Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие политолог и журналист Николай Мейнарт.

Андрей Шарый: Премьер-министр Российской Федерации Владимир Путин в среду провел в Финляндии в Хельсинки переговоры с президентом и премьер-министром этой страны, а также с представителями деловых кругов. Как известно, еще с советских времен Финляндия – один из самых надежных и стабильных торговых экономических партнеров России, Москвы. Поэтому здесь никакой интриги не ожидалось. А создал ее Владимир Путин на энергетическом фронте, заявив на пресс-конференции о своих опасениях насчет того, что если Украина не расплатится за российский газ, то, в конце концов, без газа может остаться уже к концу этого месяца уже вся Европа. Эту ситуацию мы будем обсуждать в прямом эфире с хельсинкским независимым политологом и журналистом Николаем Мейнартом.
Николай, добрый вечер! Вы внимательно следили за тем, как проходил визит, были на пресс-конференции. Что обратило на себя внимание? Насколько жесткими были переговоры партнеров?

Николай Мейнарт: Вы знаете, мне до этого неоднократно приходилось касаться этой темы – экономических отношений, торговых отношений России и Финляндии, в частности, брать интервью у премьер-министра Финляндии Матти Ванханена. Так вот, мне показалось, что его позиция по ряду вопросов сейчас стала более жесткой, чем обычно, хотя внешне это ни в чем не проявляется. В первую очередь, это, конечно, связано с "Норд Стримом". В свое время Матти Ванханен сказал достаточно однозначно, и это было зафиксировано в целом ряде изданий, что Финляндия готова поддержать проект "Норд Стрим", но со своей стороны рассчитывает на понимание со стороны России в вопросе о таможенных пошлинах на древесину. У меня сложилось такое впечатление после сегодняшней пресс-конференции, что сейчас обе стороны находятся в состоянии, скажем, дружелюбного шантажа. Потому что финны, судя по всему, понимают, что "Норд Стрим" – это такой хороший козырь в их руках. До тех пор, пока они этот козырь в руках держат, а их партнер знает, что они этот козырь держат, они могут попытаться в чем-то отстаивать свои важные для них, принципиально важные интересы. Если же они с этого козыря пойдут, если они его используют, если они дадут полное и окончательно добро (хотя уже намекали, что они ничего против "Норд Стрима" как такового не имеют), то они лишатся этого аргумента. Мне кажется, что Финляндия боится, что тогда Россия уже может предпринять любые шаги, которые очень болезненно отразятся на финской экономике. И вот это опасение присутствует. Поэтому сейчас так много финны начинают говорить об экологии. Сегодня же Путин заметил по поводу того, что Ванханен даже лучше его знает ситуацию с конкретными обстоятельствами прохождения "Норд Стрима", что он пересчитал все мины. Их там, по-моему, 31 Ванханен насчитал, может быть, даже подержал в руках и так далее. Потому что для Ванханена, для Финляндии, это сейчас очень важный аргумент в дискуссии.

Андрей Шарый: Николай, какая-то реакция на заявление Путина о "злостных украинских потенциальных неплательщиках" последовала со стороны партнеров?

Николай Мейнарт: Финляндию это волнует в меньшей степени, потому что она имеет свои поставки и нефти, и газа из России, и от Украины не зависит. Кстати, Финляндия разработала специальную стратегию во взаимоотношениях с Россией. Финляндия рассчитывает на то, что она может быть очень важным посредником, даже, может быть, переводчиком с менталитета на менталитет между Европейским Союзом и Россией, поскольку как считает, что Финляндия хорошо знает особенности и торговых дел с Россией, и у нее имеется давний опыт взаимоотношений с Россией, что она в этом отношении может выступать от лица всей Европы, по крайней мере, Евросоюза. Мне кажется, что здесь все-таки финны в большей степени держат в поле зрения свои собственные интересы. Поэтому разговоры, те вопросы, которые были заданы относительно Украины, мне кажется, что это было больше для российских СМИ. Это такой традиционно заранее продуманный вариант, когда премьер-министру и президенту надо озвучить соответствующую тему, а журналисты ему заранее (я не хочу сказать, что я в этом уверен), но косвенно где-то, как-то подыгрывают. Поэтому конкретно вот эта как таковая угроза на финнов особого впечатления не произвела. Они в гораздо большей степени сейчас озабочены своими проблемами. Потому что то, что связано с древесиной подрывает целую отрасль в Финляндии, очень важную для нее.

Андрей Шарый: Николай, ожидалось, что приезд российского премьер-министра будет сопровождаться рядом публичных демонстраций, в том числе и некими акциями, связанными с требованием защитить права человека в России. Прошли ли такие акции в Хельсинки сегодня?

Николай Мейнарт: Да, конечно. Я думаю, что подобные рода акции просто заранее планируются. Они становятся традиционными. Они, в данном случае, были по-фински умеренными и проходили, скажем так, по трем направлениям. Естественно, это и в отношении борьбы за права человека, за демократию в России, то, что традиционно связано обычно с выступлениями правозащитников за рубежом. Были еще две группы - некоторые из них были более заметны, некоторые менее заметны, одна из которых (это уже старая, больная проблема) была обращена не столько к одному премьер-министру России, сколько к обоим главам правительства. Это касалось возвращения Карелии. Но это такой вопрос вялотекущий. Он был, он есть, он будет. Собственно говоря, уже и с той, и с другой стороны привыкли к тому, что подобного рода акции имеют место. Плюс появилась новая причина, новый повод – недавнее событие, связанное с так называемым похищением ребенка, в котором принимал участие финский дипломат, Антона Салонена. И вот здесь довольно активная большая группа сторонников возвращения этого ребенка обратно.

Андрей Шарый: Вы упомянули о том, что создалось у вас впечатление, что журналисты из кремлевского пула задают те вопросы, которые хотел бы услышать российский премьер-министр. С представителями западных СМИ обычно все происходит не так. Звучали, может быть, после встречи премьер-министров или премьер-министр-президент вопросы о российской журналистке Елене Маглеванной, которая попросила о политическом убежище в Финляндии несколько дней назад?

Николай Мейнарт: Чтобы правильно разобраться в повестке дня, даже хотя бы той же самой пресс-конференции, надо учитывать то, что приезд Путина задержался на один час. Его самолет опоздал. Поэтому вся программа оказалась более сжатой. Количество вопросов было ограничено. В ходе пресс-конференции смогли только прозвучать по два вопроса с каждой стороны. Так положено по протоколу. Поэтому вопросы финской стороны, с моей точки зрения, были острее, чем вопросы российских журналистов, но успели спросить только про Антона, про мальчика. Я думаю, что если бы было еще два или три вопроса, то, несомненно, тема журналистки, так или иначе, прозвучала бы. Просто здесь не хватило времени, хотя подспудно она где-то подразумевается. Хотя мне кажется, что ни один из премьер-министров не был особенно сейчас заинтересован в том, чтобы эту тему развивать, потому что хватает и тех проблем, о которых мы уже упомянули.

Андрей Шарый: Спасибо, Николай!