Иван Толстой: Передача посвящена скандальной фигуре последних месяцев - якобы спасшейся дочери Николая Второго. Очередная Анастасия знала, как заставить западные банки вернуть России несметные богатства, благодаря которым российским бедам будет положен конец и жизнь расцветет. Мой собеседник - московский историк Олег Будницкий, несколько лет проведший в заграничных архивах и знающий эту тему не понаслышке. Олег Витальевич, общественное возбуждение в связи с Анастасией, вера в заветные сокровища, как эту странность вы объясняете?

Олег Будницкий: Есть факторы сезонные, есть факторы более долгосрочные. Сезонные - лето. Надо о чем-то писать, привлекать внимание читающей, смотрящей и слушающей публики. Что может быть увлекательнее, чем история о потерянном и вновь обретенном сокровище? Это вечная тема. Все читали в детстве "Остров сокровищ" и массу других книжек. А тут на тебе - все по-настоящему, да еще и суммы, несопоставимые с сокровищами хромого Джона Сильвера. Речь ведь идет уже не о каких-то жалких миллиардах, а о триллионах, причем, долларов.

Иван Толстой: Олег Витальевич, как я понимаю, здесь соединяются две темы: тема утерянной царской дочери, одной из спасенных, якобы спасенных, дочерей Николая Второго, и тема русского золота. Вы считаете, что случайно они сошлись, по журналистскому какому-то произволу, или это идеологические и мифические построения последних лет, которые оказались вместе не случайно?

Олег Будницкий: Я думаю, что первична тема золота. А потом все остальное. Если бы не было мифа о царских сокровищах, то, собственно, не было бы и самозванок. Последний случай просто клинический, с моей точки зрения. И возраст новоявленной Анастасии. Напомню, что она далеко не первая. Их было, по меньшей мере, около десятка. Самая знаменитая - Чайковская, она же Анна Андерсон. История ее достаточно хорошо известна. Но, все-таки, найти спасенную царскую дочь в столетнем возрасте, это вообще надо здорово постараться.

Самое смешное, точнее грустное, поскольку речь идет о смерти - предполагаемая Анастасия Белиходзе умерла полтора или два года тому назад, о чем, на самом пике вот этой истории "Российская Газета", правительственная, между прочим, печатавшая интервью с группой лиц, которые эту Анастасию нашли и пообещали то ли один, то ли два триллиона долларов, мнения расходятся, несмотря на материалы судебно-медицинской экспертизы по вопросу о теле этой самой Натальи Белиходзе, которая умерла в Москве и которая, как показала экспертиза, никакого отношения к Романовым не имела, и вообще не очень понятно, кого эта группа товарищей собирается предъявить городу и миру.

Та несчастная старушка, которую время от времени показывают на не очень хорошего качества видеопленках, скончалась. Но, повторяю еще раз, это мне кажется вовсе не главным. Это еще один повод поговорить о бедной, ограбленной России, о тех несметных богатствах, которые где-то там лежат за рубежом, которые скрывают злые дядьки, всякие империалисты, банкиры и, вообще, нехорошие люди.

Но я здесь хотел бы начать с того, что было на самом деле. О каких на самом деле царских деньгах идет речь, и существуют ли эти самые царские деньги. На эту тему есть значительная литература. Несколько лет назад, если мне память не изменяет, в 1994-м, в Англии вышла книга Уильяма Кларка. Это публицист и финансовый деятель. Он был пресс-секретарь ряда английских банков, по-моему, даже, Английского банка. Уильям Кларк выпустил книжку под названием "Потерянное сокровище царей". Он попытался найти вот эти царские сокровища, которые где-то за рубежом лежали в виде золота или физических вкладов в иностранной валюте. Что выяснил Кларк? Повторяю, что это человек из лондонского Сити, человек, получивший доступы в архивы различных банков и проведший достаточно тщательное и объективное исследование. Выяснилось, что действительно, в Английском банке в 19-м веке были довольно крупные вклады царского семейства. Сумму Кларк не называет. Когда в 1894 году на престол вступил император Николай Второй и когда как раз в это время, Россия прибегла к крупным внешним займам - а это был период виттевской индустриализации, когда Россия финансировала бурный промышленный рост в значительной степени за счет внешних заимствований - так вот, в этой ситуации получалось, что император кредитует иностранное государство. Он счел это неприличным и повелел вернуть все деньги семейные обратно в Россию. Это было непросто. Непросто технически. Это были немаленькие вклады. Банковская технология, как вы понимаете, была примитивной. Не было ни электронной почты, ни телеграфных переводов, и перемещение этих ценностей из хранилища Английского банка в Россию заняло несколько лет. Для наблюдения за операцией был направлен сам директор госбанка российского Эдуард Плеске.

