Андрей Шарый: Сейчас у микрофона в студии Радио Свобода известный российский актер, режиссер и продюсер Александр Атанесян.
Александр, спасибо, за согласие принять участие в нашей программе. Первый вопрос вот какой. Вы известный режиссер, вы поставили хороший боевик «24 часа», фильм «Летний дождь», работали над киносериалом по роману Беляева «Человек-амфибия». Зачем вам нужен Союз кинематографистов?
Александр Атанесян: Можно и закончить наш разговор на этом. Он мне не нужен. В таком состоянии, в таком качестве, в котором он сегодня существует, я думаю, он не нужен никому.
Андрей Шарый: Тем не менее, вы были делегатом съезда и как-то участвовали в работе. Это единственно печальный вывод, который вы вынесли из всего этого собрания?
Александр Атанесян: Да нет. Этот вывод существует у меня давно, несколько лет. Мы все ставим под сомнение необходимость существования Союза кинематографистов. А делегатом я был в большей степени от гильдии продюсеров России, которая не входит в состав Союза кинематографистов, то есть все остальные гильдии являются так или иначе структурными звеньями Союза, но гильдия продюсеров нет. И надо было, с точки зрения как бы нейтрального наблюдателя, посмотреть – куда же все-таки движется Союз кинематографистов? Поскольку на наш взгляд, единство кинематографистов необходимо, но не в той форме, в которой оно существует.
Андрей Шарый: А куда движется Союз? Вот вы посмотрели. Есть какой-то вывод?
Александр Атанесян: Никуда. Он движется в пропасть, потому что созданный в свое время по приказу Сталина и организованный Пырьевым, Союз кинематографистов ставил такую подковровую цель - идеологически контролировать творческих работников, то есть Иосиф Виссарионович точно знал, что ему нужно. С тех пор творческий союз, а он был именно таким, развивался именно по этим принципам идеологии. Выбирались те режиссеры, которые были лояльны правительству и отправлялись в зарубежные страны, на фестивали, на встречи, на творческие вечера, на недели советского кино, а с приходом другой политической системы этот смысл полностью исчез, а новый не пришел. То, что мы наблюдали вчера на съезде, это на самом деле агония старого Союза. Я бы не стал тут говорить ни о Михалкове, ни о Говорухине, ни о Московском Союзе, ни о ком из этих персон, который весьма мною уважаемы, многие из них мои друзья. Это тенденция, в которой эти фигуры оказались заложниками мертвой идеи.
Андрей Шарый: Скажите, пожалуйста, насколько я понимаю, сейчас все, что представляет собой Союз кинематографистов, это некая собственность – Дом кино, какие-то санатории, возможность каких-то путевок. Верно я понимаю или нет?
Александр Атанесян: Нет, возможности путевок нет, а остальное – да. Дом кино, частичное владение Киноцентром, разрушенный Дом творчества в Болшево и еще пара мелких объектов недвижимости вроде тех, где располагается журнал «Искусство кино» и еще небольшие площади.
Андрей Шарый: То есть все, что происходило на съезде, это какие-то столкновения разных точек зрения по вопросу о судьбе этой собственности или все-таки это разговор о каких-то путях движения кино?
Александр Атанесян: Если быть формальным, то вы правы, да, это разговор о собственности. Но поскольку мы живем в другом пространстве, - мы, кинематографисты, я имею в виду, - то для меня это образ такого разбомбленного зоопарка, в котором нет уже стен, нет решеток, нет клеток, но миски, которые периодически подавал служитель этим зверушкам, они пустые. Идти в лес эти люди уже не могут, поскольку они отвыкли, они родились в неволе, а кушать надо. Поэтому начинается такое самоедство внутри этого, не понимая, что не может быть целью Союза кинематографистов борьба за Киноцентр, не может быть целью строительство Дома кино. Это всего лишь средства, это всего лишь маленькие задачи для того, чтобы функционировать, было где собираться. А вот цель сегодняшнего Союза кинематографистов, на наш взгляд, не сформулирована. Ее просто нет.
Андрей Шарый: Хочу поговорить с вами о будущем. Нужен ли профессиональный Союз кинематографистов? Кто такие «мы», от имени которых вы говорите? Каким должен быть этот новый Союз, если он в принципе нужен?
