Так или иначе, миф Чарльза Буковски продолжает жить и после его смерти, о чем свидетельствует новый фильм, который представит обозреватель Радио Свобода Андрей Загданский.
Factotum
— Чарльз Буковски — фигура легендарная в американской литературе. Бент Хамер — норвежский режиссер адаптировал в основном автобиографическую повесть Буковского Factotum — «Разнорабочий».
Главную роль Генри Чинаского играет Матт Диллон — актер, приближающийся в своем статусе к уровню большой звезды. Его роль в Оскаровском «Crash» («Авария») — бесспорно, самая заметная в фильме.
Помните, он играет того самого полицейского, который сначала издевается над афро-американской парой, ощупывает под предлогом обыска женщину, а потом, в другом эпизоде, спасает ту же самую женщину из опрокинутого и горящего автомобиля. Вы помните это, конечно?
— Да, конечно, это такой драматический американский момент, когда ничто не помешает герою совершить подвиг.
— Совершенно верно. Напоминает немножко советский фильм. Матт Диллон играет Генри Чинаского, альтер эго Чарльза Буковски — люмпена, живущего на самом дне социальной лестницы и не очень-то стремящегося как-то продвинуться вверх. Генри постоянно пьет, легко и без тени сожаления бросает одну работу за другой, сходится с женщиной, чьи моральные устои вызывают наши серьезные сомнения, и живет бессмысленной, лишенной всяких амбиций жизнью — ведет то, что по-английски так точно называется low lifе — «низкая жизнь». Кажется, ему все равно, кажется, что любые превратности жизни и все дурацкие маленькие приключения, в которые он постоянно попадает, его не касаются. Кажется, что он живет так, как хочет — без всякой оглядки на других или на принятую мораль.
— Что и делает его свободным человеком. Я думаю, что сейчас Буковски так популярен, особенно за границей, не в Америке, а в Европе, в Латинской Америке, в России, потому что он представляет такой тип бродяги без всяких обязательств. Это не американский идеал.
— Да, но каждый ему завидует, каждый немножко бы хотел тоже жить жизнью без всяких обязательств, свободной, якобы, жизнью. Словом, Генри, как сказал один кинокритик, устанавливает планку своих жизненных ожиданий так низко, что сам же постоянно спотыкается о нее же. Кажется, что он не участвует в собственной жизни, а всего лишь наблюдает за ней. Словно он сам — насекомое, жучок в банке, любопытный вид. Последнее, наверное, самое правильное. Важно, однако, заметить, что Генри — писатель. По его собственному признанию каждый хочет какой-то формы успеха, какой-то формы признания. И я смею предположить, что никакая иная форма успеха, никакая иная форма социального признания, кроме литературы, его не интересует. Не касается. Не существует для него.
— Точно так же, как и для Буковского, который шел на все компромиссы со своей совестью, с обществом, с чем угодно, лишь бы его оставили в покое и дали ему писать. Он был невероятно плодовитый писатель.
— Генри тоже пишет. И каждый раз после очередной дурацкой истории, он либо сидит и пишет дома, прихлебывая из бутылки, либо запихивает очередной гигантский конверт с рукописью в почтовый ящик. Каждый раз это смешно и горько. В фильме много закадрового голоса — авторского текста — конечно, текста самого Буковского. Он ироничен, остроумен и безжалостен. Это горький текст. Это горькие рассуждения о том, что так неумно называется смыслом жизни.
Спираль жизни героя фильма неукротимо закручена вниз, и вот Генри уже на улице, ему негде жить, ему нечем платить за квартиру. Его почту, приходящую в жалкий меблированный отель, подбирает хозяйка этого не слишком фешенебельного заведения. За обедом она читает его письма, одно из которых сообщает, что издательство Black Sparrow Press (теперь это Harper Collins) отклоняет два его рассказа, но намеренно опубликовать третий из представленных. Кроме того, редактор считает нужным написать, что за то время, что Генри присылал им свои короткие истории, он вырос в настоящего писателя.
Хозяйка отеля хмыкает, дочитав письмо, прячет его в карман халата и возвращается к своему обеду. Конец фильма. Узнает ли Генри когда-нибудь об этом письме, для зрителя остается загадкой.
— То есть, сюжет «Золушки» остается незавершенным. В пределах фильма из грязи в князи герой не попадает?
— Да. Мы должны догадаться, экстраполировать историю сами. Мы-то знаем, что Буковски стал писателем довольно известным, хотя стиль жизни не изменил.
— Как вы думаете, что придает обаяние Чарльзу Буковски и списанному с него герою фильма?
— Я думаю, что без обаяния Буковски, без обаяния актера, который его играет, не было бы просто ничего. История бы не состоялась. Герой был бы подонком, низкой личностью, не заслуживающей ни внимания, ни уважения. Обаяние превращает его в персонажа. Обаяние делает его кем-то, с кем мы можем общаться, можем терпеть, можем принимать, можем наблюдать.
— Конечно, это мне напоминает другой фильм по Чарльзу Буковскому, с очень похожим сюжетом — «Завсегдатай бара». Там играет Мики Рурк, и он, конечно, невероятно обаятельный актер с таким сильным присутствием на экране, что мы попадаем под его влияние. Хотя, надо сказать, что сам Чарльз Буковски был не только не красивым, но еще и очень неприятным. И его знаменитая колонка, которая много лет печаталась в «Калифорнийской газете» называлась «Записки мерзкого старикашки».
— А вы знаете, Саша, какая эпитафия, которую он сам себе выбрал, написана на его могиле? — «Do not try» — «И не пытайтесь».
