Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимает участие Андрей Шарый, взявший интервью у московского искусствоведа и архитектора, организатора многих неформальных архитектурных выставок Юрия Аввакумова.
Кирилл Кобрин: Ровно 20 лет назад в Москве открылась первая выставка под названием "Бумажная архитектура". Многие специалисты считают это явление третьим по значимости в советской архитектуре после конструктивизма 20-х и неоклассицизма 30-х годов. Бумажная архитектура - особый жанр современного изобразительного искусства, сочетающий черты проектирования, концептуализма и станковой графики - возникла как акция молодых художников на застой в советской архитектуре 70-80-х годов. О бумажной архитектуре с московским искусствоведом и архитектором, организатором многих неформальных архитектурных выставок Юрией Аввакумовым беседовал мой коллега Андрей Шарый.
Юрий Аввакумов: Примерно в середине 70-х годов в Японии такой журнал был, он и есть, собственно, "Джапан архитектс", он стал объявлять концептуальные конкурсы, конкурсы концептуальных идей, международные, и стал это делать по какой-то очень привычной тогда схеме. Приглашали одного интернационально известного архитектора, и он объявлял какую-то тему, вроде "Дом для суперзвезды", то есть не какой-то там поселок на 3000 жителей, а что-то любопытное. И молодые, в основном, архитекторы со всего мира присылали свои проекты, скажем, план, фасад, разрез, перспектива и пояснительный текст еще какой-то.
Вот мы смотрели этот журнал, который, как сейчас помню, у нас в институте хранился в отделе редких книг, в специальном таком стеклянном ящичке, и нужно было как-то особенно еще подольститься к хранителю этого отдела, чтобы дали посмотреть. Вот мы смотрели, нам это нравилось, это все совпадало со временем моей и не только моей, естественно, учебой в институте. А участвовать в таких конкурсах нам не позволялось. Были на то понятные идеологические причины.
И вот в 81-м году удалось каким-то полуподпольным способом на такой конкурс несколько проектов все-таки отправить. И тут же один из советских тогда проектов, Миши Белова и Максима Харитонова, получил первую премию. Это было серьезное событие.
Конкурс, на который они посылали проект, назывался "Дом-экспонат на территории музея 20-го века", то есть гипотетический музей 20-го века. Нужно было придумать какой-то домик, который сам по себе становился бы экспонатом. Они спроектировали очень такой чистый, очень красивый, как сейчас бы сказали, постмодернистский дом, в котором посетитель гулял по каким-то помещениями этого дома, все время оказываясь в каких-то довольно странных ситуациях: то в доме с огромной мебелью, то, наоборот, в каком-то пространстве, где, как в театре "Олимпик", домики сходились в какую-то перспективу. При этом было все разумно и хитро придумано. То есть такой был микросценарий написан по этому поводу.
Ну, а потом, в 81-м году, удалось как-то переломить отношение Союза архитекторов к этим конкурсам, и стали отправлять абсолютно легально, с какой-то минимальной цензурой, но тем не менее удалось это делать регулярно. И это отправлялось не только в Японию. Был такой конкурс, например, который назывался "Кукольный дом" английский, были еще конкурсы, которые часто проводит ЮНЕСКО или театральные организации, скажем, гастроли театра, и так далее. И в общем это все буквально за несколько лет приобрело характер какого-то фантастического бума, то есть проекты отправлялись сотнями. Мы были на втором месте, как по числу участников, так и по числу полученных премий, за страной-хозяйкой, за Японией.
Андрей Шарый: Верно ли я вас понимаю, что это нечто вроде такой архитектурной "хот кутюр"? Это такие проекты, которым не суждено быть построенными, они показывают направление архитектурной художественной мысли?
Юрий Аввакумов: Это совершенно справедливо. Конечно, затея японцев заключалась не только в том, что это какая-то рекламная акция журнала, или это рекламная акция той фирмы, которая спонсировала тот или другой конкурс. Это, конечно же, особенно среди молодых - свежие идеи, это такой срез самого последнего, о чем сейчас думает молодежь. Жить в этом, смотреть эти проекты, листать эти журналы... Это, конечно, последнее, что будут "носить" через несколько лет. Потому что, естественно, молодой человек через несколько лет начинает строить и строит он уже что-то такое, что содержит в себе идеи, предъявленные на подобных конкурсах.
Андрей Шарый: Вы сказали, что второе место примерно советские архитекторы молодые занимали по числу работ, которые отправлялись на такие конкурсы. С чем вы связываете такую активность советских, московских архитекторов? С застоем в советской архитектуре 70-80-х годов, с социализмом как таковым, с обликом улиц тогдашних московских, петербургских или с чем-то другим?
Юрий Аввакумов: Ну вот со всем, что вы перечислили, это разумеется. И главное, что другой возможности не было себя реализовать, потому что молодой человек по распределению из института попадал в проектную контору и должен был на положении такого полураба лет до 50-ти, пока он не становился ведущим, старшим или главным архитектором, выполнять, в отличие от устремленных в будущее конкурсов архитектурных идей, реализовывать идеи чужие, устаревшие. И главное, что ты ориентировался на такого третейского судью, не на наши какие-то жюри из престарелых академиков, а на ведущих архитекторов мира. И то внимание, которое мы получали, конечно, для молодого архитектора было безумно важно.