Александр Атанесян: Мы – это гильдия продюсеров России, членом правления которого я являюсь. Наше твердое мнение, во всяком случае для большинства членов гильдии продюсеров, что нужен Союз профессиональной гильдии, что секретарями Союза в старом смысле этого слова сегодня должно стать президенты гильдии, их всего шесть человек. И по ротационному принципу должен избираться секретарь или председатель Союза кинематографистов, который осуществляет исключительно представительские функции. Осуществлять все технические вопросы – управление имуществом, или борьба за имущество, или строительство, или разрушение – должны наемные менеджеры, которые будут полностью подотчетны вот этому совету президентов гильдии.
Это не случайно сегодня сформулированная мысль о гильдии продюсеров. Мы уже носимся с этой идеей 7 лет, пытаемся каждому очередному руководителю Союза донести это и убедить в том, что это правильный путь, потому что руководители гильдии: будь это сценарист или режиссер, или продюсеры, или актеры - они лучше знают требования своих членов гильдии, и это легче осуществлять. Это нечто среднее между профессиональным союзом, который защищает интересы каждого члена в отдельности, и творческим союзом. Мы можем решать объединенными усилиями эти вопросы, которые мы уже решаем, мы уже договорились с гильдией актеров, мы договорились с гильдией режиссеров, сейчас мы уже начинаем переговоры с гильдией драматургов. Нам легко общаться, мы точно знаем, что нужно каждому из нас.
Андрей Шарый: А вот конкретно, что вы делаете, что конкретно должен делать Союз кинематографистов? Как он должен помогать художникам кино – должен деньги искать? Что?
Александр Атанесян: Это глупо - искать деньги для художников кино. Это кормушка, которая была в советское время. В первую очередь – это защита профессиональных интересов и выработка законов, защищающих профессиональные интересы каждого отдельно члена гильдии.
Андрей Шарый: Сейчас Союз кинематографистов этим не занимается?
Александр Атанесян: Абсолютно. Законотворческой деятельностью Союз кинематографистов не занимается. Все усилия по пресловутому Закону о кино, который в прошлом году прекратил существование. Инициатором этого был лично Владимир Досталь, нынешний президент гильдии продюсеров. Занимался он этим, в том числе и Станислав Говорухин, и Никита Михалков, но не в качестве президента Союза кинематографистов, это делало Госкино России, это делала гильдия продюсеров. Законотворческой деятельностью, защитой профессиональных интересов своих членов Союз кинематографистов не занимается.
Андрей Шарый: Те идеи, которые вы предложили, они, очевидно, известны и Никите Михалкову, который руководит профессиональным союзом большую часть тех 7 лет, в течение которых живет ваша идея. Как он относится к таким новациям?
Александр Атанесян: Короля играет свита. К сожалению, свита у Никиты Сергеевича не самая лучшая. Это люди, которые могут утопить любую идею. Но Никита - серьезный художник, большой актер, большой режиссер и большой общественный деятель, у него очень много работы, и поэтому так на творческом вечере записки, которые ему кладутся на стол, сначала фильтруются определенными людьми. Так вот, эти люди фильтруют записки не самые лучшие, не самые правильные, а те, которые помогают им присутствовать при этой кормушке, получать вот эту зарплату и урывать еще какие-то свои мелкие радости вроде звания «Народный артист», которое на самом деле ничего кроме бесплатного некролога не дает. Но, как это ни забавно прозвучит, еще и дает маленькие льготы, если человека начинают судить. Заслуженного артиста, а тем более, народного, не так легко осудить за уголовное преступление, как любого другого.
Андрей Шарый: Среди дискуссий, которые велись последние два дня, прямо зловеще ваше замечание выглядит. Скажите, пожалуйста, а вот Елена Цыплакова, в том случае, если бы она была избрана, она, может быть, и будет избрана, если эти жалобы сыграют какую-то свою роль, что-то могла бы изменить, или там такая бюрократическая прослойка в Союзе кинематографистов, которую никак не пробить?
