15 апреля Хамовнический суд Москвы отклонил ходатайство бывшего совладельца ЮКОСа Платона Лебедева, просившего привлечь к уголовной ответственности следователей по его делу - за то, что те (по утверждению Лебедева) сфальсифицировали доказательства. А Михаил Ходорковский по-прежнему не видит в деле ни одного конкретного обвинения.
Председательствующий в процессе судья Виктор Данилкин сообщил, что направил заявление Платона Лебедева о преступлении следователей Алышева и Каримова, которые вели второе "дело ЮКОСа", в Следственный комитет при Прокуратуре России. При этом пояснил, что суд, по российскому законодательству, не уполномочен самостоятельно возбуждать уголовные дела.
После этого Михаил Ходорковский продолжил давать показания. При этом вновь и вновь он обращал внимание суда на то, что никакой конкретики в предъявленном ему обвинении нет, а потому он не понимает, от чего, собственно, защищаться. Ходорковский заверил суд, что никогда не вынашивал преступных планов, а предъявленные ему обвинения расценивает как "раздвоение сознания следователей". Вот что говорил подсудимый, в частности, об обвинении его в организации преступной группы:
– Может быть, обвинение считает и собирается доказать, что некая организованная группа, именно как группа, созданная для совершения преступлений, собиралась на совещания и я в них добровольно участвовал, обсуждая планы преступлений? Этого в обвинительном заключении нет вовсе. Нет не только доказательств – это само собой. Нет таких утверждений, что подобные совещания организованной группы проходили и я в них принимал участие. Нет описания факта моего прихода на такое тайное сборище. Нет даже описания хотя бы одного такого сборища – когда, где, в каком помещении, в каком составе оно проходило. Опровергать мне нечего. Может быть, обвинение считает, что некие мои конкретные слова, сказанные по телефону или в электронной почте, есть действие, обозначающее вхождение в мифическую организованную группу? Слов о доказанности факта совершения мною именно этих действий, их описания в обвинительном заключении нет. Для суда сообщаю: мне они неизвестны. Я вообще таких действий не совершал в целом. А в частности - мне непонятно, какие мои действия так оценивает обвинение.
Как и обещал, Михаил Ходорковский комментирует буквально каждую фразу обвинительного заключения, в которой упомянута его фамилия. Таким образом, по словам его адвоката Вадима Клювганта, Ходорковский выполняет задачу-минимум, поставленную защитой:
– Задача заключается в том, чтобы закрыть все лазейки до единой и не оставить никакой мало-мальски законной, или видимости даже законной, возможности для обвинительного решения и чтобы ничего не прокомментированного на этих 150 с лишним страницах обвинения не осталось.
Адвокаты уклоняются от конкретного ответа на вопрос о том, сколько времени может занять процедура дачи показаний в суде Михаилом Ходорковским, говоря лишь о том, что их подзащитный уложится в разумный срок:
– Разумный срок – это значит, что не должно быть заведомо недобросовестной волокиты. Суд – это не соревнование на скорость речи, на скорость чтения, это поиск истины. Вот если они принесли эти 200 томов мракобесия, этого воинствующего невежества и беззакония, и если судья их с этим не прогнал, а стал разбираться, значит теперь во всем этом надо разбираться построчно, пошагово. Столько, сколько для этого времени будет нужно.
В четверг заседание Хамовнического суда посетил посол по правам человека Министерства иностранных дел Франции Франсуа Зимере. Он воздержался от комментариев относительно сути предъявленных Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву обвинений, но отметил, что "дело ЮКОСа", которое началось как экономическое и уголовное, к настоящему времени эволюционировало в дело по защите прав человека.
Председательствующий в процессе судья Виктор Данилкин сообщил, что направил заявление Платона Лебедева о преступлении следователей Алышева и Каримова, которые вели второе "дело ЮКОСа", в Следственный комитет при Прокуратуре России. При этом пояснил, что суд, по российскому законодательству, не уполномочен самостоятельно возбуждать уголовные дела.
Может быть, обвинение считает и собирается доказать, что некая организованная группа, созданная для совершения преступлений, собиралась на совещания и я в них добровольно участвовал, обсуждая планы преступлений?
После этого Михаил Ходорковский продолжил давать показания. При этом вновь и вновь он обращал внимание суда на то, что никакой конкретики в предъявленном ему обвинении нет, а потому он не понимает, от чего, собственно, защищаться. Ходорковский заверил суд, что никогда не вынашивал преступных планов, а предъявленные ему обвинения расценивает как "раздвоение сознания следователей". Вот что говорил подсудимый, в частности, об обвинении его в организации преступной группы:
– Может быть, обвинение считает и собирается доказать, что некая организованная группа, именно как группа, созданная для совершения преступлений, собиралась на совещания и я в них добровольно участвовал, обсуждая планы преступлений? Этого в обвинительном заключении нет вовсе. Нет не только доказательств – это само собой. Нет таких утверждений, что подобные совещания организованной группы проходили и я в них принимал участие. Нет описания факта моего прихода на такое тайное сборище. Нет даже описания хотя бы одного такого сборища – когда, где, в каком помещении, в каком составе оно проходило. Опровергать мне нечего. Может быть, обвинение считает, что некие мои конкретные слова, сказанные по телефону или в электронной почте, есть действие, обозначающее вхождение в мифическую организованную группу? Слов о доказанности факта совершения мною именно этих действий, их описания в обвинительном заключении нет. Для суда сообщаю: мне они неизвестны. Я вообще таких действий не совершал в целом. А в частности - мне непонятно, какие мои действия так оценивает обвинение.
Как и обещал, Михаил Ходорковский комментирует буквально каждую фразу обвинительного заключения, в которой упомянута его фамилия. Таким образом, по словам его адвоката Вадима Клювганта, Ходорковский выполняет задачу-минимум, поставленную защитой:
– Задача заключается в том, чтобы закрыть все лазейки до единой и не оставить никакой мало-мальски законной, или видимости даже законной, возможности для обвинительного решения и чтобы ничего не прокомментированного на этих 150 с лишним страницах обвинения не осталось.
Адвокаты уклоняются от конкретного ответа на вопрос о том, сколько времени может занять процедура дачи показаний в суде Михаилом Ходорковским, говоря лишь о том, что их подзащитный уложится в разумный срок:
– Разумный срок – это значит, что не должно быть заведомо недобросовестной волокиты. Суд – это не соревнование на скорость речи, на скорость чтения, это поиск истины. Вот если они принесли эти 200 томов мракобесия, этого воинствующего невежества и беззакония, и если судья их с этим не прогнал, а стал разбираться, значит теперь во всем этом надо разбираться построчно, пошагово. Столько, сколько для этого времени будет нужно.
В четверг заседание Хамовнического суда посетил посол по правам человека Министерства иностранных дел Франции Франсуа Зимере. Он воздержался от комментариев относительно сути предъявленных Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву обвинений, но отметил, что "дело ЮКОСа", которое началось как экономическое и уголовное, к настоящему времени эволюционировало в дело по защите прав человека.
