В очередном выпуске обозрения «Книжный угол» две книги: Юрий Арабов «"Солнце" и другие киносценарии»; Дуня Смирнова «Связь».
Юрий Арабов «"Солнце" и другие киносценарии». «Амфора», «Сеанс», М. 2006 г.
Книга «"Солнце" и другие киносценарии» открывается предисловием режиссера Александра Сокурова, большинство фильмов которого поставлены по сценариям Юрия Арабова. Первая их общая (еще ВГИКовская) работа — «Одинокий голос человека» по рассказам Андрея Платонова. Потом были «Скорбное бесчувствие», «Дни затмения», «Спаси и сохрани», «Круг второй», «Мать и сын»; наконец, последняя знаменитая трилогия о власти и тиранах: «Молох» — о Гитлере, «Телец» — о Ленине, «Солнце» — о японском императоре Хирохито. По сценариям Арабова снято 25 фильмов. В книге восемь сценариев, в том числе и два знаковых для российского кино начала 1990-х, — по ним Олег Тепцов снял «Господина оформителя» и «Посвященного». Два нереализованных сценария, в которых социальный абсурд переплетается с мистическим; они напоминают и о театре Беккета, и о кинематографе Абдрашитова. Вообще, сценарии Юрия Арабова производят несколько иное впечатление на бумаге, чем будучи воплощенными в кино. И «Ангел истребленья» («Посвященный»), и «Телец» — метафизическая, а порой духовидческая (в ее первоначальном, средневековом смысле) проза, без эмоциональных или физиологических перехлестов, проявившихся в кино.
Арабов крайне скептичен и в отношении кино, и в отношении литературы: «На мой взгляд, вся литература сейчас — это приложение к аудиовизуальным видам искусств. Во всяком случае, та литература, которая получает некую популярность. Берешь «Гарри Поттера» — и непонятно, что ты, собственно говоря, читаешь. Такое впечатление, что ты читаешь сценарий не снятого (снятого) фильма. Берешь Дэна Брауна, пролистываешь — тоже какой-то сценарий.
Последние полвека на самом деле ситуация изменилась. Она перестала быть логоцентричной и стала видеоцентричной. Слово и связанная с ним вся глубина, филологическая и культурная, вообще сходит на нет. Рад ли я этому? Нет, никогда этому не был рад, и всегда как-то стеснялся своих сценарных опытов, несмотря на результаты, на фильмы, которые мне нравятся. Я всегда стеснялся, но я в последнее время понял, что, к сожалению, произошел такой тектонический сдвиг в культуре. Для меня это плохо. Я хочу, чтобы литература по-прежнему существовала где-то возле сердца, чтобы ей дышали, чтобы за книжки сажали в тюрьму, чтобы их переписывали от руки и ксерили — я вот оттуда. Но, видимо, этого уже не будет никогда. И все мы, литераторы, в большей или меньшей степени будем обслуживать вот этого монстра под названием кинематограф, который, конечно, ничего хорошего людям не несет.
Сейчас все продюсеры наши, российские, жалуются, что какая-то странная аудитория — не любят фильмы какие-то серьезные. Но они сами сформировали этот "быдлядник", и мы все заложники этого "быдлядника". И конечно, очень тяжело чувствовать себя человеком, который отчасти обслуживает, выражаясь более цивилизованным языком, некоторые негативные процессы, которые происходят в обществе и в культуре».
И это говорит Юрий Арабов, написавший сценарии не детективных сериалов, а «Доктора Живаго» и «Мертвых душ»! У Арабова есть три творческих ипостаси: он поэт, прозаик и эссеист — и профессиональный сценарист; в последнем качестве заведующий кафедрой ВГИКа Арабов ценит себя, как мы только что слышали, не слишком высоко. Но для меня главные достоинства крупного художника Арабова — метафизика и пластика, умение говорить об истории, «зрить сквозь целые столетья» — проявляются именно в сценариях.
Дуня Смирнова «"Связь" и другие киносценарии». «Амфора», «Сеанс», М. 2006 г.
Достижения сценариста Дуни Смирновой гораздо скромнее достижений сценариста Юрия Арабова и связаны с именем режиссера Алексея Учителя (кинофильмы «Мания Жизели», «Дневник его жены», «Прогулка»). Последний сценарий Смирнова реализовала сама, получился фильм «Связь», так же названа книга, в которую вошли и все сценарии для Алексея Учителя. Из предисловия Никиты Михалкова, дочь которого Анна играет в картине Смирновой главную роль: «Обидно, что этот сборник будут покупать скорее из-за популярности телеведущей Авдотьи Смирновой, чем из любви к картинам Алексея Учителя».
Телеведущая Авдотья Смирнова вполне отдает себе в этом отчет: «Книжка Арабова, сценарии Арабова — это большое событие. Что касается моей книжки, и вы, и я, мне кажется, понимаем, что меня взяли за коммерческую улыбку, это понятно. Если это как-то поможет продаже серии, я буду только счастлива».
Смирнова-сценарист демонстрирует чудеса смирения: «Мне кажется, что сценаристы — люди трусливые, которые очень удобно устроились. Потому что в любой ситуации, если фильм получился — ты ходишь, задрав нос, и говоришь: "Ну, сценарий-то кто писал…" А если фильм не получился, ты всегда имеешь возможность сказать: "Ребята, сценарий был гениальный, а это животное возле камеры все испортило, и все погибло". И теперь, собственно, можно предъявить, что там было в первооснове на самом деле».
И, наконец, образец риторики от Дуни Смирновой-режиссера: «Все русские фильмы сняты при поддержке федерального агентства. Вам то же самое скажет Сельянов. Вам то же самое скажет Толстунов. Все наши так называемые "независимые продюсеры", на самом деле, мы все стоим и похрюкиваем у одного и того же корыта.
Масса плохих фильмом объясняется не тем, что у нас государство глупое, а, извините, пожалуйста, тем, что среди нас, моих товарищей (меня можно сюда причислять, и я совершенно спокойно к этому отнесусь) много бездарей. Вы удивитесь, но очень много бездарей и среди американских режиссеров, и среди французских режиссеров, и основной кинематографический поток каждый год в каждой стране ужасен. Два-три фильма приличных выходят, и это нормально, это естественно. Предлагать государству еще большее вмешательство, чтобы государство сидело и определяло, какой арт-хаус мы сейчас запустим, — большое спасибо, но это "Госкино", это советская власть. В итоге вам не приходит в голову, что этому же государству позвонят из администрации президента и скажут: "Запусти-ка ты нам большой национальный проект под названием ‘Чекист’"? И если это будет государство, я посмотрю на него, как оно откажется его запустить».
Итак, у Дуни Смирновой также три творческих ипостаси: она сценарист, журналист, теперь — и режиссер. Для меня достоинства автора Смирновой находятся в сфере журналистики: темперамент, остроумие, чутье на модные темы. У Смирновой-кинематографиста слишком много очевидных слабостей: ее претендующие на достоверность герои экзальтированны и картонны, диалоги и ситуации по большей части фальшивы до неловкости за их автора. Ее интерпретация жизни Ивана Бунина всякий раз, когда фильм «Дневник его жены» повторяют по телевидению, заставляет вспоминать фразу Пушкина о толпе и гении: «Врете, он и мал, и мерзок не как вы!» И главное открытие книги «Связь» поджидало меня в ее конце, в интервью Дуни Смирновой, где она признает ошибку своей сценарной интерпретации и утверждает, что виновата перед писателем.
