Программу ведет Александр Гостев. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Андрей Шарый и Андрей Бабицкий.
Александр Гостев: Готовность президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова объявить амнистию для боевиков некоторые обозреватели расценили как неудачу прежней стратегии нового главы северокавказской республики. Попытки президента организовать широкий гражданский диалог в Ингушетии пока не привели к заметному улучшению ситуации в области безопасности, и в этих условиях, как полагают аналитики, от Евнурова потребовали применения той стратегии, которой руководствуется в соседней Чечне Рамзан Кадыров. Мой коллега Андрей Шарый беседовал с обозревателем РС, экспертом по Северному Кавказу Андреем Бабицким, который недавно вернулся из Ингушетии.
Андрей Бабицкий: Все зависит от того, какие действия Евкуров предпримет в будущем, потому что сама по себе амнистия - это лишь часть проблемы, она дает некоторые гарантии безопасности тем, кто принимает решение выйти из леса. Важно, как мотивировать этих людей. Кадыров разработал целую систему, которая включала в себя, помимо амнистии, еще и террор, то есть оказывалось давление на родственников, применялись сложные схемы подкупа, угроз, и это давало свой результат. Евкуров пока вводит только амнистию, с этого же начинал, на самом деле, и Рамзан Кадыров более или менее, вернее, его отец. Евкурову придется, для того чтобы эта стратегия, а не тактика была успешной, использовать те же методы. И, кстати говоря, в Ингушетии ходят упорные слухи о том, что действительно будет создана некая личная гвардия Евкурова, которую возглавит один из его родственников, для решения тех же задач. Евкурову придется иметь дело с другим поколением боевиков. Кадыров апеллировал к людям, которые начинали свою борьбу вооруженную с Россией под знаменами независимой Ичкерии, это была очень неустойчивая идеологическая платформа, в которой очень легко менялись элементы, и самое главное, этносепаратисты не имели каких-то фундаментальных демократических воззрений и устремлений, потому что в основе этой идеологии - возрождение нации, восстановление национальной культуры, строительство национального государства. И, в общем, исходя из этой доктрины, им довольно легко было выйти из леса и встроиться со своими взглядами, со своим мировоззрением, если можно об этом говорить, потому что слова достаточно мудреные...
Андрей Шарый: А люди простые.
Андрей Бабицкий: ...а люди простые, да. Тем не менее, им довольно легко было встроиться вот с этой дудаевской революцией в душах в ту систему вещей, которую построил Рамзан Кадыров. Новое поколение боевиков и в Чечне, и в Ингушетии - это люди, которые никак не склонны выстраивать свои представления об эмарате Кавказ, о теократии, они, в общем, никак не коррелированы с кадыровской моноэтничностью, его национальным государством. То, что пытается Рамзан Кадыров сегодня приправить свой идеологический микс, советские какие-то элементы, национальные традиции, традиционный ислам, - это все для салафитов, язычества. У них очень жесткая идеологическая доктрина, которая предполагает теократию и строительство эмарата Кавказа. Можно сказать, притом что у Кадырова диктатура, он пытается, значит, как во всей России, сформировать из нее некое подобие имитационное демократии, то есть там есть какие-то парламенты, что-то такое, квазидемократические какие-то структуры. Значит, эмарат Кавказ отвергает всякую демократию, квази или реальную, он говорит о том, что вся власть от Бога.
И то же самое - в Ингушетии. С боевиками, которые воюют под знаменами эмарата Кавказ, договариваться невозможно, тем более есть опять-таки слухи, доходят, о том, что в начале своего президентского срока президент Евкуров тайно встретился с амиром Магасом, в миру Евлоевым, который возглавляет ингушское подполье. Тот ему сказал, что "мы не видим никаких отличий между Зязиковым и тобою, вы оба представляете власть каферов". Была эта встреча или не была - сложно сказать, но, в общем, действительно, никаких изменений в действиях подполья не произошло. Пока Евкуров у власти, интенсивность нападений не снизилась.
Андрей Шарый: Кадыров все это время не уезжал из Чечни, по большому счету, он был всегда. Евкуров вернулся на родину после довольно длительного периода пребывания в большой России. Сказывается ли это как-то?
Андрей Бабицкий: Евкуров из Пригородного района, из селения Ангушт. В этом своем качестве в значительной мере он воспринимается как человек что ли даже не второсортный - не имеющий почвы под ногами. Такое отношение к беженцам в значительной мере сложилось, что у них нет своей земли. И, как ни странно, то, что люди лишены земли, есть такое архаичное представление: они сами за это несут ответственность. Но у власти есть своя харизма, свое обаяние. Когда человека с генеральными погонами садится в кресло президента - все сразу меняется. Он в значительной мере воспринимается как элита еще того советского времени. Притом что военные, как ни странно, абсолютно имперские в том еще советском духе, которые там грудью закрывали родину, отдавали свою жизнь. С одной стороны - беженец, а с другой стороны, вот корни восходят еще к той советской эпохе, когда военный являлся очень значительной фигурой.
Евкуров вернулся, и он попытался, на самом деле, очень серьезно провести границу между собой и Кадыровым. Что он делает в первую очередь? Он начинает со всеми разговаривать: с правозащитниками, стариками, кем угодно, с чертом лысым. Он все время неустанно ведет диалог. Значит, это как бы такой демократизм, пусть даже военный, немножко в казарменном стиле, тем не менее, ему хватает терпения выслушивать абсолютно всех. Как бы этот отчаянный, бесшабашный демократизм, он, как оказывается, никакого результата не дает. Боевики как нападали, так и нападают. Я высказываю предположение. Его позвали и сказали: "Дорогой наш человек, ты там представляешь наши интересы. Понятно, что ты хочешь быть хорошим для всех, но так не получается. Значит, вон есть модель в соседней республике, давай начинай ее осваивать".
