Сегодня в России — упадок детских театров. Режиссеры разучились делать постановки для детей, родители — смотреть их вместе с детьми. Между тем, театр — это та сила, которая способна уберечь душу ребенка от влияния массовой культуры.
Этой зимой, около Нового года я пыталась сводить своего маленького ребенка на какой-нибудь детский спектакль. Облазав Интернет и обзвонив петербургские театры, я поняла, что в этом году ни на какой спектакль мы не попадем, и что вообще у родителей, желающих сходить с детьми в театр, выбор весьма невелик. И вот в апреле у меня появилась возможность поговорить о детском театре в связи с проходящим в городе Четвертым Всероссийским фестивалем театрального искусства для детей «Арлекин» и одноименным конкурсом на соискание Национальной премии в области театрального искусства для детей.
Говорит директор-распорядитель Национальной премии и фестиваля «Арлекин» Марина Коранкова: «Сегодня детский театр переживает уже не просто кризис, а какую-то, как нам кажется, агонию. Вот эти спектакли, которые мы собираем на наш фестиваль, они отбираются из огромного количества спектаклей, которые нам присылают все регионы страны. И та общая картина, которую мы видим своими глазами, наводит на мысль о том, что к детям относятся как к каким-то недочеловекам. Мы решили в 2004 году провести первый фестиваль. Идея такая: режиссеры, которые отдают свое искусство детям, должны иметь не только творческие и моральные стимулы, но в том числе материальные. Эта профессия не просто режиссера, а режиссера детского спектакля, она должна вернуть себе свой былой престиж. Потому что мы помним, например, Ленинградский ТЮЗ эпохи Зиновия Яковлевича Корогодского. Мы знаем, что сейчас для детей ставят режиссеры-троечники в основном. И эти крупицы, которые мы собираем для нашего фестиваля — это те спектакли, которые должны вырабатывать критерии в области работы на ниве детского театра. Нам кажется, что нам в последние два года удается.
Те спектакли, которые нам прислали на первый объявленный конкурс в 2005 году, они совершенно не тянули на то, чтобы называться лучшими. То есть теоретически они были лучшими, но в общем-то были худшими. Когда приехали уважаемые члены жюри и увидели, что отобрали эксперты, они сказали: боже, кто же это выбирал? Тогда я им сказала: давайте я вам дам все сто пленок и если вы выберете лучше, просто памятник вам и национальная премия вам. И только начиная с прошлого года у нас как-то картина резко изменилась. Те спектакли, которые были отобраны для участия в конкурсной программе год назад и то, что мы сегодня имеем в конкурсной программе — это просто абсолютно другой уровень фестиваля. Нам кажется, что и театры стали более требовательно относиться к своей продукции для детей, и что "Арлекин" начинает каким-то образом рыхлить эту самую почву, причем почву неблагодатную — это театры от 5 до 9 лет. Это та область, где днем с огнем не сыщешь хорошего спектакля».
— Почему такое отношение к детям? Может быть оно вписывается в общий контекст отношения к детству в стране, где столько беспризорных, социальных сирот, где совсем не усыновляют детей?
— Я думаю, это связано, это, безусловно, одно поле проблем. И то, что родители предпочитают ребенку купить дорогой компьютер, напичкать его компьютерными играми, чем потратить на ребенка время и отвести его в театр и вместо того, чтобы сидеть в театре и каким-то образом развивать свою душу, ребенок сидит за компьютером и убивает человечка за человечком. Ему идут очки за эти уничтоженные человеческие жизни. А у нас на прошлом фестивале был спектакль даргинского театра «Черная бурка», где дети рыдали, просто они шли в гардероб, у них текли слезы, я такого никогда не видела. Потому что в конце спектакля убивают собаку. Там главные герои человек и собака, и собака оказывается лучше, благороднее, чем ее хозяин. И когда ты видишь, как театр действует на ребенка, и ты понимаешь, что ребенок намного мудрее после этого спектакля, вот для того мы показываем эти лучшие детские спектакли, и для того мы хотим, чтобы наша театральная Россия очнулась и повернулась в сторону детей. Потому что на самом деле это взрослый зритель XXI века. И если сегодня мы не научим читать театральный язык, не приучим его к мысли, что театр — это очень большая ценность, без которой душа нормальная не разовьется. Есть люди литературные, но многие из них эмоционально обеднены, потому что именно театр в первую очередь воздействует на эмоционально-чувственную сферу. Над книжкой мы тоже рыдаем, но в театре это происходит гораздо чаще.