Александр Атанесян: Если бы Лена осталась руководить Союзом в том самом качестве, в котором он сегодня существует, то ничего бы не смогла бы изменить, безусловно. Если Лена готова обсуждать эти вопросы с командой, с командой единомышленников вне Союза кинематографистов, безусловно, это помогло бы измениться. Но главное качество Лены, помимо всех прочих, порядочности, честности, в хорошем смысле религиозности, то, что это молодая кровь.
Я себя чувствовал крайне неуютно, потому что мне 51, а в зале было, может быть, пять человек моложе меня, все остальные были значительно старше, то есть делегаты съезда, средний возраст которых 63 года, довольно плохо понимают, на мой взгляд (я не хочу их обидеть), но они плохо понимают реалии сегодняшнего дня и чаяния сегодняшнего зрителя. В зале не было ни Тодоровского, ни Петра Буслова, ни Алексея Балабанова, ни Николая Лебедева, я сейчас просто боюсь кого-то не вспомнить, никого из людей, которые определяют сегодняшнее желание зрителей прийти в кино.
Андрей Шарый: А где они были все, Александр?
Александр Атанесян: А их не интересует то, что происходит. Их не интересуют разговоры на тему Киноцентра. Их интересует живое дело – съемка фильмов.
Андрей Шарый: Фактически вы поставили уже окончательный диагноз съезду Союза кинематографистов, самой этой организации. Вы считаете, что нужно уйти в сторону и просто пусть он умирает в своей жизни, агония эта продолжается, само собой отомрет и кто-то будет получать эти бесплатные некрологи дальше, а кинопроцесс будет идти своим чередом?
Александр Атанесян: К больному, который размахивает ножом и грозит тебе револьвером, подходить как-то любой врач побоится. Мы бы с удовольствием принесли наши знания, наш опыт, мы бы с удовольствием сели за стол и предложили, что уже делали не раз («мы», подчеркиваю – это гильдия продюсеров), но и многие другие силы в Союзе кинематографистов тоже знают и предлагают, рассматривают некоторые варианты. Но больной, в лице нынешнего административного руководства (подчеркиваю – речь не идет о Никите Михалкове), это все утопает в бюрократических бумажках. Трудно, извините за повторение, подойти к больному, который вооружен до зубов и говорит доктору: «Подойдешь - убью».
Александр, спасибо, за согласие принять участие в нашей программе. Первый вопрос вот какой. Вы известный режиссер, вы поставили хороший боевик «24 часа», фильм «Летний дождь», работали над киносериалом по роману Беляева «Человек-амфибия». Зачем вам нужен Союз кинематографистов?
Александр Атанесян: Можно и закончить наш разговор на этом. Он мне не нужен. В таком состоянии, в таком качестве, в котором он сегодня существует, я думаю, он не нужен никому.
Андрей Шарый: Тем не менее, вы были делегатом съезда и как-то участвовали в работе. Это единственно печальный вывод, который вы вынесли из всего этого собрания?
Александр Атанесян: Да нет. Этот вывод существует у меня давно, несколько лет. Мы все ставим под сомнение необходимость существования Союза кинематографистов. А делегатом я был в большей степени от гильдии продюсеров России, которая не входит в состав Союза кинематографистов, то есть все остальные гильдии являются так или иначе структурными звеньями Союза, но гильдия продюсеров нет. И надо было, с точки зрения как бы нейтрального наблюдателя, посмотреть – куда же все-таки движется Союз кинематографистов? Поскольку на наш взгляд, единство кинематографистов необходимо, но не в той форме, в которой оно существует.
Андрей Шарый: А куда движется Союз? Вот вы посмотрели. Есть какой-то вывод?
Александр Атанесян: Никуда. Он движется в пропасть, потому что созданный в свое время по приказу Сталина и организованный Пырьевым, Союз кинематографистов ставил такую подковровую цель - идеологически контролировать творческих работников, то есть Иосиф Виссарионович точно знал, что ему нужно. С тех пор творческий союз, а он был именно таким, развивался именно по этим принципам идеологии. Выбирались те режиссеры, которые были лояльны правительству и отправлялись в зарубежные страны, на фестивали, на встречи, на творческие вечера, на недели советского кино, а с приходом другой политической системы этот смысл полностью исчез, а новый не пришел. То, что мы наблюдали вчера на съезде, это на самом деле агония старого Союза. Я бы не стал тут говорить ни о Михалкове, ни о Говорухине, ни о Московском Союзе, ни о ком из этих персон, который весьма мною уважаемы, многие из них мои друзья. Это тенденция, в которой эти фигуры оказались заложниками мертвой идеи.
