарил композитору кубок золотых монет. Это был самый выгодный заказ Баха за всю его жизнь.

Соломон Волков: Мы покажем это произведение в необычной форме, мы все знаем, его можно играть на современном фортепиано, его можно играть на клавесине, на тех инструментах, которые использовались во времена Баха. Но в данном случае мы покажем версию для струнного оркестра, которая тоже, по-моему, звучит превосходно. Ее автор - Дмитрий Ситковецкий. Гольдберг-вариации Баха.

(Музыка)

Александр Генис: Сегодня я хочу предложить вниманию наших слушателей новую рубрику - «Премьера», в ней мы будем рассказывать о новых произведениях, которые только что появились на свет.

Соломон, представьте нашу сегодняшнюю премьеру.

​Соломон Волков: Я хочу рассказать о премьере Четвертого скрипичного концерта Леры Ауэрбах. Это замечательный композитор, родилась она в Челябинске, который, как известно теперь, когда мы жили в Советском Союзе, мы об этом не догадывались, был центром ядерной промышленности и был поэтому закрытым городом. Она приехала в Нью-Йорк, здесь училась, здесь получила образование.

Александр Генис: Одна очень милая деталь, мы хорошо помним эту жизнь. Она приехала в Нью-Йорк, не зная ни одного слова по-английски, она была совсем юной и денег у нее не было. Она ходила пешком по сто кварталов, чтобы заниматься в музыкальной школе.

Соломон Волков: Как все мы.

Александр Генис: Я прекрасно помню, как я те же самые сто кварталов шагал по Нью-Йорку в первые дни после приезда.

Соломон Волков: Лера получила здесь прекрасное образование и стала очень значительной фигурой в мире современной музыки. Очень плодовитый композитор она написал, самые разнообразные сочинения - и симфонические, и вокальная, и камерная музыка, оперы, балеты. У нее есть опера «Гоголь» на ее собственное либретто. Она еще и талантливый писатель, и поэт, у нее вышло три русскоязычных поэтических сборника и книга афоризмов по-английски, о которой мы в свое время здесь рассказывали.

Александр Генис: Чтобы дать представление о ее литературном творчестве, я приведу коротенькое стихотворение, которое, конечно, близко нам всем.

Пасынком там, подкидышем здесь -

Меня нигде не сочтут родною.

Видно, такой уж времени срез

Выпал мне, словно крест или метка,

Как из колоды пиковый туз.

А позади опустевшая клетка

С милым и горьким названием "Русь".

Очень эмигрантское стихотворение.

Соломон Волков: Другой оперой Леры, которая была показана в Нью-Йорке, были «Слепые» по Метерлинку.

Александр Генис: Большой шум вызвала эта опера, потому что всем зрителям завязали глаза. И это как раз один из тех экспериментов, о которых мы только что говорили. Хотя, на мой взгляд, это было довольно любопытно, можно представить, как слепые слушают музыку, такой опыт обостряет слух.

Соломон Волков: В том-то и дело, здесь этот прием работал на лучшее восприятие произведения, поэтому является, на мой взгляд, совершенно оправданным. В том числе, если продолжать говорить о музыкальном творчестве Леры, у нее очень много инструментальных концертов для самых разных составов.

Александр Генис: Кроме всего прочего у Леры есть балет по «Русалочке» Андерсена, который был заказан датчанами.

Соломон Волков: Мы сейчас говорили о том, что она и поэт, и автор книги афоризмов по-английски, автор либретто для своих произведений, но она в последнее время она увлеклась бронзовой скульптурой. Здесь в Нью-Йорке как раз в эти дни проходит ее выставка в галерее “Щукин”.

Александр Генис: Это новая галерея в Сохо.

​Соломон Волков: Там выстроены шесть произведений, очень интересные вещи. И я тем нашим слушателям, которые живут в Нью-Йорке, очень рекомендую посетить эту выставку. Она очень дорога сердцу Леры. Возвращаясь к ее музыкальному творчеству, нужно сказать, что у нее много экспериментальных концертов для самых разных составов, в том числе четыре скрипичных концерта, что моему сердцу бывшего скрипача особенно близко. Премьера последнего четвертого концерта и прошла недавно в Нью-Йорке, я был на этой премьере. Это было очень радостное, приподнятое, действительно премьерное событие. Произведение было заказано Нью-Йоркским филармоническим оркестром и его руководителем Алланом Гилбертом, который покидает, как мы знаем, этот пост. Исполнил его греческий скрипач Леонидас Кавакос, выдающийся, на мой взгляд, скрипач, один из лучших скрипачей нового поколения. Вы знаете, если его определить — это молодой Гидон Кремер.

