24 сентября исполняется 70 лет со дня рождения ветерана нашего радио Алексея Лёвина, выступавшего у микрофона под радиопсевдонимом Виктор Лавров. Алексей Васильевич Лёвин родился 24 сентября 1939 года в Москве в офицерской семье. Закончил Московский инженерно-физический институт, кандидатскую диссертацию защищал в Курчатовском институте. После – работал в патентной экспертизе. Для самиздата переводил Фолкнера и Агату Кристи.
Еще в СССР страстно полюбил старую Россию, музыку Прокофьева, Стравинского, живопись Бакста, Натальи Гончаровой. Исходил Россию пешком – по Золотому кольцу, в Вологду, в Кижи, в Великий Устюг, пароходами, товарняками. Про себя Лёвин говорит: "Я стал дореволюционным эмигрантом". И уходил из России "русским патриотом".
В апреле 1968-го во время туристической путевки в Турцию попросил политического убежища в американском посольстве в Анкаре. В Советском Союзе был обвинен по 64-й статье Уголовного кодекса (шпионаж и измена родине). Переехал за океан, на полтора месяца обрел кров и стол на Толстовской ферме под Нью-Йорком. Затем поступил на Радио Свобода, в нью-йоркское бюро или, правильнее сказать, нью-йоркский программный центр. С начала 1977 года Лёвин перевелся в Мюнхен и в 78-м был назначен главным редактором по большим материалам.
Писал он сначала о науке, позже - на исторические темы. В нашей сегодняшней программе мы предлагаем радиоработу Алексея Васильевича разных лет.
Заметка об открытии 27-й Пагоушской конференции в Мюнхене. Эфирная запись 24 августа 1977 года.
Виктор Лавров: 24 августа. Половина десятого утра. На фасаде лучшей гостиницы баварской столицы - полотнище с надписью "27-я Пагоушская конференция". В зале заседаний - большая толпа ученых, в большинстве - седовласые, респектабельные люди, с несколько потухшим, как бы сонным взглядом, так присущим тем, кто десятки лет провел в напряженных раздумьях. Вот американские физики Фельдт и Кистяковский. В 1945 году они строили первую в мире атомную бомбу в Лос-Аламосе. В толпе маститых ученых выделяется высокая фигура академика Маркова, невдалеке - академик Франк и сын патриарха современной науки Петра Капицы. В этот день в Мюнхене началась очередная Пагоушская конференция, 27-я по счету, впервые в Западной Германии и впервые столь многочисленная - более 250 участников. Самому же Пагоушскому движению исполнилось 20 лет с тех пор, как встревоженные новой сверхбомбой, то есть термоядерным оружием, собрались ученые на первую конференцию в Канаде, в городке Пагоуш, в месте рождения миллионера Сайруса Итона, который субсидировал пагоушцев. Сегодня же, 20 лет спустя, в зале мюнхенской гостиницы Байрише Хоф очередную, 27-ю Пагоушскую конференцию открывает известный немецкий ученый - профессор Готштайн.
"Я с большим удовольствием приветствую вас в Мюнхене от имени правительства ФРГ", - говорит Готштайн. Затем следует приветствие от моложавого бургомистра Мюнхена, длиннейшая приветственная речь германского министра по науке, зачитывают послание канцлера Шмидта, генерального секретаря ООН Вальдхайма. Скучный церемониал заканчивается приветствиями от Академии наук. Первым Пагоушскую конференцию приветствовал академик Марков. Говорил он по-английски.
"Академия наук СССР, - я перевожу слова Алексея Маркова, - шлет самые-самые лучшие пожелания успеха конференции. Подписано: президент Александров".
Трудно было судить, что именно собираются обсуждать на Пагоушской конференции. Церемония открытия - всегда напоказ, заседание же рабочих групп, где выходит наружу драматизм разнополярных мнений, всегда проходит за плотно зарытыми дверями. По традиции считается, что без посторонних ученые из ряда стран смогут высказаться более откровенно и независимо от своих правительств. На церемонии открытия 27-й Пагоушской конференции с деловой речью выступил лишь генеральный директор Пагуоша Мартин Каплан. Часть его предложений была неожиданной с точки зрения наблюдателя за делами по разоружению. Американский ученый предложил нашумевшую нейтронную бомбу присоединить к Женевской конвенции, которая запретила производство бактериологического оружия.