К 1900 году все деньги царской семьи были переведены в Россию. За границей ничего не осталось. Это первое. Второе: не было ли каких-либо переводов в последующие годы? Вот этот сюжет и эта тема возникла как раз в связи с появлением лже-Анастасии первой. Причем, где-то ко второй половине 20-х годов, ситуация приобрела скандальный характер. Напомню, что появилась она в 1920 году. До поры до времени это был такой вялотекущий процесс, до той поры, пока люди, которые, казалось, могли идентифицировать Анастасию, а именно, дети расстрелянного вместе с царской семьей придворного доктора Боткина, Глеб и Татьяна, признали Анастасию. Дело в том, что дети доктора Боткина жили в Царском Селе в 1908-14 годах и хотя вместе не играли с царскими детьми, но могли их довольно часто видеть. А в период выезда царского семейства в Крым они и играли вместе. Поэтому то, что Глеб и Татьяна Боткина (в замужестве Мельник) признали в этой женщине истинную царскую дочь, было достаточно серьезно. Причем, Романовы - и крестная мать Анастасии великая княгиня Ольга, и сестра Николая Воторого Ксения Александровна, старшая из сестер Николая Второго - никто племянницу не признал. И вот в этой ситуации Глеб Боткин публикует, а он жил в Штатах, письмо открытое великой княгине Ксении, в котором пишет, что она отказывается признать свою племянницу, чудесно спасшуюся, из меркантильных соображений. Что есть крупные вклады, открывается наследство, и если эта Анастасия на самом деле царская дочь, то деньги должны достаться все ей. Именно поэтому Ксения не хочет ее признавать.

В общем-то, это было хамское письмо, в высшей степени оскорбительное, хотя оно было написано как бы в корректной форме, но по сути оно в высшей степени хамское. Именно так его расценил российский поверенный в делах и финансовый атташе в США Сергей Антонович Угет. И он обратился с письмом к Михаилу Николаевичу Гирсу, это был глава совета российских послов в Париже. Я поясню, что в 1921 году российские дипломаты, бывшие послы временного правительства, образовали совет российских послов, который координировал действия российских дипломатов за рубежом и занимался защитой интересов русских граждан, распределением остатков госсредств и многими другими вещами. Так вот, Угет направил копию письма Боткина Гирсу и свое письмо, в котором писал, что в той ситуации, когда нет страны, которая может возвысить свой голос в защиту чести убиенного императора... Ведь понимаете, какой еще нюанс получался. Выходит, что в то время, когда Россия занимала деньги за рубежом, в то время, когда Россия, особенно в период Первой мировой войны прибегала к огромным займам, император посылал свои личные деньги за границу. Это, в общем-то, дискредитировало память Николая Второго. И хотя дипломаты отнюдь, в большинстве своем, не были монархистами, но они считали это непристойным и считали, что должны какие-то шаги предпринять для выяснения истины. Со своей стороны, Угет писал, что когда пришло в власти Временное правительство, оно посылало запросы российскому посольству в Вашингтоне о возможно имеющихся там царских вкладах. Никаких вкладов там не было, что засвидетельствовал тогдашний посол, еще посол императорской России Георгий Бахметьев, предшественник своего однофамильца Бориса Бахметьева, и сам Угет, финансовый атташе. И вот он просил Гирса выяснить мнение компетентных людей, тем более, что почти все они оказались в эмиграции, к счастью.. К счастью, потому что остались живы. А именно: министр финансов граф Владимир Николаевич Коковцов, министр финансов Петр Львович Барк, министр финансов Временного правительства Михаил Владимирович Бернадский и целый ряд других людей, которые были причастны ко всем финансовым секретам Российской империи, включая и лично царские. Не сам же Николай Второй ходил на почту делать переводы, естественно для этого существовал целый ряд людей, существовало Министерство императорского двора и уделов, существовал Государственный банк, Министерство финансов, Кабинет его величества и множество других ведомств.

И вот Гирс провел соответствующую работу. Он списался или переговорил лично со всеми этими людьми, и 26 февраля 1929 года в Париже состоялось совещание по вопросу об имуществах покойного государя императора за границей. Вот вашему покорному слуге и удалось, по-видимому, первому из историков взять в руки эту самую папку из архива Гирса с этой надписью и ознакомиться со всей сопутствующей перепиской и протоколом, составленным этими людьми.

Отвечаю сразу на незаданный вами вопрос: а где это? Это русский архив Лидса, и я пользуюсь случаем вынести искреннюю благодарность Ричарду Дэвису - хранителю Лидского архива, благодаря любезному приглашению которого мне удалось там провести несколько дней и ознакомиться с теми документами, которые еще не описаны. Не описаны и не находятся на открытом доступе, но которые доктор Ричард Дэвис разрешил мне посмотреть и даже скопировать.