Александр Генис: Она, кстати, с настоящим Гидоном Кремером очень часто выступала.

Соломон Волков: Его интерпретации всегда очень интересные. Он даже внешне напоминает молодого Кремера, и его манера игры напоминает Кремера, у них похожее звукоизвлечение, очень вдумчивый подход к новой музыке.

Александр Генис: Я послушал фрагмент из этого концерта, мне показалось, что это очень экспрессионистская музыка.

Соломон Волков: Вы вынули просто слова из моего рта. Я думал о том, как охарактеризовать творчество Леры в целом, мы часто говорим об этом, я бы назвал его “экспрессионизм с человеческим лицом”.

Александр Генис: Он оталенно днапоминает концерт Берга.

Соломон Волков: Да, это традиция, восходящая к концерту Берга, одному из лучших скрипичных концертов ХХ века. На самом деле это - романтическая традиция. С музыкой так обстоят дела, что когда мы стараемся определить или пытаемся определить ее принадлежность к тому или иному направлению в искусстве, там один термин переходит в другой. Возьмем романтиков, кто были их наследниками? В какой-то степени символисты, в какой-то степени импрессионисты. А уж от символистов и в какой-то степени импрессионистов следующий шаг - экспрессионизм. То есть в искусстве все время наблюдается такое качание, равновесие между классицизмом и романтизмом.

Александр Генис: Именно так я представляю себе историю искусства: качели, на которых раскачиваются классики и романтики, одни заменяют других. Поэтому после эмоциональных символистов, после имажистов появляются люди педантичного авангарда. Малевич как раз скорее классик, чем романтик.

Соломон Волков: В этом смысле Лера Ауэрбах, безусловно, принадлежит к романтической линии. Там можно услышать отголоски импрессионизма тоже. Но это, как я уже сказал, экспрессионизм с человеческим лицом и с сильной символической нагрузкой. У нее всегда произведения - это не просто любование какими-то красивыми образами, хотя музыка у Леры, это я должен подчеркнуть, всегда очень красивая. Еще одно важное достоинство ее: она превосходный оркестровщик, она замечательно знает оркестр, ее можно назвать мастером оркестровки. Я был уверен заранее, что это произведение доставит мне большое удовольствие, так и оказалось. Был большой успех, аудитории очень эта музыка понравилась, Кавакос был на высоте. И Гилберт, к которому я отношусь довольно спокойно, был тут на месте. Главное достоинство Гилберта заключается в том, что в новых произведениях, в современных произведениях он не халтурит.

К сожалению, очень часто, когда мы слышим новое произведение, мы даже не можем точно сказать, те ли ноты там звучат, произведение никто не знает, партитура в руках не у всех бывает, да и не всегда по ней можно все понять неискушенному слушателю. Но в данном случае я видел, что все разучено дотошно и профессионально. Как я уже сказал, это в первую очередь красивая музыка. Лера, что тоже очень хорошо, вышла перед началом концерта вместе с Гилбертом, рассказала публике о том, почему она сочинила этот концерт. Ее попросил оркестр, конечно, Гилберт, написать нечто, связанное с темой ночи. Она сказала, что ей эта идея очень понравилась, потому что она сочиняет ночью. Я сам, например, пишу ночью, ночное время на самом деле для этого самое удобное. Она выбрала название «Nyx” - это богиня ночи Никс из греческой мифологии, дочь Хаоса. От нее, согласно мифологическому словарю, произошли и Танатос, то есть смерть, и Гипнос, то есть сон, и обман, и печаль — это все дети Никс, богини ночи. Причем в греческих трагедиях ее изображают как летящую на крыльях в колеснице в черной одежде, которая усеяна звездами. Этот образ очень соответствует музыке Леры Ауэрбах.

Александр Генис: Ночная музыка.

Соломон Волков: Ночь можно воспринимать по-разному, это время творчества, ночь может приносить успокоение, отдых, но ночь может быть и временем кошмаров. Особенно сейчас, я должен сказать, все больше и больше понимаю эту полифоничность, заложенную в ночи как таковой. Ночь — это то время, к которому ты стремишься и которого ты одновременно страшишься. Это чувство, мне кажется, замечательно передано в музыке Леры Ауэрбах. А убедиться в этом смогут слушатели, которым мы покажем фрагмент, специально предоставленный Лерой для нашей сегодняшней передачи.

Премьера: скрипичный концерт номер 4 «Nyx» Леры Ауэрбах, исполнитель Леонидас Кавакас и Нью-Йоркская филармония под управлением Аллана Гилберта.

(Музыка)