Андрей Шарый: А вы представляли свои идеи на такого рода конкурсы?
Юрий Аввакумов: Такое было смешное воспоминание. Я посылал на конкурс "Кукольного дома" свой проект, это были карточные домики самовоздвигаемые. Такая плоская коробка, коробку открываешь, а оттуда выскакивал, как чертик из табакерки, домик. Пришло письмо о том, что мы попали на выставку, прошли какой-то отбор. Тогда же я был на свадьбе у своего приятели и третьим тостом, вместо родителей, жених выпил за победу советского спорта на таком конкурсе, это было смешно очень.
А потом был еще такой конкурс "Стиль 2001-го года" в 84-м году. Там участвовали, с одной стороны, международные звезды по приглашениям, и молодые участвовали в таком конкурсе. Мой проект, сделанный, кстати, на довольно реальной ситуации, на Нагорной улице, получил там первую премию. Там было 10 первых премий.
Андрей Шарый: Что-то воплотилось из замыслов 84-го года относительно года 2001-го? Как-то все-таки коррелируется то представление об архитектуре, которое было тогда, в середине 80-х, и то, что сейчас уже является историей, те дома, которые построены по проектам начала 21-го века.
Юрий Аввакумов: Что-то не в прямую, но воплощается. Во-первых, нужно, конечно, точно представлять: проекты, которые посылались, не были рассчитаны на реализацию, это чистые архитектурные идеи в сублимированном виде, конечно, поданные какими-то специальными демонстрационными графическими средствами. Это дало возможность выставлять нам эти проекты впоследствии на каких-то территориях, принадлежащих изобразительному искусству. И все эта коллекция, эти победы накапливались.
Я из них пытался формировать какую-то выставку, постоянно перетекающую из места в место. Но это уже началось потом, примерно с 86-го, бум был в 88-89-м годах, когда выставка бумажной архитектуры просто за год посещала 2-3 столицы мира.
Если говорить о реализации, то то, что я пытался представлять тогда и был чуть ли не одинок в пристрастии к конструктивизму... Теперь конструктивизм носят, обсуждают в газетах. Таким образом, не прошло и 20-ти лет... Хотя когда-то, я помню, на той же самой Нагорной улице, там был выставочный зал районный, я этот проект показывал в составе выставки молодых дизайнеров, и там местные жители подходили, спрашивали: ну когда, когда же все это будет реализовываться?
Кирилл Кобрин: Ровно 20 лет назад в Москве открылась первая выставка под названием "Бумажная архитектура". Многие специалисты считают это явление третьим по значимости в советской архитектуре после конструктивизма 20-х и неоклассицизма 30-х годов. Бумажная архитектура - особый жанр современного изобразительного искусства, сочетающий черты проектирования, концептуализма и станковой графики - возникла как акция молодых художников на застой в советской архитектуре 70-80-х годов. О бумажной архитектуре с московским искусствоведом и архитектором, организатором многих неформальных архитектурных выставок Юрией Аввакумовым беседовал мой коллега Андрей Шарый.
Юрий Аввакумов: Примерно в середине 70-х годов в Японии такой журнал был, он и есть, собственно, "Джапан архитектс", он стал объявлять концептуальные конкурсы, конкурсы концептуальных идей, международные, и стал это делать по какой-то очень привычной тогда схеме. Приглашали одного интернационально известного архитектора, и он объявлял какую-то тему, вроде "Дом для суперзвезды", то есть не какой-то там поселок на 3000 жителей, а что-то любопытное. И молодые, в основном, архитекторы со всего мира присылали свои проекты, скажем, план, фасад, разрез, перспектива и пояснительный текст еще какой-то.
Вот мы смотрели этот журнал, который, как сейчас помню, у нас в институте хранился в отделе редких книг, в специальном таком стеклянном ящичке, и нужно было как-то особенно еще подольститься к хранителю этого отдела, чтобы дали посмотреть. Вот мы смотрели, нам это нравилось, это все совпадало со временем моей и не только моей, естественно, учебой в институте. А участвовать в таких конкурсах нам не позволялось. Были на то понятные идеологические причины.
И вот в 81-м году удалось каким-то полуподпольным способом на такой конкурс несколько проектов все-таки отправить. И тут же один из советских тогда проектов, Миши Белова и Максима Харитонова, получил первую премию. Это было серьезное событие.
Конкурс, на который они посылали проект, назывался "Дом-экспонат на территории музея 20-го века", то есть гипотетический музей 20-го века. Нужно было придумать какой-то домик, который сам по себе становился бы экспонатом. Они спроектировали очень такой чистый, очень красивый, как сейчас бы сказали, постмодернистский дом, в котором посетитель гулял по каким-то помещениями этого дома, все время оказываясь в каких-то довольно странных ситуациях: то в доме с огромной мебелью, то, наоборот, в каком-то пространстве, где, как в театре "Олимпик", домики сходились в какую-то перспективу. При этом было все разумно и хитро придумано. То есть такой был микросценарий написан по этому поводу.
