Возможная отставка Михаила Прохорова с поста главы СБР. Очередной "банановый скандал" в российском футболе. Проблемы подготовки Бразилии к чемпионату мира по футболу 2014 года. Эти темы интересуют российских блогеров, пишущих о спорте.
Константин Бойцов в блоге на сайте телеканала "Евроспорт" считает, что для России главным итогом завершившегося в Рупольдинге чемпионата мира по биатлону стало пока что заявление президента Союза биатлонистов Михаила Прохорова о своей возможной отставке. В истории нашего биатлона случались и более обидные провалы и более громкие скандалы, но не было пока ни единого прецедента, чтобы это послужило поводом к такому строгому спросу первого лица с самого себя. Что это – эмоции или попытка избавиться от непрофильного актива?
На месте руководящего и тренерского штабов СБР я бы что-нибудь предпринял, чтобы Михаил Прохоров не смотрел эстафеты – в прямом эфире по телевизору, по крайней мере. Год назад (день в день – аккурат 13 марта) на чемпионате мира в Ханты-Мансийске, не в силах вынести шести штрафных кругов в исполнении Екатерины Юрловой и Анны Богалий, президент СБР в режиме онлайн уволил тренера женской сборной Анатолия Хованцева. Ту злосчастную гонку (к третьему этапу мы проигрывали без малого четыре минуты и шли на 15-й позиции) Михаил Дмитриевич смотрел по телевизору. За день до радикального кадрового решения (еще находясь в Ханты-Мансийске) Прохоров во время нашего с ним продолжительного интервью рассуждал о необходимости "дать возможность доработать до конца", о "праве на ошибку", а также о "коллегиальности руководства" и уважении к "оценке экспертов". Неизбежность увольнения Хованцева была при этом очевидна всем – жесткое решение по тренеру ускорило отставку ровно на две недели. Если это кому-то что-то и дало, то журналистам – редкую тему для заголовков, тренерам – повод для разговоров, а уволенному – ореол наказанного сверх вины. Как позже пояснил сам Прохоров, подобный эпатаж был нужен для того, чтобы привлечь внимание к системному кризису биатлона, выход из которого требует решительных мер.
С момента вступления президента СБР в должность прошло три с половиной года.
Продекларированы и обоснованы причины системного кризиса, в котором российский биатлон увядал последние 20 лет. Полностью согласен.
Запущена современная схема управления всем, что подпадает под эгиду Союза биатлонистов России. Очень актуальный ход – давно пора.
Создана и работает первая в истории вида спорта прозрачная и логичная система отбора, ротаций и ответственности во всех сборных – все национальные команды стали действовать как система сообщающихся сосудов. Наконец-то.
Написана программа развития биатлона в стране вплоть до 2020 года. Замечательная программа – ничего невыполнимого в ней нет.
Наконец, рейтинг личного доверия президенту СБР тренеров, специалистов и спортсменов превышает 90%. Никаким документом или экспертным заключением эту цифру подтвердить не готов, но личное ощущение… Во всяком случае, никто из руководителей биатлона до Прохорова таким доверием и такой поддержкой не пользовался.
И вот теперь, когда активность на местах стремится к советским масштабам, когда в созидательный процесс включились, оставив прочие дела, тысячи людей, и для многих из них точка невозврата осталась далеко позади, когда даже самая оголтелая оппозиция либо покинула поле, либо ищет возможности стать системной – "не исключаю, что подам в отставку". Это, извините, с какой целью? Признать поражение одного из самых азартных и настойчивых кризисных управляющих России в наведении порядка на карликовом (в сравнении с "Норильским никелем" или "Ё-мобилем", например) участке работы? Дать своим оппонентам на российской политической арене повод язвить теперь над проектом "Российский биатлон" – через запятую после Куршевеля? Сказать аморфной биатлонной оппозиции: "Поступайте теперь по своему усмотрению", – притом что собственному смещению с поста лидера "Правого дела" Прохоров активно сопротивлялся?