Андрей Шарый: Скажите, пожалуйста, насколько я понимаю, сейчас все, что представляет собой Союз кинематографистов, это некая собственность – Дом кино, какие-то санатории, возможность каких-то путевок. Верно я понимаю или нет?
Александр Атанесян: Нет, возможности путевок нет, а остальное – да. Дом кино, частичное владение Киноцентром, разрушенный Дом творчества в Болшево и еще пара мелких объектов недвижимости вроде тех, где располагается журнал «Искусство кино» и еще небольшие площади.
Андрей Шарый: То есть все, что происходило на съезде, это какие-то столкновения разных точек зрения по вопросу о судьбе этой собственности или все-таки это разговор о каких-то путях движения кино?
Александр Атанесян: Если быть формальным, то вы правы, да, это разговор о собственности. Но поскольку мы живем в другом пространстве, - мы, кинематографисты, я имею в виду, - то для меня это образ такого разбомбленного зоопарка, в котором нет уже стен, нет решеток, нет клеток, но миски, которые периодически подавал служитель этим зверушкам, они пустые. Идти в лес эти люди уже не могут, поскольку они отвыкли, они родились в неволе, а кушать надо. Поэтому начинается такое самоедство внутри этого, не понимая, что не может быть целью Союза кинематографистов борьба за Киноцентр, не может быть целью строительство Дома кино. Это всего лишь средства, это всего лишь маленькие задачи для того, чтобы функционировать, было где собираться. А вот цель сегодняшнего Союза кинематографистов, на наш взгляд, не сформулирована. Ее просто нет.
Андрей Шарый: Хочу поговорить с вами о будущем. Нужен ли профессиональный Союз кинематографистов? Кто такие «мы», от имени которых вы говорите? Каким должен быть этот новый Союз, если он в принципе нужен?
Александр Атанесян: Мы – это гильдия продюсеров России, членом правления которого я являюсь. Наше твердое мнение, во всяком случае для большинства членов гильдии продюсеров, что нужен Союз профессиональной гильдии, что секретарями Союза в старом смысле этого слова сегодня должно стать президенты гильдии, их всего шесть человек. И по ротационному принципу должен избираться секретарь или председатель Союза кинематографистов, который осуществляет исключительно представительские функции. Осуществлять все технические вопросы – управление имуществом, или борьба за имущество, или строительство, или разрушение – должны наемные менеджеры, которые будут полностью подотчетны вот этому совету президентов гильдии.
Это не случайно сегодня сформулированная мысль о гильдии продюсеров. Мы уже носимся с этой идеей 7 лет, пытаемся каждому очередному руководителю Союза донести это и убедить в том, что это правильный путь, потому что руководители гильдии: будь это сценарист или режиссер, или продюсеры, или актеры - они лучше знают требования своих членов гильдии, и это легче осуществлять. Это нечто среднее между профессиональным союзом, который защищает интересы каждого члена в отдельности, и творческим союзом. Мы можем решать объединенными усилиями эти вопросы, которые мы уже решаем, мы уже договорились с гильдией актеров, мы договорились с гильдией режиссеров, сейчас мы уже начинаем переговоры с гильдией драматургов. Нам легко общаться, мы точно знаем, что нужно каждому из нас.
Андрей Шарый: А вот конкретно, что вы делаете, что конкретно должен делать Союз кинематографистов? Как он должен помогать художникам кино – должен деньги искать? Что?
Александр Атанесян: Это глупо - искать деньги для художников кино. Это кормушка, которая была в советское время. В первую очередь – это защита профессиональных интересов и выработка законов, защищающих профессиональные интересы каждого отдельно члена гильдии.
Андрей Шарый: Сейчас Союз кинематографистов этим не занимается?
