Программу ведет Андрей Шароградский. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Берлине Юрий Векслер.
Андрей Шароградский: Сегодня было официально подтверждено, что британская полиция опечатала офис известного предпринимателя Бориса Березовского. Там обнаружены следы радиоактивного полония-210, которым, как предполагается, был отравлен бывший подполковник ФСБ Александр Литвиненко. Мой коллега, корреспондент Радио Свобода в Берлине Юрий Векслер связался по телефону с режиссером Андреем Некрасовым, который находился рядом с умирающим Литвиненко в последние дни его жизни, и спросил, как он расценивает факт, что следы полония-210 обнаружены в помещении, которое занимает Березовский.
Андрей Некрасов: Саша активно общался с Березовским, часто бывал в офисе. В тот день, насколько я знаю, он пошел копировать документ, которые он получил от Скарамеллы, туда. Для него туда был вход абсолютно свободный. Я знал, что там были следы радиоактивности найдены, это за два дня до того, как это было объявлено здесь. Есть еще и другие факты. Они будут открываться. Но эти факты, кроме того, что, мне кажется, очевидно, что это было сделано врагами Александра, как он считал (врагом он не считал Березовского), существуют еще некоторые детали, которые будут указывать на Березовского, такие поверхностные, которые могли бы быть также частью плана, то есть будут открываться детали об этих людях, которые встречались тогда, которые могли быть связаны с Березовским в какой-то прошлой жизни. Но это не играет абсолютно никакой роли, потому что фактом остается то, что Березовскому в страшном сне не могло это... Я видел его и в больнице, видел его за два дня до того, как Саша умер, как он выходил в полном совершенно ужасе. Я режиссер, работаю с актерами, я знаю, что такое играть, наигрывать и так далее. То есть человек совершенно искренне был в слезах. Это просто личные детали, об этом не хочется говорить. То есть для меня это абсолютно абсурдно, цинично и глупо, это совершенно бесперспективная, по-моему, стратегия - обвинять Березовского, потому что это очевидно политический ход. Хотя я при этом совершенно не идеализирую его. Но если у него и были друзья близкие, а за границей друг - это очень ценное, и их объединяло одно, Александра и Бориса, - это то, что они скучали по России оба очень, несмотря на то, что один - олигарх, богатство, замки, а у другого - жена и ребенок. Но во всем этом совершенно не учитывается человеческий фактор, а его нужно учитывать, если хочется правду найти, а не политически сыграть.
Юрий Векслер: Андрей, были ли вы свидетелем создания предсмертной записки или каких-то стадий ее? Что-нибудь на эту тему вам известно? Как она возникла?
Андрей Некрасов: Надо сказать, что до понедельника, до вторника мне лично казалось, что он надеялся, ну, вот так я наблюдал за ним, хотя он был в очень тяжелом состоянии… и супруга его, и он - у них была искорка надежды. Все происходило очень быстро после этого. И где-то во вторник, во второй половине дня он попросил записать вот эту записку. Был вызван адвокат. Я вышел из комнаты. И где-то в течение двух часов она была создана, потом переведена на английский язык. У меня лично нет никакого сомнения, что это аутентичная записка, то есть абсолютно истинная. Это 100%. Более того, он эти слова повторял очень много раз устно и при мне, поэтому тут достаточно свидетелей. Он при мне в тот же день... Мне кажется, что это все связано было с тем, что он как-то для себя решил, что, действительно, конец близок. Когда я был в палате, он сказал фразу, которую я, соответственно, тоже прессе потом передал, - "гады, они все-таки меня достали", которая потом была обратно переведена. Просто она была в The Times опубликована в моей статье, потом ее обратно опубликовали: "гады" стали "ублюдками" и так далее. То есть двойные переводы - они неизбежны. Но это связано с тем моментом. Да, он жестко высказался: гады и так далее. Потому что он потемнел как бы всем телом, у него такой был момент, когда отчаяние переросло ненадолго в гнев, и он так это выразил. Приблизительно в это время, чуть позже, они продиктовал эту записку. Он и гораздо более жесткие слова говорил в адрес господина Путина. Он очень много аргументов приводил к тому, что во всем виноват непосредственно Путин. Он утверждал, что это идет именно от его знания структуры. Каждый волен верить этому или не верить. Но если это идет от политики, если это его было политическое убеждение, а у него… при всем уважении к моему покойному другу, надо сказать, что он был, конечно, достаточно тенденциозен политически, то политически можно с ним не соглашаться, из политических соображений, мне кажется, что Путину это невыгодно.
