Историческая веха, вошедшая в сознание европейцев как "День победы", в Америке разделилась надвое и не стала официальным праздником, как это случилось, например, с 11 Ноября, отмечающим конец Первой мировой войны. Объяснить это легко: с американской точки зрения, 9-го, а точнее, 8-го мая завершились бои только на европейском фронте. Другая, даже более страшная война далеко не кончилась. Впереди были тяжелейшие сражения с еще более фанатичным, чем нацисты, противником - Японией. Стратеги США планировали кровопролитные кампании на 1946 год. Историки считают, что потери только с американской стороны могли достичь миллиона жертв.

Все это, конечно, не значит, что Америка - в стороне от праздника Победы. Напротив, сейчас Вторая мировая война приобрела особое - эталонное - значение. Ее так и называют – Good War, "хорошая война".

Что же хорошего было в этом ужасном историческом катаклизме? Бесспорность.

Наследием Первой мировой войны стало "потерянное поколение", так и не понявшее, за что оно сражалось. Вьетнамская война оставила после себя разочарованное поколение, не сумевшее поверить в ее необходимость. Корейскую войну с горечью зовут "забытой". Но война с фашизмом была справедливой, и участием в ней нельзя не гордиться. Что и делают американские ветераны – особенно после 11 сентября.

Война с международным террором, об опасностях которого только что ньюйоркцам напомнил несостоявшийся, к счастью, теракт на Таймс-сквер, требует опыта, которого американская молодежь ищет не у отцов, переживших "вьетнамский синдром", а у дедов. Быстро редеющее "великое поколение" (так его называют в Америке) оказалось обладателем редкого сокровища – трагического, но и жизнеутверждающего опыта борьбы за безусловно правое дело. И если войны в Ираке и в Афганистане раскалывают общество трудными спорами, то победа во Второй мировой по-прежнему несет на себе весь груз неоспоримой славы: память о победе, лишенная сомнений.

Новый интерес к прошлым испытаниям привел к "батальному" ренессансу. Его герои - Стивен Спилберг и Том Хэнкс. Вместе они создали два грандиозных сериала. Один – "Братский союз" – про европейский театр войны, другой – "Тихоокеанский фронт" – о сражениях в Азии. И обе эти работы восходят к шедевру батального кино – фильму "Спасение рядового Райана", к его первой и лучшей сцене – высадке американского десанта в Нормандии. У Спилберга страшным бой делает дикая случайность. Над нормандским пляжем царит бессмысленная, бесчувственная, безнравственная статистика, которой совершенно все равно, кого убивать. Наша беспомощность перед слепым процентом потерь лишает происходящее смысла. Уравнивая себя со стихийным бедствием, война теряет человеческое измерение. Стена пулеметного огня так же безразлична к нашему внутреннему миру, как землетрясение. В этой нечеловеческой лотерее не остается времени для прошлого и будущего, есть только настоящее – и его немного.

Снимая батальное кино в жанре брутального натурализма, Спилберг рассказывает о том, что такое настоящее сражение, поколению, которое привыкло к игрушечной войне видеоигр. Ведь теперь даже настоящая война, попав на экраны телевизоров, кажется всего лишь компьютерной симуляцией.