Александр Атанесян: Абсолютно. Законотворческой деятельностью Союз кинематографистов не занимается. Все усилия по пресловутому Закону о кино, который в прошлом году прекратил существование. Инициатором этого был лично Владимир Досталь, нынешний президент гильдии продюсеров. Занимался он этим, в том числе и Станислав Говорухин, и Никита Михалков, но не в качестве президента Союза кинематографистов, это делало Госкино России, это делала гильдия продюсеров. Законотворческой деятельностью, защитой профессиональных интересов своих членов Союз кинематографистов не занимается.
Андрей Шарый: Те идеи, которые вы предложили, они, очевидно, известны и Никите Михалкову, который руководит профессиональным союзом большую часть тех 7 лет, в течение которых живет ваша идея. Как он относится к таким новациям?
Александр Атанесян: Короля играет свита. К сожалению, свита у Никиты Сергеевича не самая лучшая. Это люди, которые могут утопить любую идею. Но Никита - серьезный художник, большой актер, большой режиссер и большой общественный деятель, у него очень много работы, и поэтому так на творческом вечере записки, которые ему кладутся на стол, сначала фильтруются определенными людьми. Так вот, эти люди фильтруют записки не самые лучшие, не самые правильные, а те, которые помогают им присутствовать при этой кормушке, получать вот эту зарплату и урывать еще какие-то свои мелкие радости вроде звания «Народный артист», которое на самом деле ничего кроме бесплатного некролога не дает. Но, как это ни забавно прозвучит, еще и дает маленькие льготы, если человека начинают судить. Заслуженного артиста, а тем более, народного, не так легко осудить за уголовное преступление, как любого другого.
Андрей Шарый: Среди дискуссий, которые велись последние два дня, прямо зловеще ваше замечание выглядит. Скажите, пожалуйста, а вот Елена Цыплакова, в том случае, если бы она была избрана, она, может быть, и будет избрана, если эти жалобы сыграют какую-то свою роль, что-то могла бы изменить, или там такая бюрократическая прослойка в Союзе кинематографистов, которую никак не пробить?
Александр Атанесян: Если бы Лена осталась руководить Союзом в том самом качестве, в котором он сегодня существует, то ничего бы не смогла бы изменить, безусловно. Если Лена готова обсуждать эти вопросы с командой, с командой единомышленников вне Союза кинематографистов, безусловно, это помогло бы измениться. Но главное качество Лены, помимо всех прочих, порядочности, честности, в хорошем смысле религиозности, то, что это молодая кровь.
Я себя чувствовал крайне неуютно, потому что мне 51, а в зале было, может быть, пять человек моложе меня, все остальные были значительно старше, то есть делегаты съезда, средний возраст которых 63 года, довольно плохо понимают, на мой взгляд (я не хочу их обидеть), но они плохо понимают реалии сегодняшнего дня и чаяния сегодняшнего зрителя. В зале не было ни Тодоровского, ни Петра Буслова, ни Алексея Балабанова, ни Николая Лебедева, я сейчас просто боюсь кого-то не вспомнить, никого из людей, которые определяют сегодняшнее желание зрителей прийти в кино.
Андрей Шарый: А где они были все, Александр?
Александр Атанесян: А их не интересует то, что происходит. Их не интересуют разговоры на тему Киноцентра. Их интересует живое дело – съемка фильмов.
Андрей Шарый: Фактически вы поставили уже окончательный диагноз съезду Союза кинематографистов, самой этой организации. Вы считаете, что нужно уйти в сторону и просто пусть он умирает в своей жизни, агония эта продолжается, само собой отомрет и кто-то будет получать эти бесплатные некрологи дальше, а кинопроцесс будет идти своим чередом?
Александр Атанесян: К больному, который размахивает ножом и грозит тебе револьвером, подходить как-то любой врач побоится. Мы бы с удовольствием принесли наши знания, наш опыт, мы бы с удовольствием сели за стол и предложили, что уже делали не раз («мы», подчеркиваю – это гильдия продюсеров), но и многие другие силы в Союзе кинематографистов тоже знают и предлагают, рассматривают некоторые варианты. Но больной, в лице нынешнего административного руководства (подчеркиваю – речь не идет о Никите Михалкове), это все утопает в бюрократических бумажках. Трудно, извините за повторение, подойти к больному, который вооружен до зубов и говорит доктору: «Подойдешь - убью».