— Потом над книжкой мы рыдаем наедине с собой — ты и книжка. А так все-таки маленький ребенок, как вы говорите, от 5 до 9 лет, он приходит в театр не один, его приводят родители, он, очевидно, с ними переживает и сопереживает то, что происходит на сцене. Это тоже помогает общению.
— Безусловно. И мы помогаем родителям, которые не отсиживаются в фойе, читая газетку «Метро».
— Неужели такие бывают?
— Таких очень много. Во всех детских театрах можно увидеть вереницы родителей скучающих, которые сидят в фойе или в вестибюле, читают книжку, пока ребенок один прохлаждается. Я даже думаю, что это те взрослые, которые были отравлены опытом плохого театра для детей. И поэтому им кажется, опять пойти на этот отстой, пусть галочку поставили, ребенка сводили в театр, а я на это не пойду.
Говорят дети
К сожалению, сами дети, пришедшие на фестиваль, подтвердили слова Марины Корнаковой. Я спрашиваю 9-летнюю Люду:
— Часто ты бываешь в театре?
— Не совсем.
— А ты с родителями бываешь или с классом?
— С классом.
— А родители не водят тебя?
— Нет, у них времени нет.
8-летний Владик тоже не частый гость в театре, и сегодня приехал сюда не с родителями: «Я сегодня со школой приехал » .
— А с родителями не ходишь?
— Раньше ездил, а теперь нет.
— А тебя как зовут?
— Андрей.
— Ты часто ходишь в театр?
— Да.
— Со школой или с родителями?
— С родителями.
Но Андрюшин ответ — в общем, редкость. Чаще отвечают так, как 9-летняя Аня.
— Аня, с кем ты бываешь в театре?
— Со школой.
— Родители не водят?
— Бывает водят на каникулах.
— Они с тобой смотрят спектакль или нет?
— Бывает, что со мной, а бывает нет.
Марина Корнакова продолжает: «Я думаю, что те родители, которые приходят на спектакли, раз речь идет о нашем фестивале, то естественно, фестиваль "Арлекин" живой пример, например, на спектакли Петра Зубарева "Иваново сердце" в прошлом году. Там не было разницы в этой стадии восторга между детьми и взрослыми. Эта сказка "Иваново сердце", написанная Петром Зубаревым, им же сыгранная и сочиненная как театральное произведение она таила в себе столько пластов. Причем там были дети от совсем малюсеньких, которых не было видно из-за спинки стула, и были дети, которые ближе к подростковому, и были взрослые. И каждый счастлив был абсолютно своему пласту смысла, который он считывал в этой сказке. Это тот театр, который мы хотим пестовать и тот театр, ради которого "Арлекин" готов дальше и дальше пробиваться сквозь многие трудности, в том числе и финансовые трудности».
Говорит Петр Зубарев, режиссер театра «Желтое окошко», город Мариинск Кемеровской области: «Если говорить о сюжете, то история довольно простая о том, как Ванька, которого все называли дураком, расстроился очень из-за этого и пошел искать ума-разума, дабы сыскать богатство, власть и славу и доказать всем, что он не дурак. По пути он попадает в разные ситуации, в разные страны и в результате делает очень важное открытие, которое заключается в его сердце, в мудрости сердечной. Вообще спектакль этот делался, как и любой другой, я стараюсь делать ради события в сердце, чтобы что-то произошло на сцене и соответственно отозвалось в зале. Если этого нет, то и спектакля нет. Так вот в этом спектакле «Иваново сердце», поскольку спектакль детский, мы играем, я в лоб об этом говорю: ну-ка послушайте, что с сердцем вашим. Слышите, сейчас сердце будет подпрыгивать от смеха. Слышите, страшный момент сейчас, сердце должно в пятки убежать. А вот это грустный момент, чувствуете, как сердце сжалось, а это финал, чувствуете, как сердце вспыхнуло. Мы на протяжении всего спектакля с детьми говорим об этом, мы говорим о том, что происходит в сердце. А в конце концов подводим такой итог: в принципе театр — это вранье, обман, ничего не было все было понарошку. Но, ребята, сердце подпрыгивало, сжималось, вспыхивало как солнышко — вот это было по-настоящему».
