Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Кирилл Кобрин.

Андрей Шарый : В Петербурге сегодня похоронили певицу Наталью Пивоварову, погибшую в Крыму в автомобильной катастрофе на этой неделе. Пивоварова – это яркая фигура петербургской андеграундной рок-сцены, одна из создательниц группы «Колибри». Петербургский рок, к сожалению, потерял уже немало своих звезд – начиная с гибели Виктора Цоя и смерти Майка Науменко в начале девяностых до ухода аккордеониста Сергея Щуракова и вот теперь Натальи Пивоваровой. Ветераны питерской рок-сцены заявили о своем участии в будущем концерте памяти бывшей солистки «Колибри», среди них Сергей Чиграков и его группа «Чиж и компания». Сегодня «Чиж и компания» дает концерт в Праге и мой коллега Кирилл Кобрин, который знаком с Чиграковым более двадцати лет, побеседовал с музыкантом о том, что изменилось в его жизни за эти годы и о ситуации, в которой сейчас находится «русский рок».

Кирилл Кобрин : Сергей, ты играешь рок-н-ролл больше 20 лет. Когда ты начинал в середине 80-х и сейчас, как изменилось время, или изменилось ли она для тебя вообще?

Сергей Чиграков : Я стал лучше играть на гитаре, стал лучше играть на фортепиано, лучше петь стал.

Кирилл Кобрин : Это твои профессиональные навыки.

Сергей Чиграков : Ну, да, в принципе.

Кирилл Кобрин : А время? Ты же все-таки пишешь песни. Ты как-то из времени выдергиваешь слова, сюжеты и так далее. 20 с лишним лет назад ты был, скажем так, несколько агрессивнее или, может быть, какая-то стена была между тобой и этим миром?

Сергей Чиграков : Да, нет. В ту пору все были такие агрессивные, я имею в виду тех, кто меня окружал. Тогда были все такие.

Кирилл Кобрин : Напряженные?

Сергей Чиграков : В общем, да, напряженно-радостные – вот-вот оно свершится. Вроде бы оно и свершилось, но, с другой стороны, может быть, лучше бы оно и не свершилось.

Кирилл Кобрин : А что свершилось?

Сергей Чиграков : А, черт его знает, - свобода вот эта, о которой так долго говорили. А за что боролись, на то и напоролись. И все.

Кирилл Кобрин : В чем смысл «на то и напоролись»? Тебе это не нравится то, что ты спокойно играешь, выступаешь, ездишь?

Сергей Чиграков : Нет, это, конечно, здорово.

Кирилл Кобрин : Но это же и есть свобода.

Сергей Чиграков : Эта свобода творчества. Помимо свободы творчества существует какая-то другая свобода, которую я не могу определить. Как мне кажется, лучше, когда все-таки чего-то не хватает, когда есть, к чему стремиться. А когда все есть, как-то скучновато.

Кирилл Кобрин : Ты начинал во времена, когда существовало некое понятие такого советского подпольного андеграундного рока. Сейчас очень многие говорят о том, что рок-н-ролл, действительно, именно в России практически мертв. Так ли это?

Сергей Чиграков : Если брать тех людей, которые начинали тогда слушать рок-н-ролл вместе с нами, то – да. Они, наверное, слушают больше джаз теперь уже. Потому что рок-н-ролл, более или менее, превращается в какую-то элитарную музыку. Рок-культура становится более или менее элитарной. Но, поездив по стране, бывая во всяких клубах (не скажу, что я завсегдатай клубов, но иногда, так или иначе, после концерта случаются какие-то клубы), смотришь на молодые рок-н-ролльные команды – ни фига подобного! Все там нормально, ничего не находится в гробу. Все отлично.

Кирилл Кобрин : Жизнь там есть?

Сергей Чиграков : Естественно, есть.

Кирилл Кобрин : Именно в музыке?

Сергей Чиграков : Конечно. Как это было раньше, так оно продолжается и сейчас. Все идет с периферии.

Кирилл Кобрин : Ты родился в Дзержинске.

Сергей Чиграков : Родился в Дзержинске.

Кирилл Кобрин : И вырос, и потом переехал, насколько я сейчас помню, сначала в Харьков.

Сергей Чиграков : Да, сначала в Харьков, а потом в Петербург.

Кирилл Кобрин : А потом в Питер. Давай поговорим о твоих перемещениях в связи с твоим рок-н-роллом. Энергетика этих городов, темы, сюжеты, музыка в воздухе, которая носилась одна и та же?