Все, что угодно готов я услышать в этом заявлении: еще одну попытку эпатажа; призыв к тем, кто не желает работать ради общей цели в команде – одуматься или уйти; обещание подвижек в структуре руководящего аппарата и впредь – уделять биатлону больше личного внимания; но никак не намерение все оставить. Отставка в нынешней ситуации выглядит, извините, как предательство, а "Прохоров" и "предательство" – предметы друг от друга страшно далекие; да и масштаб события… Можете себе представить, что, собрав два миллиона подписей в свою поддержку, Михаил Дмитриевич снял бы свою кандидатуру с недавних выборов? Вот и я – не особенно.
В чем суть нынешнего провала? У нынешней мужской сборной нет потенциала? Нет, потенциал вроде бы есть, и это признают буквально все. Наша женская сборная сделала что-то не то? Позвольте, но ведь всю весну общим местом в критике работы прежнего штаба была "функциональная недоработка", "незаложенная база на весь олимпийский цикл" – и именно это Пихлеру (помимо знакомства с малоизученной немцем средой) предлагалось подтянуть. Мы что же, полагали, что конструктивный ремонт обветшавшего механизма достижения спортивных результатов можно произвести на ходу без ущерба качеству? Норвежцы, прежде чем запустить собственный механизм производства чемпионов, почти целое десятилетие (с 1990 по 1998 годы) довольствовались ролями второго плана и пару наград любого достоинства на чемпионате мира считали большим успехом. Мужская сборная Германии начиная с 2007 года, называя вещи своими именами, ловит рыбу в мутной воде – силясь собрать что-то хоть отдаленно похожее на гвардию масштаба Фишера-Люка-Гросса… А у нас, значит, должно было сразу полететь? На честном слове и одном крыле – как, не к ночи будь помянуты, ракета "Булава" и многочисленные проекты "Роскосмоса" последних лет?
"Российский биатлон жил и жить будет, с Прохоровым или без Прохорова – талантов у нас много", – убеждают меня поборники "чистоты отечественной тренерской школы и старых традиций". Конечно, много! Только взять на себя ответственность за их путь из талантов в чемпионы мало желающих. Безынициативность и кратная перестраховка стали визитной карточкой российских тренеров в последние годы. А когда приходит время проявить инициативу и характер (вот не позвонил никто из начальства и ничегошеньки не посоветовал, не порекомендовал), мы чаще всего наблюдаем картину шараханий и тыкания пальцем в небо. Управленческий кризис – главная беда современного российского спорта. Биатлон среди этого – лишь одна из заметных картинок.
Действующая схема сборных команд предполагает четкую вертикаль власти, но где она, эта вертикаль, и как работает? Почему даже сквозь многочисленные фильтры и закрытые рты до обычных болельщиков доходят потрясающие подробности тренерских разногласий (притом отнюдь не творческих) и склок сервисных бригад (будто это не одна команда)? Почему не было никаких объяснений отсутствия в старт-листе индивидуалки Антона Шипулина, который был готов к гонке по всем показателям? Не в карты же его стартовый номер проиграли! В чем тогда хитрость тактического хода, если ни одна букмекерская контора даже представить себе не могла подобного развития событий (ставки продолжались приниматься даже спустя полчаса после официальной заявки, и Шипулин котировался очень высоко)? С какой целью Евгений Гараничев в канун эстафетной гонки пробежал контрольную тренировку – ни много ни мало 10 км? Проблемы с техникой? Силы было некуда деть? На одной из последних перед чемпионатом мира тренировок Дмитрий Малышко показал лучшую скорость, обогнав товарищей по команде почти на минуту. Ничего, в общем, удивительного – скорость у Малышко и в Контиолахти была всем на зависть. Для чего парню назначили бежать индивидуальную гонку, в которой он и в юниорах не блистал, и на взрослом уровне пробежал до чемпионата мира единственный раз (39-е место)? Не стану углубляться – а то ведь обвинят в попытках потренировать команду по интернету.
Сложилось впечатление, что после того, как в гонках преследования мы зацепили две бронзы, где-то там в руководящем коллективе решили, что масть пошла, и принялись тянуть одеяло – каждый на себя. В итоге чемпионат оказался проигран именно тактически, и я жду не дождусь, кто первым это признает. Спортсмены – заложники ситуации и в большинстве своем старательные люди, предпочитающие, однако, довериться тренеру, чем думать самостоятельно. Биатлонистов у нас много – во всей Скандинавии, пожалуй, столько нет. Сделать чемпионами всех – такой задачи не стоит, да и невозможно. Задача стоит – из 30-50 тысяч собрать 16 первоклассных спортсменов, и чтобы уже из них пара-тройка стали олимпийскими чемпионами. Так в программе "Биатлон-2020" написано – черным по белому. Стало быть, нужен коллектив, который грамотно организовал бы процесс отбора и тонкой настройки. А такого коллектива (именно коллектива, подчеркиваю) в нашей российской истории прежде не было. Были энтузиасты, были вспышки и творческие озарения, ловили за хвост удачу, но системного производства… После Ванкувера мы пытаемся это производство побыстрее наладить, да все норовим выкопать только посаженные зерна и посмотреть, скоро ли урожай? У нас Сочи, нам ждать некогда. Не знаю как у кого, а во мне невеселые результаты чемпионата мира лишь разбудили дополнительный интерес – какие последуют выводы? Не увольнения, подчеркну, а именно выводы. Как изменятся акценты и субординация в тренерском штабе. Меньше всего хотелось бы очередных массовых отставок и назначений – следующих (кого бы ни назначили) будет заранее молчаливая истерика бить. Не в том искусство управления, чтобы казнить прежних и назначать новых начальников, а в том, чтобы назначенные оправдывали авансы и делали именно то, чего от них ждут те, кто назначал. Прочная вертикаль власти и управления, а также твердое следование заданному курсу – вот путь к выходу из сложившейся ситуации.
В другом нашем интервью (уже двухгодичной давности), глава СБР сказал, что уйдет со своего поста, когда поймет, "что созданная система работает и в моем личном участии не нуждается". Складывающаяся система под названием "Новый российский биатлон" только-только начинает работать и требует методичного контроля и регулярной корректировки. Однако неужели "эффективное совмещение политики и биатлона" подразумевает непременно личный контроль и вмешательство? Это прежние президенты норовили все сами – потренировать, по этапам расставить, установку дать. Нынешний – человек другой формации, и он, возможно, лучше всех в российском спорте понимает, что такое эффективная команда управленцев и специалистов. Без нее никакие деньги не способны ликвидировать системное отставание и сделать середняка чемпионом. Биография ФК "Зенит" и ХК СКА (Санкт-Петербург) эту очевидную мысль ярко иллюстрируют. Может быть, созданная система уже так здорово заработала, что все замы президента чувствуют себя уверенно и достигли полного взаимопонимания с коллегами и подчиненными? Ответы на эти и многие другие вопросы хотелось бы услышать, и по возможности лично, а то как-то не смешно совсем…
* * *
Антон Орехъ в колонке на сайте "Ежедневного журнала" пишет: "Пришла весна, возобновился футбол, и на наших стадионах снова полетели бананы. Даже термин такой появился – "бананщики".
В прошлом сезоне, когда эта мода появилась, первым пострадавшим стал великий Роберто Карлос. Его переход в "Анжи" стал мировой сенсацией, вызвал ажиотаж среди болельщиков, но на матче открытия чемпионата в Питере, когда Карлос участвовал в церемонии поднятия российского флага, какой-то дурак протянул ему банан. Шумная история, как водится, ничем не закончилась. Клуб "Зенит" за поведение его болельщика, по сути, никак не наказали. Самого "бананщика" не нашли. Точнее вышло странное: клуб заявил, что человек установлен, но имя его оглашать не хотят, что гражданин наказан – но как именно, не скажут. Короче, все поняли эту историю правильно: никого не нашли и никак не наказали.
Вскоре банан Роберто Карлосу уже не просто протянули – а швырнули в него. Это случилось в Самаре. Карлос в расстройстве ушел с поля, общественность его поддержала, но следствие немедленно зашло в тупик, и все убедились, по крайней мере, в двух вещах: национализм и расизм в России ненаказуемы, а наша милиция способна что-то сделать, только если в этом есть ее личный интерес.
Впрочем, на прошлой неделе самарская история получила внезапное продолжение. И один из упомянутых выше выводов пришлось поставить под сомнение. Самарские полицейские поисков не прекращали. Они оказались тоже в некотором роде болельщиками, и в них взыграло что-то вроде чести мундира. И случилось чудо! Метателя фруктов нашли. И сообщили, что зовут его Вячеслав Прохоров. И Прохоров во всем признался, записал видео, дал интервью. Правда, раскаяния как такового не было. Метал, мол, я, но расистом себя не считаю, никого обижать не хотел, а просто не совладал с нервами. Два банана съел с другом на трибуне, а третий бросил от огорчения, что команда играла плохо. Правда, бросил почему-то не в своих игроков, а в чужих, и конкретно в Карлоса. Но тем не менее.
И хотя во всем мире, да и у нас с вами, всем, кто хоть как-то следит за спортом, известно, что метание бананов – это прямой расистский жест, правоохранительные органы развели руками и сообщили: найти – нашли, а наказать не можем – не за что. "Крылья Советов" теперь думают о том, чтобы взыскать с Прохорова хотя бы 300 тысяч рублей, на которые их тогда оштрафовали.
И быть может для простого самарского парня такая большущая сумма и стала бы действительно страшным наказанием. Но для всех остальных этот сюжет подтвердил следующее: если вы бросите в негра на поле банан, и даже если вас найдут – наказать вас будет невозможно! И буквально тут же, в матче ближайшего тура, другой игрок "Анжи" Кристофер Самба, впервые выступавший перед московской публикой, получил банан! Причем, швырнули его не просто с трибуны – а из VIP-сектора!
То есть уже открытая такая бравада. Расследование только началось, хотя некоторые странности уже присутствуют. "Локомотив" – один из современнейших стадионов в России, с хорошей системой видеонаблюдения. Однако говорят, что записи предоставлены со всех камер, кроме тех, что стояли в месте инцидента. Почему – неизвестно. Но уж если простых-то метателей бананов могут найти в исключительных случаях, то предъявить обвинение столичному VIP-расисту, видимо, вообще нереально. Да и какое обвинение предъявлять, если сознавшегося во всем самарца оказалось "не за что" наказывать. В общем, на смену снегопадам приходит бананопад. Хотелось бы ошибиться, но плохие прогнозы у нас сбываются куда чаще хороших.
* * *
Блогер сайта Sports.Ru Александр Ткач напоминает, что до следующего чемпионата мира по футболу осталось около двух лет, а новости о нем почти полностью состоят из пессимистических прогнозов и скандалов. О том, что Бразилия не готова к проведению турнира и не успеет подготовиться как следует, говорят и люди, и цифры.
"Футбольный чемпионат мира в Бразилии" – если правильные и хорошие тавтологии существуют, это выражение явно из их числа. Футбол – первое, что ассоциируется с Бразилией у большинства жителей земного шара, после чего поток ассоциаций резко теряет напор и стройность. Если взглянуть на это еще и с экономической точки зрения (с которой Бразилия – одна из крупнейших экономик мира, интенсивно растущая и уже обошедшая по масштабам Россию), кажется даже слегка странным, что идея проводить там чемпионат мира не обсуждается каждый раз при выборе стран-хозяек.