После церемонии открытия я подошел к американскому физику Бернарду Фельдту. В 1945 году он участвовал в создании первой атомной бомбы. Сейчас профессор Фельдт, кроме всего прочего, главный редактор знаменитого журнала "Бюллетень ядерных ученых". На обложке каждого номера этого журнала - символические часы, показывающие без нескольких минут до полуночи, то есть до ядерной катастрофы человечества. Сославшись на его речь об опасности нейтронной бомбы, я спросил видного американского физика, собирается ли он перевести часы на своем журнале ближе к полуночи. "Пока нет, - сказал профессор Фельдт, - еще не принято решение развернуть нейтронные боеголовки на боевые позиции".
На мой вопрос, есть ли признаки того, что советской делегации поручено вести авторитетные переговоры об ограничении стратегических арсеналов в связи с истекающим 3 октября временным договором, я получил также отрицательный ответ.
* * *
Беседа с гостем. Тема: советская химия. Передачу из нью-йоркской студии Свободы ведет Виктор Лавров, 13 сентября 75-го года.
Виктор Лавров: У микрофона - Виктор Лавров. В нынешнем году возобновилась интенсивная закупка Советским Союзом зерна за границей. Как и два года назад молчат об этом советские газеты. Нынешнее партруководство, видимо, не может позволить себе ту роскошь откровенности, к которой прибег Никита Хрущев. 9 декабря 1963 года, выступая на Пленуме ЦК, Хрущев сказал: "Суровая зима, а затем жестокая засуха нанесли ущерб важнейшим сельскохозяйственным районами страны. Правительство вынуждено было купить известное количество хлеба за рубежом. Если в обеспечении населения хлебом действовать методом Сталина-Молотова, то тогда и в нынешнем году можно было продавать хлеб за границу. Их метод был такой: хлеб за границу продавали, а в некоторых районах люди из-за отсутствия хлеба пухли с голоду и даже умирали. Да, товарищи, это факт, что в 1947 году в ряде областей страны, например, в Курской, люди умирали с голоду, а хлеб тогда продавали".
Однако такую откровенность позволил себе Хрущев неспроста. На декабрьском Пленуме ЦК 1963 года, в своей как всегда обширной речи, он обещал советскому сельскому хозяйству избавление от всех бед. Такой панацеей казалась тогда Хрущеву химизация всей страны. Вот как это прозвучало в его заключительном слове на Пленуме.
"Химическая промышленность это, товарищи, образно говоря, тот ключ, который открывает перед нами двери, ведущие к изобилию материальных благ".
На следующий день после окончания декабрьского Пленума ЦК 1963 года "Правда" вышла под огромным, длинной во всю полосу, лозунгом: "В поход за большую химию!" За семилетку Хрущев обещал вложить в химическую промышленность 42 миллиарда рублей.
В октябре 1964 года Хрущев был снят, но еще несколько лет продолжалась пропагандная компания по химии. Что случилось с тех пор, куда ушли все эти гигантские капиталовложения? С этим вопросом я обратился к видному отечественному химику профессору Давиду Семеновичу Азбелю. Азбель - один из основателей советской послевоенной химической промышленности. Работая заключенным в химической шарашке в Москве, так назывались исследовательские тюрьмы при Сталине, он разрабатывал основы производства в нескольких современных отраслях химической промышленности. В послесталинское время, выйдя из заключения, он был консультантом химических министерств и крупных заводов. Сейчас доктор наук Азбель у нас в студии. Давид Семенович, скажите, пожалуйста, чем же все-таки закончился так называемый поход в большую химию, начатый еще Хрущевым в 1963 году?
Давид Азбель: Проблема химизации страны родилась с проблемой коллективизации. Я вот знаю со слов человека, который разговаривал с академиком Прянишниковым, что Сталин вызвал академика Прянишникова и сказал: "Что нужно сделать, чтобы резко поднять продуктивность сельского хозяйства?".
Виктор Лавров: Это примерно в 1934-35 году?
