"Когда мы придем к вам домой, никакой пощады вам не будет". Глава непризнанной ДНР потрясен смертью друга, и голос его негромок, зато слова он произносит громкие. "Я так понимаю, Петр Порошенко нарушил перемирие и объявил нам войну", – добавляет Захарченко, и это звучит еще громче, поскольку за сказанными словами угадывается прямо противоположный смысл. Сюжет, в рамках которого президент Украины "заказывает" бойца Моторолу, по достоинству оценят разве что самые продвинутые из конспирологов. А вот новая война братьев с небратьями – это событие, которое миллионы людей ввергнет в отчаянье, но мало кого удивит.

Получается, лидер сепаратистов угрожает Киеву, и мы можем пока лишь гадать о том, что он имеет в виду. Ответные теракты? Резкое обострение ситуации в Донбассе с дальнейшим продвижением шахтеров и трактористов к Мариуполю? Полноценная бойня, в ходе которой маршруты по украинской территории вполне официально будут прокладывать российские войска?

В начале августа, когда неведомые до сих пор злоумышленники взрывали в Луганске джип Игоря Плотницкого, все эти сценарии уже обсуждались. Правда, сам взорванный высказывался на заданную тему туманно, разоблачая не столько Обаму с Порошенко, сколько их местных пособников, и в целом складывалось впечатление, что на него покушались свои. Однако чуть позже порохом запахло в Крыму, где чекисты поймали диверсантов, и Путин заявил, что прекращает переговоры "в нормандском формате", и это было уже довольно серьезно. Впрочем, и тот скандал завершился, едва начавшись. Россия, не отвлекаясь, воевала в Сирии, а больше по-настоящему нигде не воевала.

Собственно, и теперь не хочется придавать особого значения словам Захарченко, слишком ничтожен повод, если бы не привходящие обстоятельства. Дело в том, что за отчетный период в отношениях России с Западом пробито очередное дно, и проявляется это по-всякому. Ярче всего – в дискуссиях с Америкой, где плутонием уже приторговывают по цене раздавленных помидоров, а фразы и словосочетания типа "преступления против человечности", "ввести новые санкции" и "нанести ответный удар" произносятся чуть ли не каждый день.

Диалог с Европой развивается в том же духе. Олланд принуждает Владимира Владимировича к отказу от поездки в Париж. Меркель разыгрывает двухходовку, призывая к ужесточению санкций, что наталкивается на сопротивление со стороны своих робких коллег, но в итоге они и думать забывают о том, чтобы отменить прежние санкции. В заявлении Совета Евросоюза говорится о том, что действия Кремля в Сирии можно расценить как военные преступления.

То есть конфликт развертывается по канонам классической холодной войны, и главная беда не в том, что мы дожили до этой войны. Главная беда в том, что из нынешнего положения не просматривается никакого выхода. Запад при всем желании как-то договориться с Россией вынужден проводить политику жесткого сдерживания, ибо мирное соглашение с Москвой на условиях Путина означает капитуляцию и поощрение агрессора. Что же касается президента РФ, то он за два с половиной года, прошедших после аннексии Крыма, уже и свыкся с самочувствием крысы, загнанной в угол, и ведет себя соответственно. Он играет только на повышение, стремясь закошмарить человечество и используя при этом единственный свой козырь: ядерное оружие.

Владимиру Владимировичу тоже деваться некуда – такому, какой он есть. Из Сирии уходить нельзя, а если нельзя, то надо бомбить от живота веером, тщетно мечтая при помощи массовых убийств достичь великодержавного паритета с Америкой, как северокорейцы пытаются выменять свой плутоний на гуманитарку и мазут. Из Донбасса уходить нельзя. Из Крыма тем более уходить нельзя. Но кольцо международной изоляции сжимается, и он опять должен кидаться на людей. Придумывать, разучивать и осуществлять какой-нибудь новый бросок.

Однако планета наша невелика и даже тесновата для слишком прыгучих национальных лидеров, и красные флажки на ней установлены почти всюду, куда ни кинься. Оттого едва ли Путин захочет провоцировать прямое столкновение с американцами – в той же Сирии, например, где главный наш дипломат и генералы уже пообещали в случае чего сбивать самолеты Пентагона. Или в Прибалтике. Гарантий никаких, что не захочет, потому как мы имеем дело с политиком, у которого сложились непростые и глубоко личные отношения с так называемой реальностью. Но все-таки не факт, что он решится дойти до края и заглянуть в бездну.

Иные расклады возникают, когда он вторгается в страны, не защищенные пятой статьей устава НАТО. В Грузию или в ту же Украину, где расквартированы его войска и где в минувшее воскресенье убили Моторолу. И пусть президент России привык удивлять, а вторжение к небратьям – это повторение пройденного, но он же не формалист. Да и тотальная мобилизация российского электората перед лицом озверелых, управляемых из Вашингтона бандеровских диверсантов-карателей весьма полезна. Поскольку посткрымское большинство сегодня хоть и поддерживает его, но стремительно беднеет и все тревожней вглядывается в беспросветное свое будущее. Людей надо приободрить, а среди них ведь еще немало осталось граждан, недовольных тем, что "Донбасс слили", и они очень обрадуются, ежели он отомстит за погибшего героя.

Конечно, одного Моторолы, в миру Арсения Павлова, для полномасштабной акции возмездия маловато. Но ведь и одного Басаева где-то там, в Чечне и Дагестане, тоже не хватало для контртеррористического креатива как средства экспансии. Приходилось изобретать что-нибудь еще, и тогда в Москве взрывались дома, и мало кто, за исключением явных врагов, сомневался в том, что злодеев отныне надо мочить всюду, где только попадутся.

Тогда их обнаружили в Грозном, а о том, куда теперь ведут дорожные знаки, вроде бы ясно доложил Захарченко. Порошенко, сказал он, объявил нам войну, и вот уже на всех гостелеканалах оплакивают усопшего, и некие мутные киллеры, по виду образцово-показательные фашисты, берут на себя ответственность за убийство и даже не забывают зигануть. Теракт разыгран как по нотам. Владимир Владимирович чутко вслушивается в мелодию.

Илья Мильштейн – журналист и публицист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции