Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?
Широко распространившиеся в Америке и остальном мире обвинения в сексуальных домогательствах как инструмент шантажа, попытки обогащения, поиск защиты или мести. Сегодня эта тема стала еще более актуальной. Вот что рассказывала в архивной передаче Марина Ефимова. Участники: Дэнис Пауэрс - специалист по трудовому праву, Джеймс Ларднер - автор статьи "Кабинетный Купидон", американские служащие и журналистка Рая Вайль. Автор и ведущая Марина Ефимова. Эфир 14 января 1999.
Марина Ефимова: Несколько лет назад Отделу образования графства Оранж, штат Калифорния, пришлось нанять дорого, не по карману, адвоката. Дело в том, что против этого учреждения было начато чрезвычайно загадочное судебное дело. Обвинение было сформулировано так: "Сексуализация рабочей атмосферы". Конкретных обвиняемых было двое – заместитель суперинтенданта Ричард Х, мужчина, и начальник бухгалтерии Джойс У, женщина. Две сотрудницы Отдела написали жалобу на Ричарда за то, что он позволяет себе в офисе шутки на сексуальные темы, а также сексуально мотивированные прикосновения, в частности, любит приобнять за талию. От формулировки "сексуально мотивированные прикосновения и сексистские шутки" кое у кого мороз побежал по коже, поскольку шутки на сексуальные мотивы популярны в Америке еще больше, чем в России. Однако претензии к Ричарду были хотя бы понятны - эпоха sexual harrasment - эпоха обвинений в сексуальных домогательствах - уже началась. Но второе обвинение? Вот что пишет об этом Уолтер Олсон, сотрудник исследовательского цента "Манхэттен институт" и автор статьи "Страх флирта":
Диктор: "Обвинение, предъявленное бухгалтеру Джойс У, многих поразило своим новаторством. Ее обвинили в потакании или, во всяком случае, в излишней терпимости к сексистским шуткам. Что же касается Отдела образования как такового, то его руководству адвокат истиц избрал уже совершенно неслыханное обвинение – "сексуализацию атмосферы", термин больше подходящий для живописи Сальвадора Дали, чем для юридической терминологии".
Марина Ефимова: Этот случай одним из первых начал формирование современной американской интерпретации понятия "служебный роман". Давайте сначала посмотрим, с чем мы вообще имеем дело. В нашей передаче участвует юрист Дэнис Пауэрс, специалист по трудовому международному праву и автор книги, которая называется "Служебный роман. Как играть с огнем и не обжечься".
Дэнис Пауэрс: Почти во всех странах роман на работе - самый распространённый вид любовной связи. Каждый третий работающий человек имел в своей жизни служебный роман. Нет такого закона, который бы запрещал сослуживцам начать интимные отношения и стать парой. А у девяноста процентов фирм и учреждений нет и письменных правил, регулирующих эти отношения. Другое дело – неписанные правила. Обычно на отношения между двумя равноправными сослуживцами менеджмент закрывает глаза, если не поступает жалоб от других сотрудников. Роман начальника с подчиненной или, наоборот, начальницы с подчиненным обычно очень беспокоит руководство, особенно в больших фирмах, а в маленьких фирмах все зависит от философии хозяина.
"Почти во всех странах роман на работе - самый распространённый вид любовной связи"
Марина Ефимова: Взглянем на несколько примеров, которые приводит Уолтер Олсон в статье "Страх флирта":
Диктор: "Рекорд поставили присяжные заседатели суда в Джефферсон-Сити, штат Миссури, когда они потребовали, чтобы магазин "Уоллмаркт" заплатил 47-летней Пегги Кимзи пятьдесят миллионов в качестве компенсации за сексуально оскорбительные замечания мужчин-сотрудников. Присяжные не изменили своего решения даже когда Пегги призналась на суде, что и сама позволяет себе грубости и соленое словцо, не изменили несмотря на то, что Пегги никого не обвиняла ни в каких физических действиях, кроме, правда, одного случая, когда менеджер пытался ее поцеловать. После этого пустяком кажутся два миллиона двести тысяч долларов, которые фирма "Шеврон" уплатила четырем своим сотрудницам. Они судили фирму за то, что получали по внутренней почте конверты с оскорбительными текстами, из которых главный, фигурировавший на суде, назывался так: "25 причин, объясняющих, почему пиво лучше, чем женщины".
Марина Ефимова: Естественно, что фирмы вынуждены принимать меры. Вопрос в том - какие. Вот что читаем в статье "Кабинетный Купидон" корреспондента журнала "US News And World Report" Джеймса Ларднера:
Диктор: "Одним из самых злободневных нововведений является политика date and tell, буквально – встречайся, но докладывай. Это значит, что вы можете заводить роман с сослуживцем или сослуживицей, но доложите по начальству. В этом случае обоюдное согласие сторон очевидно и, значит, фирма снимает с себя всякую ответственность. Вторая новация - так называемый love contract, любовный контракт, в котором уже в письменной форме увлеченные друг другом коллеги обязуются вести отношения под свою ответственность".
Марина Ефимова: Корреспондент "US News And World Report" Джеймс Ларднер принимает сегодня участие в нашей передаче. Мистер Ларднер, разве подобные правила не противоречат Биллю о правах?
Джеймс Ларднер: Как ни странно, некоторые конституционные права американцев, например, право на свободу слова и самовыражения (1-я поправка к Конституции) не имеют силы в служебном офисе, на производстве и, вообще, на работе. Исключения составляют только государственные учреждения и публичные места, скажем, ресторан или отель. Я сам не знал об этом пока не проконсультировался с юристами, которые занимаются трудовыми законами. В конце концов, дело не только в законах, а в том, что люди ужасно себя чувствуют в такой обстановке - многие увольняются. К счастью, уже многие компании опомнились и поняли, что при такой политике им не заполучить хороших работников и не удержать их.
"...некоторые конституционные права американцев, например, право на свободу слова и самовыражения, не имеют силы в служебном офисе..."
Марина Ефимова: Перейдем от теории к практике. Нашим гидом будет Рая Вайль, которая побеседовала с тремя нью-йоркскими жителями.
Рая Вайль: Одна, назовем ее Салли – менеджер крупной фирмы, на вид ей лет тридцать.
Салли: Мы, - кивает она на подружку, - об этом книгу написать можем, столько служебных романов на наших глазах проходило. Сейчас за влюбленными как за преступниками следят, и все скрывают свои нежные чувства. Но бывает люди срываются, особенно когда дело к разрыву идет. Я знаю пару в нашем здании, они работали в одном отделе, тайно встречались, так что начальство и не догадывалось о том, что у них роман. Теперь они ненавидят друг друга, и все об этом знают. После того, как он ее оставил, она всем на работе стала рассказывать, какое он чудовище. Она рыдала, грозилась выброситься из окна, и, в конце концов, решила подать на него в суд. Как вы думаете, за что? За harrasment. Мы пытались ее пристыдить, остановить. Но она сказала: "Он обещал на мне жениться, он нарушил свои обещания, за это я не только разрушу его карьеру, я отдам его под суд и отниму все, что у него есть".
Рая Вайль: Мой собеседник Майкл - начальник отдела крупной фирмы.
Майкл: В этой компании я работаю уже почти пятнадцать лет, и атмосфера сильно изменилась за эти годы. У меня есть двое знакомых, очень милая женщина и ее теперешний муж, с которым они работали в одном отделе. Официально запрещают находиться в личных отношениях тем, кто вместе работает. Ее заставили перейти в другой отдел, ей теперь приходится добираться на работу почти три часа.
Рая Вайль: Бывали ли у вас аналогичные ситуации?
Майкл: Во-первых, мы все страшно боимся. Вокруг, особенно летом, бродят очаровательные мексиканки, с которыми не то что начать, а посмотреть боишься - не дай бог, кто что подумает.
Рая Вайль: То есть большому начальнику тоже приходится скрываться?
Майкл: Еще как! Пару лет назад у нас был специальный семинар, где нас обучали тому, что можно и что нельзя. И меня больше всего восхитило в этом то, что в ситуации, когда два человека находятся к каких-то отношениях, третий сослуживец может подать в суд на них и на компанию за sexual harassment, потому что если двое находятся в таких отношениях, то третий может таким образом доказать, что один другому отдает какое-то предпочтение в смысле служебных дел.
"Она рыдала, грозилась выброситься из окна, и, в конце концов, решила подать на него в суд. Как вы думаете, за что? - За harrasment. Мы пытались ее пристыдить, остановить..."
Рая Вайль: Так как же все-таки сотрудники к этому относятся?
Майкл: Между собой - с юморком.
Рая Вайль: Элис, высокая миловидная брюнетка – старший сержант полиции.
Эллис: Моя философия простая – никаких амуров на рабочем месте. Я чувствую себя ужасно, все во мне бурлит и рвется наружу, но я не могу позволить себе дать чувствам волю, и это самое настоящая пытка. За ухаживания в армии и полиции можно потерять чин, деньги, даже быть с позором выгнанным со службы. Особенно сейчас, когда мы буквально окружены всякими дурацкими законами о связях на рабочем месте. Выигрывают от всего этого только адвокаты.
Марина Ефимова: Вот что добавляет к этим сведениям статья Олсона "Страх флирта".
Диктор: "Недавно вышло руководство, которое называется "Гид с 9-ти до 5-ти". В нем говорится о том, что в офисах запрещается не только сам sexual harassment, но также шутки по поводу sexual harassment. Комплименты разрешены, но выборочные. "Как вы сегодня мило выглядите" – можно сказать, а "какие у вас красивые ноги" – нельзя. Особенно лютуют университеты. Там, например, профессору можно вести разговор со студенткой в своем кабинете только при открытых дверях, во избежание кривотолков. В Корнельском университете завели почтовый ящик для доносов под невинным названием "Копилка". Во многих учреждениях запрещены сексистские обращения к сослуживицам: honey – медок, sweety– сладость моя, doll - куколка или good looking– симпатюшка.
Марина Ефимова: Словом, прощайте пикантные шутки, прощай фольклор и прощай популярная песенка 40-х годов, ставшая расхожим обращением: "Эй, симпатюшка! Что поделывала?"
Примеры, которых мы сегодня привели немало, немногого бы стоили, если бы каждый из них не становился юридическим прецедентом. Например, после одного судебного разбирательства 1997 года Нью-джерсийский Верховный суд ввел общеобязательное правило, по которому если истица сумеет показать наличие враждебной или сексуализированной атмосферы в учреждении, то она может судить фирму и требовать от нее денежной компенсации, даже если она не потерпела ни физического, ни денежного урона. Достаточно и эмоционального ущерба. После другого чрезвычайно широко известного дела о сексистском поведении рабочих на верфях Джексонвиля новое общее правило: запрещены не только прикосновения с сексуальным намеком, но и угроза такого прикосновения, например, когда мужчина делает вид, что он собирается шлепнуть сотрудницу или поцеловать.
Вот тут и возникает вопрос, который я задала юристу, профессору Дэнису Пауэрсу. Почему за сексуальные домогательства судят не самих виновных в этих домогательствах, а фирмы, в которых они работают?
Дэнис Пауэрс: Во-первых, суды не всегда становятся на сторону истцов в подобных делах, восемь разбирательств из девяти заканчиваются не в пользу истца. Тем не менее, по законам, принятым во многих странах, компании делят ответственность с сотрудником, совершившим уголовно наказуемый проступок. Сотрудник, виновный в сексуальном преследовании подчиненного, тоже несет за это ответственность и, в ряде случаев, он должен уплатить штраф.
Марина Ефимова: Понятно, когда фирма делит с сотрудником ответственность в профессиональной сфере – за ошибку, за задержку, но не в сфере же личного поведения. По-моему, ответ ясно вытекает из некоей памятки, которую адвокатские фирмы, специализирующиеся на служебных романах и сексуальных домогательствах, распространяют среди сотрудников больших фирм. В ней есть большой пункт: "Что нужно вашему адвокату, чтобы начать судебное дело о сексуальном домогательстве". Первое - относительно серьезное сексуальное домогательство. Второе - некий персональный урон – чем больше, тем лучше. И, наконец, третье - платежеспособный обвиняемый. "И какие замечательные формулировки выковали юристы в поисках платежеспособного обвиняемого! – пишет Олсон в статье "Страх флирта". Создание враждебной атмосферы, сексуализация служебной атмосферы – вот за это уже можно судить фирму".