Давид Азбель: Да. Тогда Прянишников составил очень большой мотивированный доклад и предложил создать в России большую промышленность минеральных удобрений. Сталин посмотрел, оценил это дело и сказал: "Это не пойдет, это очень много денег, а нам нужны деньги на оборону, мы не можем это дело делать". Тогда (среди ученых имеются сервильные люди) и оказался на положении "чего изволите?" академик Вильямс. И он предложил свою систему травосеяния с парами, систему чрезвычайно экстенсивную, и Сталин понял, что раз деньги не нужно вкладывать, то это дело пойдет. И Вильямса подняли на щит. Прошло некоторое количество времени, понятно, что отсутствие личной заинтересованности у колхозников в большей степени влияло, чем система Вильямса, но и система Вильямса ничего не давала, и страна встала перед необходимостью, что нужно каким-то образом поднимать производительность сельского хозяйства, то есть нужно развивать химическую промышленность. И вот с этого началась проблема химизации. Но так как Хрущев был очень склонен к театральным эффектам, наряду с электрификацией появилась и химизация.
* * *
И третий архивный фрагмент. Программа "Советская космонавтика – год прошлый и год нынешний". Эфир Радио Свобода 18 апреля 78-го года.
Виктор Лавров: У микрофона Виктор Лавров. Год 1978-й - 21-й год советской космонавтики. Начавшись в октябре 1957 года с запуска первого спутника и громких заявлений Хрущева о гигантских преимуществах советской системы, советская космонавтика претерпела за эти 20 лет ряд изменений. Но неизменной осталась одна черта советской космонавтики - ее огромная пропагандная нагрузка.
Леонид Брежнев: "Сделан новый крупный вклад в осуществление решений 25-го Съезда КПСС о развитии исследований и использования космического пространства в мирных целях. И вот – заслуженные награды".
Виктор Лавров: Так выступал Брежнев 11 апреля в Кремле на вручении наград космонавтам трех последних кораблей "Союз". 1978-й год - 21 год советской космонавтики. Миллиарды рублей из бюджета страны на космические расходы, броские заголовки в газетах на только что отгремевший фейерверк кораблей и спутников, награды.
Интересно, как часто в подобных громких компаниях возвращается ветер на круги своя. В 1933 году в подвале московского жилого дома на Садово-Спасской Цандер, Тихонравов и будущий отец советской космонавтики Королев возились с железками, трубками, строя первую гирдовскую ракету. В августе 1933 года вывезли они свою 18-ти килограммовую ракету на поле в Нахабино. Ракета все-таки взлетела и за 18 секунд своего полета поднялась на 400 метров. Однако Сталину и его аппарату не было дела до "игрушек гирдовцев", как в 1938 году заявит допрашивавший Королева следователь НКВД перед отправкой его в лагерь на Колыму. Сталин только что провел сплошную коллективизацию, страну лихорадило в горячечном темпе первых пятилеток. И вот тогда, в начале 30-х годов, кому-то из гирдовцев пришла на ум блестящая идея - создать вокруг работ в подвале на Садово-Спасской громкую рекламу. Дело в том, что в папках ГИРДа хранилась пожелтевшая статья какого-то Циолковского, который в довольно примитивных деталях описывал возможный вариант полета за пределы земной атмосферы. Оглохшего дряхлого преподавателя женской гимназии Циолковского обнаружили в Калуге, опубликовали его давнюю статью в печати. Идея гирдовцев была неотразима: приоритет в ракетостроении принадлежит Советскому Союзу и никому иному. Старик Циолковский нежданно-негаданно очутился в зените славы. Вот звукозапись из его выступления тех времен.
Константин Циолковский: 40 лет я работал над реактивным двигателем и был уверен, что прогулки на Марс начнутся лишь через многие сотни лет. Но сроки меняются. Не могу отказать себе в желании поделиться последней новостью, радостью моей. Недавно я сделал открытие, которое, возможно, сделает уже вас свидетелями первого заатмосферного путешествия.
Виктор Лавров: Открытие, о котором говорил Циолковский, ни на что не пригодилось, да и созданная на имени Циолковского реклама гирдовцам не помогла. В 1937-38 годах с ликвидацией Сталиным комсостава Красной армии гирдовцы были арестованы, несколько человек были расстреляны.
Будущий создатель советской космонавтики отделался тяжелейшими годами лагерей и затем многими годами научно-исследовательских тюрем-шарашек. Но возвращается ветер на круги своя: сегодня, на фоне фейерверка кораблей и спутников, Циолковский по-прежнему важное звено вокруг космической компании. Снимается даже фильм "Взлет" о Циолковском, которого собирается играть никто иной как Евгений Евтушенко. В высотные калужские дали завела муза громкого поэта.