Ну, а потом, в 81-м году, удалось как-то переломить отношение Союза архитекторов к этим конкурсам, и стали отправлять абсолютно легально, с какой-то минимальной цензурой, но тем не менее удалось это делать регулярно. И это отправлялось не только в Японию. Был такой конкурс, например, который назывался "Кукольный дом" английский, были еще конкурсы, которые часто проводит ЮНЕСКО или театральные организации, скажем, гастроли театра, и так далее. И в общем это все буквально за несколько лет приобрело характер какого-то фантастического бума, то есть проекты отправлялись сотнями. Мы были на втором месте, как по числу участников, так и по числу полученных премий, за страной-хозяйкой, за Японией.
Андрей Шарый: Верно ли я вас понимаю, что это нечто вроде такой архитектурной "хот кутюр"? Это такие проекты, которым не суждено быть построенными, они показывают направление архитектурной художественной мысли?
Юрий Аввакумов: Это совершенно справедливо. Конечно, затея японцев заключалась не только в том, что это какая-то рекламная акция журнала, или это рекламная акция той фирмы, которая спонсировала тот или другой конкурс. Это, конечно же, особенно среди молодых - свежие идеи, это такой срез самого последнего, о чем сейчас думает молодежь. Жить в этом, смотреть эти проекты, листать эти журналы... Это, конечно, последнее, что будут "носить" через несколько лет. Потому что, естественно, молодой человек через несколько лет начинает строить и строит он уже что-то такое, что содержит в себе идеи, предъявленные на подобных конкурсах.
Андрей Шарый: Вы сказали, что второе место примерно советские архитекторы молодые занимали по числу работ, которые отправлялись на такие конкурсы. С чем вы связываете такую активность советских, московских архитекторов? С застоем в советской архитектуре 70-80-х годов, с социализмом как таковым, с обликом улиц тогдашних московских, петербургских или с чем-то другим?
Юрий Аввакумов: Ну вот со всем, что вы перечислили, это разумеется. И главное, что другой возможности не было себя реализовать, потому что молодой человек по распределению из института попадал в проектную контору и должен был на положении такого полураба лет до 50-ти, пока он не становился ведущим, старшим или главным архитектором, выполнять, в отличие от устремленных в будущее конкурсов архитектурных идей, реализовывать идеи чужие, устаревшие. И главное, что ты ориентировался на такого третейского судью, не на наши какие-то жюри из престарелых академиков, а на ведущих архитекторов мира. И то внимание, которое мы получали, конечно, для молодого архитектора было безумно важно.
Андрей Шарый: А вы представляли свои идеи на такого рода конкурсы?
Юрий Аввакумов: Такое было смешное воспоминание. Я посылал на конкурс "Кукольного дома" свой проект, это были карточные домики самовоздвигаемые. Такая плоская коробка, коробку открываешь, а оттуда выскакивал, как чертик из табакерки, домик. Пришло письмо о том, что мы попали на выставку, прошли какой-то отбор. Тогда же я был на свадьбе у своего приятели и третьим тостом, вместо родителей, жених выпил за победу советского спорта на таком конкурсе, это было смешно очень.
А потом был еще такой конкурс "Стиль 2001-го года" в 84-м году. Там участвовали, с одной стороны, международные звезды по приглашениям, и молодые участвовали в таком конкурсе. Мой проект, сделанный, кстати, на довольно реальной ситуации, на Нагорной улице, получил там первую премию. Там было 10 первых премий.
Андрей Шарый: Что-то воплотилось из замыслов 84-го года относительно года 2001-го? Как-то все-таки коррелируется то представление об архитектуре, которое было тогда, в середине 80-х, и то, что сейчас уже является историей, те дома, которые построены по проектам начала 21-го века.
Юрий Аввакумов: Что-то не в прямую, но воплощается. Во-первых, нужно, конечно, точно представлять: проекты, которые посылались, не были рассчитаны на реализацию, это чистые архитектурные идеи в сублимированном виде, конечно, поданные какими-то специальными демонстрационными графическими средствами. Это дало возможность выставлять нам эти проекты впоследствии на каких-то территориях, принадлежащих изобразительному искусству. И все эта коллекция, эти победы накапливались.
Я из них пытался формировать какую-то выставку, постоянно перетекающую из места в место. Но это уже началось потом, примерно с 86-го, бум был в 88-89-м годах, когда выставка бумажной архитектуры просто за год посещала 2-3 столицы мира.
Если говорить о реализации, то то, что я пытался представлять тогда и был чуть ли не одинок в пристрастии к конструктивизму... Теперь конструктивизм носят, обсуждают в газетах. Таким образом, не прошло и 20-ти лет... Хотя когда-то, я помню, на той же самой Нагорной улице, там был выставочный зал районный, я этот проект показывал в составе выставки молодых дизайнеров, и там местные жители подходили, спрашивали: ну когда, когда же все это будет реализовываться?