Сергей Чиграков : В большинстве своем, свой материал, как это ни странно, я написал, наверное, все-таки в Харькове. Там было написано больше всего песен из тех, которые сейчас звучат. В Дзержинске тоже было что-то написано. А в Питере какие-то первые 3-4 года еще так меня перло, старый запас меня распирал. А потом как-то все это распылилось. И вдруг оказалось, что не то, что неинтересно, я написал про все, про что хотел.

Кирилл Кобрин : Почему, в конце концов, ты оказался в Питере?

Сергей Чиграков : Еще хороший вопрос – почему не в Москве? Просто потому что Питер мне изначально нравился гораздо, гораздо больше, чем Москва, нежели Харьков, нежели Дзержинск. Не хочу сказать, что Дзержинск и Харьков совсем плохие города, нет. Они отличные, хорошие, но по архитектуре, во-вторых, по количеству воды. А какой-то скрытый водолаз, на самом деле, хотя плавать не умею. Просто по какой-то ауре, которая там веками хранилась. Поэтому для меня Питер ближе всего. Плюс ко всему, это город сексуальной революции в нашей стране.

Кирилл Кобрин : Не Москва, а Питер?

Сергей Чиграков : Питер, конечно, Питер. Если бы была революция рок-н-ролла, она, естественно, пришла из Питера, а не из Москвы, то там естественным образом должна быть и сексуальная революция. Я оказался в Питере и плюс ко всему меня туда еще позвал и Борис Борисович Гребенщиков, Андрей Бурлака, в общем, много людей. Они всегда меня почему-то звали в Питер. А в Москву меня не звал никто.

Кирилл Кобрин : А питерский рок тебе ближе?

Сергей Чиграков : Получается, что так. Хотя в то время, когда еще жил в Дзержинске, я слушал все, что до туда доходило. А до Дзержинска доходили, по крайней мере, в тех кругах, где я вращался, либо западные пластинки, из советских не доходило вообще ничего. А из Питера, кого я слушал? Разве что, наверное, БГ.

Кирилл Кобрин : Как бы ты определил разницу? Сейчас у тебя совершенно иные знания и иное представление о питерском и московском роке. В чем разница?

Сергей Чиграков : Мне кажется, что питерский рок более сырой. Во всяком случае, то, что было раньше. Сейчас не знаю. Сейчас как-то все начинает сглаживаться. Рок становится каким-то таким припосованным уже, непонятным. Все-таки в Москве, может быть, оттого, что правительство рядом, не знаю, но как-то там они более мягкие такие, более салонные.

Кирилл Кобрин : А сейчас?

Сергей Чиграков : А сейчас как-то все так потихонечку сглаживается. Эта грань уходит. Может быть, это и правильно.

Кирилл Кобрин : Какую роль во всем этом играют деньги? Потому что Москва – это деньги.

Сергей Чиграков : Я же в Москве-то не живу, поэтому я только с питерской стороны могу смотреть. Но у меня отношение к деньгам совершенно другое, нежели у большинства музыкантов. Мне деньги нужны лишь для того, чтобы прокормить семью, чтобы покупать интересующие меня книжки и пластинки. Вот и все. У меня нет ни автомобиля, ни фига. Мне это как-то все абсолютно по барабану. Мы ездим в Москву, зарабатываем. Играем, они нам платят деньги. Хорошо и им, и мне нормально. Могу пойти купить гитару.

Кирилл Кобрин : Дежурный вопрос для любого человека, который играет рок-н-ролл. Ты будешь играть рок-н-ролл в инвалидной коляске?

Сергей Чиграков : Надеюсь, что – нет. Потому что в инвалидной коляске играть очень неудобно.

Кирилл Кобрин : Но можно.

Сергей Чиграков : Вообще, в коляске и на стуле с ручками играть очень неудобно.

Кирилл Кобрин : У тебя есть какие-то планы или мысли по поводу того, как долго ты будешь играть, или это как получится?

Сергей Чиграков : Я всегда придерживался той точки зрения, что человек, собственно, предполагает, а Бог располагает. Поэтому, чтобы я там ни строил, а оно уже как выйдет, так и выйдет. Нет, конечно, я бы не хотел играть рок-н-ролл в 80 лет. Ну, не хотел бы, честно. Я бы в 80 лет хотел заниматься чем-нибудь другим. Например, я филателист. Я бы хотел сидеть с лупой со своей и рассматривать свою коллекцию марок, или читать книги, смотреть фильмы, слушать музыку, в конце концов, смотреть на внуков. Я бы этим хотел заниматься.

Звучит песня «Вечная молодость»