Иван Толстой: Олег Витальевич, что же следует из того, что вы посмотрели? Каков был ответ, каков был вердикт этого совета послов?

Олег Будницкий: Это был не совет послов, а совещание, организованное советом послов. В нем принимали участие (Барк лично не был, он встречался с Гирсом индивидуально, поскольку он приезжал из Лондона), а принимали участие: Коковцов, Бернадский, Борис Эммануилович Нольде - барон, юрисконсульт Министерства иностранных дел и замминистра иностранных дел Временного правительства, Леонид Федорович Давыдов - директор кредитной канцелярии при Коковцове, князь Сергей Владимирович Гагарин - начальник Канцелярии Министерства императорского двора и уделов, и в письменном виде прислал свое заключение генерал Евгений Волков - управляющий Кабинетом его величества. То есть там были все лица, которые были причастны к высшим финансовым делам и секретам Российской империи и мимо которых никакие переводы за границу пройти не могли.

Наиболее ценные сведения дал Коковцов. И вот какие. В период революции 1905 года по распоряжению министра императорского двора графа Фредерикса на имя царских дочерей были сделаны вклады русскими процентными бумагами в Банк Мендельсона в Берлине. Общая сумма составляла 4-4,5 миллиона рублей. Как ни странно, это было сделано без уведомления императора. Это уж какие-то дворцовые дела. Да и сумма-то была не столь уж большой, хотя и вполне приличной. Так или иначе, когда император об этом узнал, он потребовал вернуть эти ценные бумаги обратно. Его позиция была такая, что нечего деньги царской семьи держать за пределами России. И вот пока крутилась очень медленно эта бюрократическая машина, граф Фредерикс не спешил высочайшую волю исполнять, но дело дошло до момента, когда манкировать эту волю было нельзя и нужно было исполнять.

И в июне 1913 года к Коковцову пришел один из представителей Министерства императорского двора и уделов, и вот по какому вопросу: эти ценный бумаги должны были из Берлина возвращать. Надо сказать, что Коковцов по должности был одновременно начальником таможенного комитета. Именно в этом качестве он и нужен был Министерству императорского двора и уделов. Они, исполняя волю императора, не хотели, чтобы информация о ввозе этих бумаг обратно проникла в газеты. Чтобы это не вызвало ненужной сенсации, чтобы не трепалось имя царских дочерей. И Коковцова просили, чтобы при ввозе этих ценностей обратно не было таможенного досмотра. Коковцов сделал такое распоряжение. И дал команду таможне просто количество мест пересчитать, не вскрывая пакетов. Но перевели в Россию не все. Небольшая часть осталась - примерно по 250 000 на сестру. То есть, общим числом около 1 миллиона рублей. Когда началась Первая мировая война, деньги так и застряли в Германии. Они были секвестрованы, на них был наложен арест, и они находились в Банке Мендельсона. За период войны, последующей Германской гиперинфляции эти деньги, естественно, уже сильно похудели и превратились почти в ничто. И как показала жизнь, эта информация была совершенно верной, ибо в 1934 году суд центрального района Берлина рассмотрел дело о наследстве по поводу этой суммы и признал наследниками этой суммы родственников покойных царских дочерей и по отцовской, и по материнской линии. А именно, великих княгинь Ксению Александровну и Ольгу Александровну, графиню Брасову - вдову великого князя Михаила Александровича, по линии Александры Федоровны принцессу Ирину Прусскую, Викторию Гессенскую, великого герцога Гессенского Эрнста и некоторых других людей. Сумма была не велика. Если перевести ее в валюту того времени - в фунты стерлингов - она составляла между 20 и 25 тысячами фунтов стерлингов. Всего-навсего. Я не поручусь за стопроцентную точность, но думаю, что ее можно было бы умножить в 4-5 раз. То есть 100-150 тысяч фунтов стерлингов по нынешним меркам. То есть, порядка 200-250 000 долларов. Но рассуждать тут не о чем. Я уже не знаю, почему 4 года прошло от решения суда до выдачи этих денег, наследство было получено, за исключением Ксении Александровны, которая не приехала для получения денег из Англии. Это было хлопотно, и эти деньги того не стоили. Я думаю, что путешествие обошлось бы дороже, чем та сумма, которая приходилась на ее долю. Остальные, по-видимому, эти деньги получили. И на этом тему царского наследства за рубежом можно считать исчерпанной и закрытой. То, что царских денег за границей нет, это, говоря словами Ильфа и Петрова, медицинский факт.