"Меры против сексуальных домогательств появились в Америке, как и в других странах, не на пустом месте..."
Мы начали эту передачу с описания обвинения, предъявленного двумя сотрудницами Отделу образования графства Оранж, за то, что их начальник Ричард Х позволял себе сексистские шутки, а Джойс У им потакала. И, надо сказать, всем участникам этой истории было не до шуток. Немедленно после подачи иска Отдел образования вынес решение – Джойс была понижена в должности, а Ричард уволен. Мистер Ларднер, вы собрали огромный материал по этой теме, изучили ее вдоль и поперек. Почему регуляция отношений между мужчинами и женщинам на рабочем месте в Америке дошла до таких крайностей?
Джеймс Ларднер: США печально знамениты числом юристов в стране, у нас их больше, чем в любой другой стране мира. Естественно, они ищут себе работу. Поэтому когда самый первый иск о сексуальных домогательствах в офисе появился перед судом, юристы немедленно поняли, какое это огромное поле деятельности. Они как с цепи сорвались. А дальше все покатилось как снежный ком. Сейчас мы находимся в самом разгаре этого периода, уже появилась целая индустрия судебных тяжб, связанных со служебными романами. Причем, юристы обеих сторон - защиты и обвинения - зарабатывают большие деньги на этих судебных процессах. Да и не только на процессах, но и на консультациях, на разработке превентивных мер и тому подобном. Я думаю, что менеджментам компаний надо разобраться в ситуации и не прислушиваться к советам тех, кто зарабатывает на этом деньги.
Марина Ефимова: Будем справедливы – меры против сексуальных домогательств выросли в Америке, как и в других странах, не на пустом месте. Вспомним рассказ Джона Чивера "5.48", в котором описан служебный роман, происходивший в строгие 50-е годы. Преуспевающий чиновник по имени Блейк переспал с своей тихой и романтичной секретаршей. Эта секретарша была явно влюблена в Блейка, а, главное, несказанно благодарна ему за то, что он взял ее на работу, потому что долго болела и очень нуждалась в деньгах. И вот в один грустный и пустой вечер он переспал с ней.
Диктор: "На следующий день он сделал то единственное, что ему казалось разумным - когда она ушла на ланч, он позвонил в отдел кадров и сказал, чтобы ее уволили. Потом взял отгул. Через несколько дней она пришла в офис и просила аудиенции. Блейк дал указание не пропускать ее. С тех пор он ни разу не видел ее, вплоть до этого дня".
Марина Ефимова: А в этот день она появилась в вагоне поезда, отходящего от Гран-Сентрал в 5:48 - на нем Блейк обычно возвращался со службы домой. Села рядом с ним и сказала: "У меня в кармане пистолет и я пущу его в дело, если вы не дадите мне сказать все, что я должна вам сказать".
