Мф. 5, 46 "Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?"
Вполне возможно, что слушатели Иисуса улыбались, когда Он это произнёс. В любом языке есть пласты, которые не перемешиваются между собою, а если короткое замыкание всё же происходит, это производит комическое впечатление. «Любовь» - слово одного пласта, с ним не сочетаются слова «процессор», «сантехник», «парадигма». «Налоговая полиция», «фининспектор», «мытарь» тоже, мягко говоря, не романтическая профессия. Фраза «он любил её, как налоговый инспектор» - юмористична. «Он светил как гнилушка».
Люди, конечно, способны совершить революцию и слить два пласта языка воедино. Так в XVIII веке совершил революцию Руссо, сделав эталоном любви пастухов и пастушек. Пропахшие навозом, чумазые, усталые, они вообще-то, скорее, эталон неспособности любить. Разве что на любовь к овцам время у них есть, но разве это любовь – это забота о товаре. А как прижилось!
Впрочем, во фразе Иисуса юмор двойной – а это уже остроумие. Тут комбинируется «макароничность» (так называют соединение несоединимого в память об итальянских гарнирах к спагетти) с довольно язвительным выпадом как против мытарей, так и против эгоистов вообще. Потому что под вопросом оказывается любовь вообще. Налоговик любит тех, кто его любит – но кто, извините, его любит? Да никто! Ну, мама, если она идише… Ну, может быть, жена… Хотя за налоговиков выходят ли по любви? Никто их не любит, потому что они бессердечные – во всяком случае, налоговый инспектор как типаж фольклора бессердечен и никем любим. Сиротка…
Когда мы любим любящих нас, мы никого не любим – «на самом деле» или, что то же, с точки зрения Творца. Человек, который лишь откликается на любовь – всего лишь эхо, каверна, пустота, отражающие внешние импульсы. Любовь всегда – опережающий процесс (кстати, как и её уродливый пересмешник – ненависть, которая ненавидит, хотя причины для ненависти нет). Просто в одних случаях зазор велик, в других ничтожен.
Когда «вспыхивает любовь» между мужчиной и женщиной, зазор почти нулевой, его невозможно и ненужно измерять. Но очень часто «один целует, другой подставляет щёку». К тому же, вспыхнуть любовь может одновременно в двух сердцах, но всё равно в течение жизни то один будет вырываться вперёд, то другой, так что всё равно любовь включает в себя искусство любить тех, кто нас не любит или любит меньше, чем мы, или даже ненавидит нас.
Вполне возможно, что слушатели Иисуса улыбались, когда Он это произнёс. В любом языке есть пласты, которые не перемешиваются между собою, а если короткое замыкание всё же происходит, это производит комическое впечатление. «Любовь» - слово одного пласта, с ним не сочетаются слова «процессор», «сантехник», «парадигма». «Налоговая полиция», «фининспектор», «мытарь» тоже, мягко говоря, не романтическая профессия. Фраза «он любил её, как налоговый инспектор» - юмористична. «Он светил как гнилушка».
Люди, конечно, способны совершить революцию и слить два пласта языка воедино. Так в XVIII веке совершил революцию Руссо, сделав эталоном любви пастухов и пастушек. Пропахшие навозом, чумазые, усталые, они вообще-то, скорее, эталон неспособности любить. Разве что на любовь к овцам время у них есть, но разве это любовь – это забота о товаре. А как прижилось!
Впрочем, во фразе Иисуса юмор двойной – а это уже остроумие. Тут комбинируется «макароничность» (так называют соединение несоединимого в память об итальянских гарнирах к спагетти) с довольно язвительным выпадом как против мытарей, так и против эгоистов вообще. Потому что под вопросом оказывается любовь вообще. Налоговик любит тех, кто его любит – но кто, извините, его любит? Да никто! Ну, мама, если она идише… Ну, может быть, жена… Хотя за налоговиков выходят ли по любви? Никто их не любит, потому что они бессердечные – во всяком случае, налоговый инспектор как типаж фольклора бессердечен и никем любим. Сиротка…
Когда мы любим любящих нас, мы никого не любим – «на самом деле» или, что то же, с точки зрения Творца. Человек, который лишь откликается на любовь – всего лишь эхо, каверна, пустота, отражающие внешние импульсы. Любовь всегда – опережающий процесс (кстати, как и её уродливый пересмешник – ненависть, которая ненавидит, хотя причины для ненависти нет). Просто в одних случаях зазор велик, в других ничтожен.
Когда «вспыхивает любовь» между мужчиной и женщиной, зазор почти нулевой, его невозможно и ненужно измерять. Но очень часто «один целует, другой подставляет щёку». К тому же, вспыхнуть любовь может одновременно в двух сердцах, но всё равно в течение жизни то один будет вырываться вперёд, то другой, так что всё равно любовь включает в себя искусство любить тех, кто нас не любит или любит меньше, чем мы, или даже ненавидит нас.