* * *
Мы поздравляем юбиляра со славной датой и желаем ему не только многая лета, но и обширных мемуаров, последнюю сцену которых Алексей Лёвин нам по секрету уже сообщил.
Еще в СССР страстно полюбил старую Россию, музыку Прокофьева, Стравинского, живопись Бакста, Натальи Гончаровой. Исходил Россию пешком – по Золотому кольцу, в Вологду, в Кижи, в Великий Устюг, пароходами, товарняками. Про себя Лёвин говорит: "Я стал дореволюционным эмигрантом". И уходил из России "русским патриотом".
В апреле 1968-го во время туристической путевки в Турцию попросил политического убежища в американском посольстве в Анкаре. В Советском Союзе был обвинен по 64-й статье Уголовного кодекса (шпионаж и измена родине). Переехал за океан, на полтора месяца обрел кров и стол на Толстовской ферме под Нью-Йорком. Затем поступил на Радио Свобода, в нью-йоркское бюро или, правильнее сказать, нью-йоркский программный центр. С начала 1977 года Лёвин перевелся в Мюнхен и в 78-м был назначен главным редактором по большим материалам.
Писал он сначала о науке, позже - на исторические темы. В нашей сегодняшней программе мы предлагаем радиоработу Алексея Васильевича разных лет.
Заметка об открытии 27-й Пагоушской конференции в Мюнхене. Эфирная запись 24 августа 1977 года.
Виктор Лавров: 24 августа. Половина десятого утра. На фасаде лучшей гостиницы баварской столицы - полотнище с надписью "27-я Пагоушская конференция". В зале заседаний - большая толпа ученых, в большинстве - седовласые, респектабельные люди, с несколько потухшим, как бы сонным взглядом, так присущим тем, кто десятки лет провел в напряженных раздумьях. Вот американские физики Фельдт и Кистяковский. В 1945 году они строили первую в мире атомную бомбу в Лос-Аламосе. В толпе маститых ученых выделяется высокая фигура академика Маркова, невдалеке - академик Франк и сын патриарха современной науки Петра Капицы. В этот день в Мюнхене началась очередная Пагоушская конференция, 27-я по счету, впервые в Западной Германии и впервые столь многочисленная - более 250 участников. Самому же Пагоушскому движению исполнилось 20 лет с тех пор, как встревоженные новой сверхбомбой, то есть термоядерным оружием, собрались ученые на первую конференцию в Канаде, в городке Пагоуш, в месте рождения миллионера Сайруса Итона, который субсидировал пагоушцев. Сегодня же, 20 лет спустя, в зале мюнхенской гостиницы Байрише Хоф очередную, 27-ю Пагоушскую конференцию открывает известный немецкий ученый - профессор Готштайн.
"Я с большим удовольствием приветствую вас в Мюнхене от имени правительства ФРГ", - говорит Готштайн. Затем следует приветствие от моложавого бургомистра Мюнхена, длиннейшая приветственная речь германского министра по науке, зачитывают послание канцлера Шмидта, генерального секретаря ООН Вальдхайма. Скучный церемониал заканчивается приветствиями от Академии наук. Первым Пагоушскую конференцию приветствовал академик Марков. Говорил он по-английски.
"Академия наук СССР, - я перевожу слова Алексея Маркова, - шлет самые-самые лучшие пожелания успеха конференции. Подписано: президент Александров".
Трудно было судить, что именно собираются обсуждать на Пагоушской конференции. Церемония открытия - всегда напоказ, заседание же рабочих групп, где выходит наружу драматизм разнополярных мнений, всегда проходит за плотно зарытыми дверями. По традиции считается, что без посторонних ученые из ряда стран смогут высказаться более откровенно и независимо от своих правительств. На церемонии открытия 27-й Пагоушской конференции с деловой речью выступил лишь генеральный директор Пагуоша Мартин Каплан. Часть его предложений была неожиданной с точки зрения наблюдателя за делами по разоружению. Американский ученый предложил нашумевшую нейтронную бомбу присоединить к Женевской конвенции, которая запретила производство бактериологического оружия.