Диктор: "Блейк обвел глазами пассажиров. Ни один не смотрел в его сторону. И даже когда на его остановке она подтолкнула его к дверям, никто ничего не заметил. И на платформе ни один из его соседей, возвращавшихся домой тем же поездом, не обратил ни малейшего внимания на незнакомую женщину, которая шла вплотную к нему. Он словно бы и не существовал вовсе, они все смотрели мимо него. Закричать он не посмел. Они сошли с платформы и углубились в лес. Ноги Блейка дрожали, силы покинули его. Она посмотрела на него и сказала: "Видели ли бы вы свое лицо. Это в первый раз, когда мне вдруг стало вас жалко. Я на дне, я больна, временами мне кажется, что я схожу с ума. Но я лучше вас. Вот в чем дело. Я вижу сны: благородных мужчин, дружеские пикники, европейские города… И о любви я знаю больше, чем вы. В больнице они не лечили меня, только унижали". С грохотом прошел следующий поезд. Когда шум смолк, она сказала: "На колени!" Он встал на колени и опустил голову. "Я не хочу вас убивать, - сказала она, - я хочу помочь вам, но, глядя на ваше лицо, я сомневаюсь, чтобы вам можно было помочь. О, я лучше вас. Я не хочу тратить на вас время, тем более губить из-за вас свою жизнь. Лягте лицом в грязь. Делайте, что я говорю. Лицом в грязь!" Блейк упал вперед лицом в каменистую землю. Он скреб землю руками и плакал. "Теперь я чувствую себя много лучше, - сказала она, - я могу, наконец, отмыться от вас. Потому что, понимаете, я чувствую в себе какую-то доброту и здравомыслие, которые помогают мне". Потом он услышал ее удаляющиеся шаги. Сначала по щебенке, потом по деревянным ступеням. Наконец, он поднял голову. Она стояла вдалеке на пустой платформе и, казалось, совершенно забыла о нем. Блейк понял, что она сделала то, что хотела, и что теперь он в безопасности. Он поднял шляпу и побрел домой".
"Часто оказывается, что истец, возбудивший дело о сексуальных домогательствах на службе, не в состоянии даже покрыть своих расходов"
Марина Ефимова: По сравнению с такой местью, возможно, многие предпочтут судебное разбирательство. Тем не менее, похоже, что соблазн многотысячных, если не миллионных компенсаций за сексуальные посягательства, как настоящих, так и воображаемых, до некоторой степени изуродовал отношения между мужчинами и женщинами в американском офисе. Вы согласны с этим, профессор Пауэрс?
Дэнис Пауэрс: Боязнь, что может быть возбуждено дело о сексуальных домогательствах, вышла у нас за рамки разумного. В США этих дел боятся гораздо больше, чем в других странах, но постепенно градус этого страха стал понижаться. Причина и в том, что компании ввели более строгие правила, и в том, что люди стали понимать - получить большие деньги по суду чрезвычайно трудно. Истец, выиграв, должен уплатить адвокатам до пятидесяти процентов полученных по суду сумм, затем расплатиться за судебные издержки, за дополнительные услуги по расследованию дела и сбору компрометирующих материалов, и, кроме того, истец может потерять работу как только подаст в суд на свою компанию. Часто оказывается, что истец, возбудивший дело о сексуальных домогательствах на службе, не в состоянии даже покрыть своих расходов. У нас в США существует так называемая "Комиссия по обеспечению равных прав при приеме на работу". Жалобы на сексуальные домогательства на службе обычно поступают в эту комиссию. В прошлом году таких жалоб поступило 15 тысяч. Это совсем немного при том, что у нас в Америке 130 миллионов работающих.
Марина Ефимова: В этом смысле очень поучителен конец истории все тех же Ричарда Х и Джойс У. После судебного разбирательства, продолжавшегося больше полутора лет, суд пришел в решению, что никакой вины за этими двумя работниками нет. И злополучный Отдел образования уплатил 160 тысяч в виде компенсации Ричарду, 400 тысяч судебных издержек и 150 тысяч адвокату. И все это из карманов налогоплательщиков графства Оранж, штат Калифорния.
Но опасность, как мне кажется, кроется и в самом принципе юридического подхода к человеческим отношениям. Что вы думаете об этом, мистер Ларднер?
Джеймс Ларднер: Да и меня больше всего беспокоит то, что люди настолько привыкнут полагаться на правила и законы, что совершенно перестанут думать. Хотя юридические консультанты фирм предупреждают каждую новую сотрудницу, что в случае нежелательных домогательств первое, что ей рекомендуется сделать, это просто поговорить с человеком. Надеюсь, что в большинстве случаев люди так и делают. Конечно, всякого рода сексуальные преступления - вещь реальная. Но пытаться бороться с сексуальным домогательством, запрещая людям влюбляться и заводить романы на службе, просто глупо. Тем более, что, как правило, сексуальные домогательства не имеют ничего общего с влюбленностью и романом.