«О рыцарях и принцессах»
В этом году Петр Зубарев вместе с женой Еленой Зубаревой привез спектакль «О рыцарях и принцессах». Он тоже обращен к сердцу. Там гремит гром, капают капли, заучит музыка.
А судят спектакли на конкурсе вместе с взрослыми дети, например, Злата, ей 9 лет, и она уже была в жюри в прошлом году, но тогда ей было жаль кого-нибудь обидеть: «Я поставила всем спектаклям одинаковые оценки», — говорит Злата.
А вот Соня в жюри впервые — и тоже не уверена в себе: «Сначала кажется, что найду какой-нибудь что будет лучше, а что будет хуже. А в конце, когда надо будет судить, уже будет заблуждение», — говорит Соня.
Когда-то Петр Зубарев считал, что детский спектакль должен быть просто веселым: «Потом мне как-то сказали: вот этот спектакль у тебя неплохой, интересный спектакль, но ты понимаешь, что маленькие дети за ним просто не поспевают. Семилетние могут смотреть и понимают. Малышам, с ними надо искать этот язык. Психологи говорят, что дети не могут воспринимать театр до пяти лет, и в принципе я согласен, они не могут воспринимать условности. То есть если на сцену выходит человек в костюме, с бородой, с рогами, с большими ушами, в любом одеянии, для детей это будет непонятный дядя или тетя в непонятном наряде. Если мы с малышом трех-четырех лет с самого начала договоримся: давайте поиграем, давайте, как будто бы я буду тот-то, тот-то. Не надо вообще ничего, не надо ни костюмов, ни нарядов, можно взять карандаш и сказать: ребята, давайте этот карандаш будет чем угодно. И он будет для них таковым. Если режиссер, который делает детский спектакль, не задумывается о детском восприятии, тогда ничего не получается. Если он не ищет языка, на котором будет говорить с этим ребенком. Правильно сказала Марина, почему они не думают о своих детях. Допустим, "Иваново сердце" я делал, основываясь на своих играх со своими детьми», — говорит Петр Зубарев.
Детский театр в бывших советских республиках
Как обстоят дела с детским театром в других странах, особенно на пространстве бывших советских республик? Говорит художественный руководитель Молодежного театра Узбекистана, бывшего ТЮЗа, Наби Абдурахманов: «Есть очень хорошая фраза о том, что не может быть театров отдельно только детских или отдельно только взрослых. Те, кто работают на детей — это призвание. Наш театр, хотя мы изменили называние, мы были русским ТЮЗом, стали Молодежным театром, но мы единственный государственный театр в Ташкенте, который работает на русскоязычных детей, и мы продолжаем играть на русском языке, играем четыре-пять раз в неделю для детей и один раз для взрослых».
— А кроме вас?
— У нас в республике детские театры держатся, и финансирование по-старому осталось, дотации сохраняются.
— Это одна сторона. А режиссеры не халтурят на детских спектаклях?
— Халтурят и во взрослых театрах тоже.
По-моему, все же главное не количество зрителей, а качество спектаклей. Говорит актриса молодежного театра Узбекистана Васса Васильева: «У нас есть спектакль, который называется "Девочка со спичками" — это участник шести фестивалей, из них чеховский, это пластический спектакль без единого слова. Удивительный спектакль».
— Как реагируют на него дети, детская душа?
— В Москве, когда мы играли на Чеховском фестивале, на следующий день мы пришли, чтобы собирать декорации и стоит женщина: «Где режиссер этого спектакля?». Он подошел к ней. «Большое вам спасибо. Мой ребенок, я его лечила, проводила психотерапию. Он очень боится темноты, не может в темноте спать. А вчера после вашего спектакля она пришла, выключила свет, закрыла дверь и легла спать. У меня было шоковое состояние. Я пришла и говорю: "Доченька, ты не боишься?" "Нет, мама, я больше не боюсь, я знаю, что Бог есть"».