После церемонии открытия я подошел к американскому физику Бернарду Фельдту. В 1945 году он участвовал в создании первой атомной бомбы. Сейчас профессор Фельдт, кроме всего прочего, главный редактор знаменитого журнала "Бюллетень ядерных ученых". На обложке каждого номера этого журнала - символические часы, показывающие без нескольких минут до полуночи, то есть до ядерной катастрофы человечества. Сославшись на его речь об опасности нейтронной бомбы, я спросил видного американского физика, собирается ли он перевести часы на своем журнале ближе к полуночи. "Пока нет, - сказал профессор Фельдт, - еще не принято решение развернуть нейтронные боеголовки на боевые позиции".
На мой вопрос, есть ли признаки того, что советской делегации поручено вести авторитетные переговоры об ограничении стратегических арсеналов в связи с истекающим 3 октября временным договором, я получил также отрицательный ответ.
* * *
Беседа с гостем. Тема: советская химия. Передачу из нью-йоркской студии Свободы ведет Виктор Лавров, 13 сентября 75-го года.
Виктор Лавров: У микрофона - Виктор Лавров. В нынешнем году возобновилась интенсивная закупка Советским Союзом зерна за границей. Как и два года назад молчат об этом советские газеты. Нынешнее партруководство, видимо, не может позволить себе ту роскошь откровенности, к которой прибег Никита Хрущев. 9 декабря 1963 года, выступая на Пленуме ЦК, Хрущев сказал: "Суровая зима, а затем жестокая засуха нанесли ущерб важнейшим сельскохозяйственным районами страны. Правительство вынуждено было купить известное количество хлеба за рубежом. Если в обеспечении населения хлебом действовать методом Сталина-Молотова, то тогда и в нынешнем году можно было продавать хлеб за границу. Их метод был такой: хлеб за границу продавали, а в некоторых районах люди из-за отсутствия хлеба пухли с голоду и даже умирали. Да, товарищи, это факт, что в 1947 году в ряде областей страны, например, в Курской, люди умирали с голоду, а хлеб тогда продавали".
Однако такую откровенность позволил себе Хрущев неспроста. На декабрьском Пленуме ЦК 1963 года, в своей как всегда обширной речи, он обещал советскому сельскому хозяйству избавление от всех бед. Такой панацеей казалась тогда Хрущеву химизация всей страны. Вот как это прозвучало в его заключительном слове на Пленуме.
"Химическая промышленность это, товарищи, образно говоря, тот ключ, который открывает перед нами двери, ведущие к изобилию материальных благ".
На следующий день после окончания декабрьского Пленума ЦК 1963 года "Правда" вышла под огромным, длинной во всю полосу, лозунгом: "В поход за большую химию!" За семилетку Хрущев обещал вложить в химическую промышленность 42 миллиарда рублей.
В октябре 1964 года Хрущев был снят, но еще несколько лет продолжалась пропагандная компания по химии. Что случилось с тех пор, куда ушли все эти гигантские капиталовложения? С этим вопросом я обратился к видному отечественному химику профессору Давиду Семеновичу Азбелю. Азбель - один из основателей советской послевоенной химической промышленности. Работая заключенным в химической шарашке в Москве, так назывались исследовательские тюрьмы при Сталине, он разрабатывал основы производства в нескольких современных отраслях химической промышленности. В послесталинское время, выйдя из заключения, он был консультантом химических министерств и крупных заводов. Сейчас доктор наук Азбель у нас в студии. Давид Семенович, скажите, пожалуйста, чем же все-таки закончился так называемый поход в большую химию, начатый еще Хрущевым в 1963 году?
Давид Азбель: Проблема химизации страны родилась с проблемой коллективизации. Я вот знаю со слов человека, который разговаривал с академиком Прянишниковым, что Сталин вызвал академика Прянишникова и сказал: "Что нужно сделать, чтобы резко поднять продуктивность сельского хозяйства?".
Виктор Лавров: Это примерно в 1934-35 году?
Давид Азбель: Да. Тогда Прянишников составил очень большой мотивированный доклад и предложил создать в России большую промышленность минеральных удобрений. Сталин посмотрел, оценил это дело и сказал: "Это не пойдет, это очень много денег, а нам нужны деньги на оборону, мы не можем это дело делать". Тогда (среди ученых имеются сервильные люди) и оказался на положении "чего изволите?" академик Вильямс. И он предложил свою систему травосеяния с парами, систему чрезвычайно экстенсивную, и Сталин понял, что раз деньги не нужно вкладывать, то это дело пойдет. И Вильямса подняли на щит. Прошло некоторое количество времени, понятно, что отсутствие личной заинтересованности у колхозников в большей степени влияло, чем система Вильямса, но и система Вильямса ничего не давала, и страна встала перед необходимостью, что нужно каким-то образом поднимать производительность сельского хозяйства, то есть нужно развивать химическую промышленность. И вот с этого началась проблема химизации. Но так как Хрущев был очень склонен к театральным эффектам, наряду с электрификацией появилась и химизация.
