Андрей Загданский: Вы знаете, в США не так часто бывают документальные фильмы о писателях, которые по настоящему получаются и добавляют к моему восприятию писателя что-то новое.
Александр Генис: И вполне понятно, потому что писателя очень трудно изобразить за работой. Нет ничего скучнее, чем смотреть, как человек что-то пишет.
Андрей Загданский: Если только писатель не фигура экзотическая…
Александр Генис: Как Байрон, скажем.
Андрей Загданский: Совершенно верно, но Байрона не снимают. Если только его жизненный стиль не является некоторой историей, и сам писатель не является персонажем интересным для наблюдения. Тогда, сопоставляя писателя и литературу, вы оказываетесь в некотором новом качестве. И вот это новое качество мне приносит фильм “ Bukowski : Born into This ” - «Буковски: таким рожденный».
Александр Генис: «Уродившийся», скорее, если говорить именно о Буковски.
Андрей Загданский: И это большой, полнометражный стоминутный фильм о Чарльзе Буковски – писателе, человеке и поэте. Буковски умер более 10 лет назад, но сохранились многие записи: интервью, которые он давал европейским телеканалам, интервью его друзей, и все это вместе стало основой картины. Любопытно, что Буковски почти не давал никаких телевизионных интервью в Америке. Как вы знаете, в американской литературной жизни он был изгоем, академическая литературная среда его не принимала. Я правильно говорю?
Александр Генис: Совершенно верно. Вообще, Буковски, конечно, был фигурой одиозной в американской словесности, хотя он был уже при жизни очень популярен, причем в довольно странных странах. Например, в Бразилии безумно были влюблены в Буковски, во Франции как теперь в России. Его слава приходит в Америку откуда-то из других краев.
Андрей Загданский: Когда Буковски был еще жив, Сартр сказал, что Чарльз Буковски это лучший поэт Америки. И его поэзия, и его литература - очень прямые, очень ударные, прямо воздействующие на зрителя эмоции. Воздействующие фразой, действием. Читая его и думая о том, что он говорит в фильме, я вспомнил рассуждения Ортеги о том, что табу и метафора взаимосвязаны, что метафора начинается своими корнями в табу: когда что-то не позволено, возникает метафорический, иносказательный язык.
Александр Генис: У Шкловского была такая же теория.
Андрей Загданский: Буковский избегает метафор.
Александр Генис: Но он избегает и табу.
Андрей Загданский: Он говорит так, как он думает. Совершенно замечательная фраза у него есть по поводу его детства. У него был очень жестокий отец, который методично, два раза в неделю, по любому поводу избивал его. И Буковски сказал: «Мой отец был великим учителем литературы. Он научил меня представлению о боли. Когда тебе больно, ты говоришь только то, что ты думаешь, то, что ты имеешь в виду на самом деле». Совершенно замечательная фраза, открывающая яркую, иную перспективу восприятия.
Александр Генис: Это напоминает Театр Жестокости Арто, когда боль проникает сквозь литературу, сквозь искусство, сквозь эстетику. Не могу сказать, что я разделяю любовь к такому искусству, но я хорошо понимаю ее авторов.
Андрей Загданский: Во всяком случае, Буковски - автор многих книг, многих сборников поэзии, и в этом фильме он присутствует как персонаж. Он говорит сам о себе, о своей литературе, о своем жизненном пути. Он работал многие годы на почте, и подорвал свое здоровье…
Александр Генис: …одна из его книг так и называется - «Почта»…
Андрей Загданский: …заболел язвой, у него было кровотечение язвы, он попал в больницу. Когда его откачали, врач ему сказал: «Ты не имеешь права пить ничего. Еще глоток алкоголя и ты умрешь». При этом Буковски смотрит в кинокамеру, прихлебывает вино из стакана и говорит: «Как видите, врачи часто ошибаются. И в моем случае – тоже».
Александр Генис: Саша, вы снимали фильм о поэте, о Кузьминском. Мне показалось, что в вашей картине самым удачным было то, что вы смогли передать поэзию. Как в этом фильме передается поэзия?
Андрей Загданский: Автор фильма нашел очень хороший прием. Буковски иногда читает стихи, и он сопровождает стихи, которые звучат в фонограмме фильма, возникающими на экране надписями, словами, как будто мы читаем стихи в книге. Это двойное восприятие, потому-то мы слышим голос поэта, и мы видим стихи как знак – они как иероглифы, они обладают некоторым самостоятельным значением. И это очень здорово работает. Но самое интересное в поэзии Буковски - его собственный голос. Слушая стихи его, я вспомнил замечательную фразу, которую, если я не ошибаюсь, Алан Гинзбург говорит о Бобе Дилане, что Дилан, когда достиг своей зрелой, высокой артистической формы, он и его дыхание стали одним целым. Совершенно замечательное качество, когда ты так легко и органично существуешь с самим собой и всем, что ты говоришь, пишешь и делаешь. Такой Чарльз Буковски в фильме Джона Дэллагхэна, «Буковски: таким рожденный»
