Когда выдающийся скрипач Натан Мильштейн познакомил Джорджа Баланчина (Георгия Мелитоновича Баланчивадзе) с известным нью-йоркским ювелиром Клодом Арпельсом, великий балетмейстер был чрезвычайно доволен. Он сказал, что очень любит драгоценные камни: "Я ведь грузин", - добавил Джордж.
Этот визит послужил поводом для создания Баланчиным цикла из трёх - поставленных с необычайным изяществом и артистизмом - замечательных балетов под общим названием "Драгоценности". При этом не надо забывать, что Джордж был истым петербуржцем, рос и воспитывался в атмосфере русских обычаев и традиций. Его брат, замечательный грузинский композитор Андрей Баланчивадзе, с которым я в юности имел счастье быть знакомым, так и остался на всю жизнь русскоязычным - что отнюдь не мешало ему быть непоколебимым и самоотверженным патриотом Грузии.
А теперь пример совершенно противоположного свойства. Рассказывают, что во время концерта в дни Декады грузинского искусства в Москве в ответ на подхалимские славословия приближённых Сталин холодно отпарировал: "Я человек русской культуры, мне это чуждо". И это сказал Сосо Джугашвили, который в юности писал прекрасные патриотические стихи на родном грузинском языке.
Можно много рассуждать по поводу природы обоих феноменов. Однако очевидно, что в первом случае сработала генетика, а во втором – политическая целесообразность, насильно загнавшая её, эту генетику, в глубины подсознания. Бог, надеюсь, простит меня за невольное кощунство, но факт остаётся фактом: самые чудовищные преступления Сосо Сталин совершал с завидным артистизмом, что вводило в заблуждение таких выдающихся личностей, как Бернард Шоу и Лион Фейхтвангер, - великий диктатор был великим лицедеем.
Надо отдать должное грузинскому народу, который, исходя из собственной природы, никогда не попадался на эту удочку и прекрасно знал истинное существо и своего земляка Кобы, и других большевистских бонз. Потерпев в двадцатых годах жестокое поражение в неравной схватке с большевиками, во время которой был уничтожен золотой генофонд нации, грузины прибегли к тактике выжидания и словно бы ушли в подполье. Не случайно именно в Грузии в процентном отношении было больше всего жертв большевистских репрессий - Сталин прекрасно знал, "who is кто" на его родине и в 1937 году поголовно уничтожил лучшую, мыслящую часть грузинского общества, весь цвет грузинской интеллигенции.
Бросавшееся в советское время в глаза завидное благополучие и жизнерадостность жителей республики объяснялись просто: мы виртуозно крали у государства и при этом артистично притворялись приверженцами его идеологии. Спектакль, до которого грузины большие охотники, проходил с успехом: было сквозное действие - выживание, была и сверхзадача – сохранить нацию и культуру. Благо, этому способствовал и многовековой исторический опыт народа. Здесь нельзя не вспомнить слова выдающегося философа Мераба Мамардашвили: "Я бы назвал это талантом жизни, или талантом незаконной радости… Это особого рода трагизм, который содержит в себе абсолютный формальный запрет отягощать других, окружающих, своей трагедией…"
Раз уж речь зашла о грузинском артистизме, нельзя не сказать об удивительно самобытном грузинском театре. У грузинских актёров звуки как-то особенно вибрируют. Скрипачи пользуются двумя видами вибрации – мелкой пальцевой и крупной кистевой. Здесь ни то, ни другое - это, скорее, вибрация души. Она резонирует с внутренней вибрацией тела актёра, с его внешней пластикой, с последовательностью его движений и жестов. Естество артиста как бы аккумулируется в некий источник энергии, излучающий весь спектр душевных переживаний.
На моей памяти нечто подобное было лишь однажды – в шестидесятых годах, в Москве, на спектакле "Комеди Франсез" по пьесе Пьера Мариво с Жаном Виларом и Марией Казарес в главных ролях. Особенно это касалось Казарес – может быть, сказывалась горячая испанская кровь? Впрочем, если Казарес Кирога (таковы настоящие имя и фамилия Марии) генетическая басконка, то всё сразу становится на свои места. Сейчас ведь уже можно считать доказанным родство басков и грузин. И у тех, и у других - и в Иберии, и в Иверии - романтизм очень часто переходит в гипертрофированный трагизм.
Сейчас, когда в мире много говорят о грузинском феномене; когда почти три месяца подряд не прекращаются акции народного протеста против властей страны, не воплотивших в жизнь демократические чаяния народа и не предотвративших российскую агрессию, в результате которой временно потеряна часть грузинской территории, - нельзя, в очередной раз, не отметить того своеобразного изящества и артистизма, с которым проходят эти акции. На улицы выходят стотысячные толпы людей, и при этом не вытоптан ни один газон, не перевёрнута ни одна урна! В уличных манифестациях принимают участие хорошо известные российскому зрителю актёры Отар Мегвинет-Ухуцеси, Нодар Мгалоблишвили, знаменитый режиссер Роберт Стуруа и другие деятели грузинского искусства. Стуруа ставит спектакли по всему миру, и всюду театральные критики в один голос отмечают: что бы ни ставил режиссер – Шекспира, Брехта, или других авторов, - спектакли всё равно получаются грузинскими. И здесь, наверное, уместнее говорить не о грузинской артистичности, а об артистичной грузинскости. Сейчас наш народ, в который уже раз на протяжении своей многовековой истории, жаждет решительных перемен. Его артистическое "эго" вновь зовёт в путь за счастьем и свободой.
Это настроение я постарался выразить в моём посвящёнии другу молодости Робико - так ласково зовут в Грузии Роберта Стуруа:
Мы актёры, мы актрисы,
Мы разыгрываем пьесы
То со смыслом, то без смысла –
Плачем, скачем, куролесим,
Подбираем себе роли,
По душе и по карману,
То беснуемся на воле,
То залечиваем раны.
Игнорируем ремарки,
Предначертанные Свыше,
Мы - поэты, мы – Петрарки,
О себе поэмы пишем…
Издеваемся над властью,
И пред нею не трепещем,
В дни тревог и в дни ненастья
Срочно собираем вещи
И толпимся у причала,
И торопимся в дорогу –
Начинаем жизнь сначала
Каждый день… И слава богу!