* * *
И третий архивный фрагмент. Программа "Советская космонавтика – год прошлый и год нынешний". Эфир Радио Свобода 18 апреля 78-го года.
Виктор Лавров: У микрофона Виктор Лавров. Год 1978-й - 21-й год советской космонавтики. Начавшись в октябре 1957 года с запуска первого спутника и громких заявлений Хрущева о гигантских преимуществах советской системы, советская космонавтика претерпела за эти 20 лет ряд изменений. Но неизменной осталась одна черта советской космонавтики - ее огромная пропагандная нагрузка.
Леонид Брежнев: "Сделан новый крупный вклад в осуществление решений 25-го Съезда КПСС о развитии исследований и использования космического пространства в мирных целях. И вот – заслуженные награды".
Виктор Лавров: Так выступал Брежнев 11 апреля в Кремле на вручении наград космонавтам трех последних кораблей "Союз". 1978-й год - 21 год советской космонавтики. Миллиарды рублей из бюджета страны на космические расходы, броские заголовки в газетах на только что отгремевший фейерверк кораблей и спутников, награды.
Интересно, как часто в подобных громких компаниях возвращается ветер на круги своя. В 1933 году в подвале московского жилого дома на Садово-Спасской Цандер, Тихонравов и будущий отец советской космонавтики Королев возились с железками, трубками, строя первую гирдовскую ракету. В августе 1933 года вывезли они свою 18-ти килограммовую ракету на поле в Нахабино. Ракета все-таки взлетела и за 18 секунд своего полета поднялась на 400 метров. Однако Сталину и его аппарату не было дела до "игрушек гирдовцев", как в 1938 году заявит допрашивавший Королева следователь НКВД перед отправкой его в лагерь на Колыму. Сталин только что провел сплошную коллективизацию, страну лихорадило в горячечном темпе первых пятилеток. И вот тогда, в начале 30-х годов, кому-то из гирдовцев пришла на ум блестящая идея - создать вокруг работ в подвале на Садово-Спасской громкую рекламу. Дело в том, что в папках ГИРДа хранилась пожелтевшая статья какого-то Циолковского, который в довольно примитивных деталях описывал возможный вариант полета за пределы земной атмосферы. Оглохшего дряхлого преподавателя женской гимназии Циолковского обнаружили в Калуге, опубликовали его давнюю статью в печати. Идея гирдовцев была неотразима: приоритет в ракетостроении принадлежит Советскому Союзу и никому иному. Старик Циолковский нежданно-негаданно очутился в зените славы. Вот звукозапись из его выступления тех времен.
Константин Циолковский: 40 лет я работал над реактивным двигателем и был уверен, что прогулки на Марс начнутся лишь через многие сотни лет. Но сроки меняются. Не могу отказать себе в желании поделиться последней новостью, радостью моей. Недавно я сделал открытие, которое, возможно, сделает уже вас свидетелями первого заатмосферного путешествия.
Виктор Лавров: Открытие, о котором говорил Циолковский, ни на что не пригодилось, да и созданная на имени Циолковского реклама гирдовцам не помогла. В 1937-38 годах с ликвидацией Сталиным комсостава Красной армии гирдовцы были арестованы, несколько человек были расстреляны.
Будущий создатель советской космонавтики отделался тяжелейшими годами лагерей и затем многими годами научно-исследовательских тюрем-шарашек. Но возвращается ветер на круги своя: сегодня, на фоне фейерверка кораблей и спутников, Циолковский по-прежнему важное звено вокруг космической компании. Снимается даже фильм "Взлет" о Циолковском, которого собирается играть никто иной как Евгений Евтушенко. В высотные калужские дали завела муза громкого поэта.
* * *
Мы поздравляем юбиляра со славной датой и желаем ему не только многая лета, но и обширных мемуаров, последнюю сцену которых Алексей Лёвин нам по секрету уже сообщил.
