Андрей Шарый: Сегодня в Москве прошли переговоры президента России Владимира Путина и канцлера ФРГ Ангелы Меркель. Путин заявил на встрече, что смена правительства в Германии не привела к ухудшению отношений между двумя странами, рост товарооборота достиг рекордного уровня - 32 миллиардов долларов. Меркель добавила, что у нее захватывает дух от развития российско-германского экономического сотрудничества. Сложнее с политическими вопросами. От визита Меркель, в соответствии с ее предвыборными обещаниями, ожидали более жесткой позиции по вопросам соблюдения прав человека в России и разговора с российским коллегой по таким животрепещущим вопросам для многих на Западе, да и в России тоже, как судьба Михаила Ходорковского, свобода прессы и другие подобные вопросы.
На пресс-конференции лидеров России и Германии в Екатерининском зале Кремля побывал обозреватель московской газеты "Время новостей" Аркадий Дубнов.
Аркадий Дубнов: Канцлер Германии, впервые прибывшая в Россию в этом качестве сегодня утром, когда в Москве было еще относительно тепло, покинет ее сегодня вечером в исключительно морозной атмосфере. Очевидно, что это касается только погоды. Отношения с российским руководством, ради восстановления которых госпожа Меркель прилетела в российскую столицу, конечно, такими теплыми, какими они были в эпоху экс-канцлера Шредера, уже вряд ли сложатся, но и заморозков в них явно не ожидается.
Канцлер Меркель, если судить по продолжительности ее сегодняшних переговоров с Путиным, которые продолжались на час больше запланированного - в общей сложности около трех часов - сделала все возможное, чтобы очертить круг проблем, которые Берлин в предстоящее время будет считать самыми актуальными в отношениях с Москвой, не обходя при этом и острые углы. Именно эти острые углы в первую очередь интересовали целую армаду немецких журналистов, которые сегодня без ограничений были аккредитованы на пресс-конференцию в Екатерининском зале Кремля, их было чуть меньше ста человек, а еще российских не менее полусотни.
Разделяет ли госпожа канцлер российскую позицию в газовой войне с Украиной, жертвой которой могли стать и европейские потребители российского газа? Как госпожа Меркель отстаивала интересы российских неправительственных организаций, деятельность которых оказалась под угрозой в результате принятого Думой, но еще не подписанного президентом России нового закона о некоммерческих организациях? Разговаривала ли госпожа Меркель о судьбах демократии в России вообще?
Выяснилось, что вообще о демократии - нет, но оставляет это право она за собой в будущем общении с Путиным, а что касается некоммерческих организаций, то да, в Германии будут следить за исполнением этого закона и не будут ли ущемлены интересы немецких неправительственных фондов, работающих в России.
В свою очередь и Путин постарался успокоить, что мешать им работать власти в России не собираются. Но чувствовалось, что российскому президенту нелегко удавалось сохранять спокойствие, отвечая на эти вопросы. С другой стороны, госпожа Меркель четко подчеркнула, что ее оценки ситуации в Чечне и на Северном Кавказе не слишком совпадают с путинскими, она настаивала на необходимости реализации программ Евросоюза в этом регионе. Путин эту идею не комментировал.
Впрочем, российский президент не отказал себе покритиковать состояние с правами человека и в некоторых странах Запада и заметил, что госпожа Меркель тоже обращала на это внимание.
Много, как выяснилось, собеседники говорили об Иране. Путин призвал работать там аккуратно, не допуская ошибочных шагов. Оба лидера подтвердили, что позиции Европы, США и России в ядерной проблеме Ирана во многом совпадают.
Андрей Шарый: О новом этапе отношений России и Германии я беседовал с экспертом Берлинского фонда немецкой внешней политики Александром Раром.
Скажите, пожалуйста, какое у вас складывается ощущение, при Ангеле Меркель отношения России и Германии будут лучше или хуже, чем отношения России и Германии при прежнем канцлере Герхарде Шредере?
Александр Рар: В атмосферном понимании есть разница, госпожа Меркель более критически относится к тому, что в России происходит. Она тоже должна принимать в учет негативное отношение к России в целом в Европе и в Германии, чего не было, когда Шредер правил Германией в начале своего канцлерства. Она преследует цель строить Германию опять назад, в европейский и трансатлантический контекст, это означает, что она должна принимать в учет, скажем, антироссийские настроения и Польше, в Прибалтике гораздо больше, чем это делал Шредер до расширения Европейского союза. Все эти элементы, все эти факторы, конечно, будут влиять на германскую политику в отношении России. Но до какой степени? Тут нужно четко подчеркнуть, что в Германии есть очень сильные экономические интересы в отношении России и немецкий бизнес здесь политически очень силен, он будет делать все для того, чтобы не разрешить канцлеру Меркель, даже если она это захочет, изменить где-то стратегические отношения в сторону России.
Андрей Шарый: Скажите, пожалуйста, сама канцлер по своему политическую потенциалу, по своим политическим воззрениям, это та женщина, это тот политик, который захотел бы, если бы речь шла не об объективной ситуации, а о субъективных желаниях, изменить политику своей страны в отношении России?
Александр Рар: Вы задаете очень сложный, но, я думаю, очень ключевой вопрос. Я думаю, что госпожа Меркель пока за всю свою деятельность во главе Христианской демократической партии, сейчас несколько недель во главе руководства Германией, четко не изложила свои внешнеполитические цели. Она хочет в первую очередь стабилизировать Германию, она считает, что Шредер сделал очень много неправильного, выводя Германию, скажем, из трансатлантического европейского контекста. Но проследить и четко понять, как она видит Россию, пока никому не удается. Я думаю, что у нее тоже должны отношения к России сложиться. У нее двоякое отношение к России. С одной стороны, она понимает тех людей в бывшем ГДР (она сама из ГДР), которые считают, что Восточная Германия была оккупирована советскими войсками, поэтому у нее негативное отношение к российской политике или советской политике в Восточной Германии. С другой стороны, как многие говорят, у нее очень приятные воспоминания о России, когда она там училась, тем более она понимает, что бывшей ГДР свободу дала все-таки горбачевская перестройка. К Горбачеву и к перестройке у нее очень положительное отношение. Поэтому мы посмотрим, как будут складываться отношения Германии. Много зависит не только от нее, а от консенсуса внутри Германии, то того, что будет Америка делать в Европе, от того, какие у нее сложатся отношения с Путиным, и конечном итоге, как бизнес будет реагировать на то, что в России появляются новые возможности зарабатывания денег.
Андрей Шарый: А с точки зрения традиций немецкой внешней политики, немецкой политической школы, что более вероятно, что предпочтительно, главное, - сразу нанести какой-то довольно заметный и чувствительный удар, совершить такой сдвиг во внешнеполитической стратегии? Либо двигаться потихоньку и наращивать давление постепенно, в том случае, если Берлин намеревается это давление на Россию наращивать?
Александр Рар: Вы опять исходите из положения, что канцлер Германии всемогущий и может единолично менять политику. Правда, я с вами соглашусь, что Шредер кое-что делал самолично и действительно старался очень сильно определенные нюансы, особенно в отношении Америки, поставить. Насколько госпожа Меркель это сможет, я не знаю. Я думаю, что все-таки Германия встроена в некую такую долгосрочную политику, именно стратегическую политику партнерства по отношению к России, которую, кстати, начал не Шредер, а христианский демократ Коль. Даже если госпожа Меркель хотела бы резко изменить отношение к России и стать на позицию Польши или Прибалтики, которая, может быть ей, я не исключаю, где-то ближе, чем слишком большая дружба с Россией.
