Режиссер Александр Сокуров приступил к работе над четвертой частью тетралогии о власти, зле, добре и политике. Картина под названием «Фауст» продолжит исследование, начатое режиссером в фильмах «Молох» об Адольфе Гитлере, «Телец» о последних днях жизни Владимира Ленина, «Солнце» о судьбе японского императора Хирохито. Съемки «Фауста» — фильма с большим бюджетом в десять миллионов евро — на немецком языке начнутся осенью. И режиссеру удалось заручиться даже поддержкой премьер-министра России Владимира Путина. Премьера фильма намечена на конец 2010 года.
Александр Сокуров в интервью Радио Свобода говорит о своем проекте и творческом сотрудничестве с Кремлем:
«"Фауст" неслучайно является точкой в тетралогии. Тем не менее, все фильмы ее — самостоятельные произведения, и при желании их можно рассматривать отдельно, а можно смотреть вместе, переворачивая страницы одной книги. К сожалению, у меня просто не было такой возможности — сделать все четыре картины, а потом предъявить зрителю. Я несколько раз говорил, что это была моя мечта. Но каждый из этих фильмов был сделан, и необходимо было его уже показывать, предъявлять. Для меня это всегда было очень сложно, потому что какие-то смысловые коллизии, подтексты, если угодно, какая-то эстетика развивающаяся, она, конечно, здесь перетекающая, какое-то качество. И поставив, сняв "Фауста", я, наконец, наверное, смогу сказать: вот теперь судите о том, что мы делали, и том, что такое "Телец", почему "Телец" так снят, что такое "Молох", почему он так снят, почему взяли японского императора, а не другого персонажа. Я считаю, что это богоугодное дело — разобраться в этом, подумать об этом. Несмотря на то, что я хожу по грани, и если Бог дает мне зрение увидеть ошибку, я постараюсь не переходить какие-то границы.
Что касается связи с Кремлем, могу сказать одно, что в данном случае абсолютно случайное совпадение, конечно, но премьер-министр страны знает немецкий язык и заинтересован в культурных связях с Германией, в том числе. Это прагматичная идея. Естественно, я не думаю, что Путин очень любит кино, которое делаю я, и не думаю, что он смотрит это кино. Это как раз не желание поощрять конкретного человека, и не делается от того, что он очень любит то, что человек делает. Разговоры мои, которые у меня были с ним, — человек, у которого есть свои, видимо, пристрастия в кинематографе и в литературе, но я не думаю, что они совпадают с моими. При этом, естественно, никаких авансов никто никому не дает. И суммы, если у нас будет поддержка государственная, они не столь велики, какие есть у наших московских кинематографистов. Речь идет о вещах гораздо более высоких, чем я и чем даже премьер-министр. Речь идет об усилиях русской культуры».
Личная ответственность за зло
Сценарий ко всем фильмам тетралогии Александра Сокурова писал его давний знакомый, именитый литератор Юрий Арабов. Он рассказал в интервью Радио Свобода о творческой концепции фильма:
«Вся тетралогия посвящена тому, что мы лично ответственны за зло в мире. Эта тетралогия не берет некий метафизический источник зла, поскольку эта тема не близка режиссеру, а рассматривает зло как порождение человеческой деятельности. И в этом плане вся тетралогия имеет, кроме всего прочего, некий моралистический знак. Моя драматургическая идея "Фауста" заключена в том, что не Дьявол соблазняет человека, а человек соблазняет Дьявола для того, чтобы иметь некую свободу зла. Вот как-то мне режиссер сказал о глазах Сталина: "Посмотри, какие у Сталина абсолютно черные глаза абсолютно свободного человека". Эту свободу рождает полная безнаказанность, всесилие зла, которое внутри этого человека. И я писал "Фауста" как соблазнение человеком черта.
Это современная история в современной России, в современном мире. Другое дело, что все это обличено в некие, так сказать, мифологические одежды. Сейчас не черт гоняется за человеческой душой, а человек гоняется за душой черта. Более того, к черту стоит очень длинная очередь из различных людей различных званий и достоинств, а черт не принимает.
С режиссерами трудно работать, когда их требования непонятны. Мне абсолютно понятны требования Сокурова, я его очень давно знаю, в нем для меня нет тайн, так же как во мне для него нет тайн. Мы насквозь видим друг друга. Я знаю, что от сценария он требует прежде всего сильной литературной составляющей, может быть, даже в ущерб традиционной драматургии, замешанной на жесткой причинно-следственной связи, и я пытаюсь эту литературную составляющую ему дать. Идеология наших фильмов была уже понятна на уровне второй картины, и поэтому мне было достаточно легко писать этот сценарий.
Другое дело, что были проблемы с финалом. Первый вариант сценария оканчивался куском из пушкинского отрывка из "Фауста": "Мне скучно, бес…" Фауст заставляет беса потопить корабль, идущий из какой-то южной страны. Режиссеру это не понравилось, он потребовал, попросил изменить финал. Вроде бы режиссера устроил третий вариант финала. Но каждая работа Сокурова по моему сценарию таит некоторые неожиданности, и поэтому что будет в результате, я на сто процентов сказать не могу».
