Александр Генис: Сложная, мучительно запутанная ситуация, воссозданная в фильме ''Дети в порядке'', о котором мы только что говорили, многим может показаться надуманной - этакий кинематографический вывих политической корректности. Но ведь такое случается не только в кино, но и в жизни – как показывает драматический очерк Владимира Морозова из его авторского цикла ''Необыкновенные американцы''.
Аня: ''Жил человек в лесу возле синих гор. Он много работал, но работы не убавлялось, и ему нельзя было уехать домой в отпуск''.
Владимир Морозов: Аню привезли в Америку маленьким ребенком, и это все, что осталось от ее русского языка. Гайдаровского ''Чука и Гека'' лет двадцать назад ей читала русская бабушка. Но потом Аня общалась в основном с бабушкой-американкой.
Аня: Мой отец американец. Он учился в университете, а потом поехал в Россию на практику. Там и познакомился с моей мамой. Они прожили вместе 10-11 лет.
Владимир Морозов: Аня, скажите, а как вы узнали о том, что ваш отец – гомосексуалист?
Аня: После развода родителей, моя мама иногда встречалась с другими мужчинами. Я часто приходила гости к отцу и заметила, что его никогда не посещают женщины, а только мужчины. Мне это показалось странным. И я спросила об этом у бабушки, мамы отца.
Владимир Морозов: Стыдливая бабушка ушла от ответа. Но рассказала отцу о вопросах любознательной девочки. Видимо, намекнула, что, мол, пора поговорить с детьми.
Аня: И он поговорил. Не сразу решился, а только через несколько месяцев. Мы с сестрой вместе с ним отдыхали. Купались, катались на лодках. И вдруг он рассказал нам, что он гей. Я восприняла это спокойно. Мне было 10 лет, и позже я узнала, что у детей нет тех предрассудков по поводу секса, которые есть у взрослых. А сестре уже исполнилось 14, и она сильно переживала, стыдилась отца, скрывала это от своих подруг. А позже выяснилось, что она лесбиянка. Сестра призналась мне в этом только через много лет. Боялась, что я стану ее стыдится и ненавидеть. Это обычные опасения сексуальных меньшинств.
Владимир Морозов: На полке рядом с ''Чуком и Геком'' стоят пьесы Чехова.
Аня: Мне нравятся ''Три сестры''. Там много тонких психологических ньюансов. В старших классах я участвовала в постановке ''Трех сестер''. Играла Машу.
Владимир Морозов: Аня, вы помните, что Маша чувствовала нечто подобное тому, что сегодня могли бы назвать депрессией. У вас депрессий не бывало?
Аня: Нет, нет. Мне никогда не ставили такого диагноза.
Владимир Морозов: Но я имею в виду не диагноз, когда в больницу кладут, а просто долгие периоды плохого настроения, упадок сил, энергии.
Аня: Ну, такое, конечно, бывало. Что я тогда делаю? Реву в подушку. Нужно время, чтобы все это прошло. Помогает психотерапия. Иногда лекарства. Помощь друзей и семьи. Все вместе.
Владимир Морозов: Она не раз проходила курс консультаций у психологов. Это имеет какое-то отношение к вашему отцу?
Аня: Нет, это не связано с тем, что мой отец - гей. Главное - развод. До этого родители много и шумно ругались. Я не знала, на чью сторону встать. Любила их обоих. Когда они разошлись, я почувствовала, будто меня бросили. Не знала, что делать, что будет дальше. Мне была нужна помощь.
Владимир Морозов: Может быть, именно потому позже Аня пошла изучать психологию. Закончила Нью-Йоркский университет. Работает в частной клинике.
Аня: Мы лечим детей и подростков. В штате и психологи, и психиатры. Когда приходят новые пациенты, я первая говорю с семьей и с самим ребенком. Я не врач и не ставлю диагноз, а даю предварительную оценку ситуации и состоянию ребенка. Помогаю семье решить, какой именно врач им нужен.
Владимир Морозов: Аня, вы упомянули, что иногда плачете. А какова ваша реакция, когда при вас плачут мужчины?
Аня: Меня бы встревожило, если бы мой молодой человек никогда не плакал. Если он плачет, это вполне нормально. Значит, он не боится показать мне себя настоящего, свою уязвимость. Плохо, если мужчина прячет часть себя, не хочет показаться слабым. Если он плачет при мне, я никогда не стану думать о нем хуже.
Владимир Морозов: Аня, а как получилось, что вы не лесбиянка, а так сказать, стрейт, но работаете добровольцем в организации для сексуальных меньшинств ''Коллаж''?
Аня: Несколько лет назад у меня появилась новая подруга. Как-то мы разговорились, и она призналась, что ее мама лесбиянка. Я впервые встретила человека, у которого родители не такие, как у всех. Значит, я не одна такая! Потом подруга рассказала мне про ''Коллаж''. Мы пошли на какую-то их вечеринку. Было интересно. Мне понравилось.
Владимир Морозов: Коллаж объединяет геев, лесбиянок и все прочие возможные на свете сексуальные меньшинства.
Аня: Мы стремимся создать что-то вроде безопасного пространства для детей, у которых один или оба из родителей не соответствуют, так сказать, принятой норме. Для начала приучаем детей откровенно говорить об этом. Не чувствовать страха или ложного стыда.
Владимир Морозов: Да, таким детям тяжело, но, наверное, не в Нью-Йорке. Тут уже давно привыкли к тому, что люди могут быть не только гетеросексуальны.
Аня: Я не согласна. Да, здесь много сексуальных меньшинств. Но я сталкивалась с людьми, которые ненавидят геев, часто используют это отвратительное словечко ''пидор''. И не понимают, что это оскорбление не только для самих геев, но и для членов их семей. А в прошлом году я участвовала в параде геев и группа людей стояла на тротуаре с большущим плакатом, на котором было написано ''Вы все будете гореть в аду!''.
Владимир Морозов: Большая прибранная гостиная. На мольберте - начатый пейзаж. Рояль. Цветы на подоконнике. Окна второго этажа квартиры выходят на Десятую улицу Нью-Йоркского района Ист-Сайт.
Аня: В этой квартире три спальни и гостиная. Кроме меня, тут живут еще две молодые женщины. В одиночку никому из нас такое жилье не по карману. Мы платим за квартиру 3300 долларов в месяц.
Владимир Морозов: Аня, а что вы думаете о русских?
Аня: Я думаю, что русские - один из самых артистичных народов на земле. Вот, помню, когда я жила в Лос-Анджелесе, туда приехал кировский балет. Это же такая неописуемая красота. ''Жизель'', ''Cinderella'', ''Nutcracker''. Нет, я не знаю как это будет по-русски. А… ''Щелкучик'' и ''Золушка''. Да-да, ''Золушка''!
Владимир Морозов: Вот, видите, вы потихоньку заговорили по-русски. А ругаться по-русски вы умеете?
Аня: Очень немного. Я позабыла. Ребята в школе учили. Например. ''Сволочь''. Я даже не знаю, что это значит.
Владимир Морозов: Мне пришлось переводить. Матерных слов она не знала. И чему их там в школе учат! Аня, вы так и не сказали мне, как ваша фамилия?
Аня: О нет, я бы предпочла ее не сообщать.
Владимир Морозов: Ее отец работает в России, и она не хотела бы его подставлять.
