Александр Генис: Борьба вокруг медицинской реформы так всколыхнула примеренную ненадолго Обамой Америку, что раздражение выплеснулось в сферу официальной политики. Об этом скандале и сопутствующей ему проблеме этикета оппозиции рассказывает вашингтонский корреспондент “Американского Часа” Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: 9 сентября президент Обама выступал с речью на совместном заседании обеих палат Конгресса. По содержанию и обстановке это было обращение к нации. Речь носила принципиальный характер. Она была посвящена реформе здравоохранения, вызывающей у многих американцев яростное неприятие.
Для таких событий существует специальный церемониал. На заседании присутствуют члены кабинета, на него приглашаются члены Верховного Суда США, почетные гости. Председательствуют спикер Палаты представителей и вице-президент, который по Конституции является председателем Сената. Атмосфера приподнятая. Зал встречает президента стоя. По дороге к трибуне президент пожимает руки законодателям, обменивается с ними приветствиями. Многие члены Конгресса приходят за несколько часов до начала, чтобы занять места в центральном секторе зала: этот сектор чаще показывают камеры.
9 сентября законодатели реагировали на речь в соответствии с партийной принадлежностью: демократы бурно аплодировали стоя – республиканцы демонстративно сидели с сердитыми лицами; некоторые держали самодельные таблички с недоуменными, вопросительными или гневными фразами. И вдруг президента перебили выкриком. Вот это место речи.
Барак Обама: Есть и такие, кто утверждает, будто наша реформа предоставит страховку нелегальным иммигрантам. Это тоже неверно. Реформа, которую я предлагаю, не имеет отношения к тем, находится здесь нелегально. (Крик “вы лжете!”, шум.)
Владимир Абаринов: “Вы лжете!” - выкрикнул член нижней палаты республиканец Джо Уилсон.
Поступок конгрессмена произвел эффект разорвавшейся бомбы. В утренних ток-шоу оживленно обсуждался вопрос, не следует ли наказать Джо Уилсона за недостойное поведение.
Российской публике, привыкшей не только к словесным эскападам, но и к рукоприкладству в Государственной Думе, вероятно, нелегко оценить все значение инцидента. Надо признать, что в России это печальная традиция еще с дореволюционных времен, когда предводителя черносотенцев Пуришкевича приходилось удалять из зала чуть ли не силой. Американский Конгресс, напротив, отличается подчеркнутой вежливостью, учтивостью, тем, что по-английски называется “civility”, а на русский можно перевести как “цивилизованность”.
Основоположником американского политического этикета был Джордж Вашингтон, человек по натуре несколько чопорный, что называется, “застегнутый на все пуговицы”. В Библиотеке Конгресса хранятся две его школьные тетради, в одной из которых рукой Вашингтона записаны правила вежливости и светского поведения. Долгое время считалось, что этот свод правил Вашингтон сочинил сам, но сегодня известно, что его составили отцы-иезуиты для своих школ в XVI веке.
Вот что говорит об этом кодексе и его значении для современной политической культуры Ли Хэмилтон – бывший член Палаты представителей в течение 34 лет.
Ли Хэмилтон: 16-летним школьником Джордж Вашингтон переписал 110 “Правил учтивости и достойного поведения в обществе и беседе”, созданные в XVI веке. Многие из них элементарны – например, “Не вытирай рот скатертью и не ковыряй в зубах ножом или вилкой”, гласит правило номер сто. Но другие составляют самоучитель скромного и надлежащего поведения в обществе. Наш первый президент следовал эти правилам до конца жизни. Иногда я думаю: хорошо бы нынешние члены Конгресса усвоили подход того 16-летнего подростка. Учтивость на Капитолийском холме не исчезла вовсе, но ее стало меньше, чем бывало прежде. В итоге, все мы обеднели.
Владимир Абаринов: Будучи джентльменами в старинном смысле этого слова, члены Конгресса в XVIII и начале XIX века вели дискуссии с изысканной вежливостью, которая в определенных обстоятельствах может превращаться в язвительность, однако правил приличия не нарушает. Но в канун Гражданской войны водораздел оказался столь глубоким, что в стенах Капитолия стал возможен инцидент, о котором напомнил однажды телеобозреватель Кейт Олберман.
Кейт Олберман: 22 мая 1856 года, когда распадающаяся американская политическая система устремилась к краю пропасти, член Палаты представителей США Престон Бруксот из Южной Каролины шаркающей походкой вошел в здание Сената. Его нога не гнулась вследствие старой дуэльной раны, он опирался на трость. Он искал видного сенатора от Массачусетса Чарльза Самнера. Брукс нашел его за его письменным столом, запечатывающим в почтовые конверты копии речи, которую он произнес тремя днями раньше – речи против рабства. Конгрессмен без лишних слов поднял над головой свою палку и ударил сенатора металлическим наконечником по голове. Он обрушил на свою жертву град ударов. Сенатру Самнеру удалось встать на ноги, он попытался убежать. Брукс настиг его и продолжал избивать. Самнер потерял сознание и истекал кровью, но Брукс остановился лишь тогда, когда сломал свою трость. Считается, что событием, после которого Гражданская война стала неотвратима, был захват Джоном Брауном арсенала в Харперс-Ферри. На самом деле этим поворотным пунктом стал тот момент, когда избиратели Брукса стали посылать ему новые трости.
Владимир Абаринов: Ничего подобного в Конгрессе не случалось ни до, ни после. Но взаимоотношения президента и Конгресса всегда были сложными и не отличались чрезмерной почтительностью к главе государства.
Рассказывает профессор Бостонского университета, биограф нескольких президентов Роберт Даллек.
Роберт Даллек: На правительстве и, особенно, на президентах всегда вымещали свои гнев и злобу. Каждый президент – жертва критики, это - залог здоровья нашей демократической системы. Франклин Рузвельт подвергался беспрестанным словесным оскорблениям со стороны организации под названием “Лига свободы”. Они считали его диктатором и сравнивали с Гитлером, Муссолини и Сталиным. Когда Гарри Труман отправил в отставку генерала Макартура, Джо Маккарти заявил, что президент, вероятно, перебрал бурбона с бенедиктином. Когда в 1950 году Гарри Трумэн в своем ежегодном послании Конгрессу сказал, что у него нет денег для финансирования социальных программ, потому что республиканцы сократили налоги, в зале поднялся невообразимый шум, одни члены Конгресса свистели, другие презрительно смеялись. Никто не назвал президента лжецом, но, тем не менее, это было откровенное проявление неуважения. Трумэн покраснел как рак и очень разозлился по этому поводу.
Владимир Абаринов: Почему это так важно – соблюдать правила этикета? Разве не лучше говорить откровенно, называть вещи своими именами?
Роберт Даллек: Мы, во многих отношениях, разделенная нация. Мы отличаемся друг от друга вероисповеданием, этническими корнями, расой. Все это может однажды сдетонировать, и взрыв будет гораздо более мощным, чем просто словесные нападки. В Гражданской войне погибло 620 тысяч американцев. Поэтому мы так заботимся, чтобы дебаты, критика, не переросли в насилие. Мы не хотим, чтобы наши фундаментальные различия однажды вырвались из-под контроля.
Владимир Абаринов: Конгрессмен Джо Уилсон принес извинения президенту Обаме. Извинения были приняты. Белый Дом заявил, что инцидент исчерпан. Тем не менее, нижняя палата вынесла Уилсону порицание за неподобающее поведение.