Тем не менее, свой второй мундиаль (первый был еще в 1950 году) Бразилия получила без борьбы – просто потому что осталась единственной желающей его принять. ФИФА тогда открыто заявила, что турнир пройдет в Южной Америке и нигде больше – и довольно скоро об этом пожалела, зарекшись впредь так себя ограничивать. Единственные возможные альтернативы Аргентина и Колумбия решили, что чемпионат пока что не потянут, тем самым поставив Блаттера и компанию в довольно глупое положение покупателя в советском магазине – где, как известно, берут, что дают, и особо не умничают. Позже этот факт сыграл злую шутку с организаторами, превратив их из сговорчивых исполнителей пожеланий ФИФА в своенравных партнеров, у которых на все есть своя точка зрения.
Такой фокус без особых последствий прошел бы в стране вроде Германии или Англии, где проводить чемпионат мира можно хоть сейчас, нужно только праздничные ленточки развесить. Даже если бы главы ведомств переругались вдрызг, рядовому болельщику от этого было бы ни холодно, ни жарко. Однако в развивающейся стране, где к крупному турниру изначально не готов ни один стадион, где требуют капитального ремонта все аэропорты и большинство отелей, где заранее понятно, что любой запланированный проект затянется на год-два и начинать нужно уже сейчас, такой подход чреват крупными неприятностями. Собственно, ровно так и получилось.
Началось все с того, что бразильцы захотели провести турнир в по меньшей мере 12 городах – при официальной "норме" ФИФА в 8, максимум 10. Мол, футбол в нашей большой стране любят так широко и повсеместно, что лишать жителей отдаленных регионов этого праздника никак нельзя. Мы и так уже сократили список с трех десятков до 18 (!) городов, дальше как по живому режем. Все это, конечно, осталось бы лирикой для внутреннего употребления, если бы глава бразильской федерации и по совместительству оргкомитета ЧМ-2014 (что уже само по себе беспрецедентно) Рикардо Тейшейра не был членом исполкома ФИФА и не пользовался расположением Зеппа Блаттера. В итоге Бразилия получила добро на 12 городов, которые были распределены по всей стране, включая отдаленные регионы, состоящие по большей части из малонаселенных амазонских джунглей. Правда, окончательный их список был определен лишь к 2009 (!) году – при том, что официальное решение о проведении здесь турнира было объявлено в 2007 году, а предсказать его можно было уже в 2003-м, когда КОНМЕБОЛ от лица всей Южной Америки поддержала кандидатуру Бразилии.
Все это время бразильские организаторы потратили, вяло обсуждая будущие проекты и источники их финансирования. Вдохновившись обещаниями Тейшейры о том, что при космической популярности футбола в Бразилии все затраты удастся покрыть частными инвестициями, все ждали, когда они наконец появятся. Желающих не появилось, и выяснилось, что 90% затрат ляжет на плечи государства.
Уступка с количеством стадионов тоже оказалась скорее красивой, чем практичной. Зачем она была нужна Тейшейре, понятно: президента Федерации футбола Бразилии выбирают федерации 27 штатов, признательность которых за кусок праздничного пирога не будет знать границ. Но зачем, например, отдаленным городам на дальнем севере страны, вроде Куябы или Манауса, с населением в полмиллиона жителей и командой в 4-м дивизионе, стадионы на 40-45 тысяч зрителей? Даже в столице Бразилии с футболом дела обстоят не очень, местный "Бразилиенсе" прозябает в третьей лиге, но стадион там будет столичного масштаба, на 72 тысячи мест. Уже сейчас понятно, что содержание такого стада "белых слонов" – а такими, по оценкам экспертов, рискуют стать 6 из 12 арен – обойдется недешево.
Но для начала их еще нужно построить: все стадионы ЧМ-2014 либо возводятся с нуля на месте старых, либо кардинально перестраиваются (что, как мы знаем по набирающей обороты эпопее с "Лужниками", зачастую совсем не проще и не дешевле). Все это изначально должно было стоить около $3 млрд. Хотя 9 из 12 арен находятся в частной собственности, их реконструкцию почти полностью финансирует государство – где-то кредитами, где-то безвозмездно. В любом случае, на сегодняшний день ни один из них не готов даже на две трети. Более-менее внятные работы на аренах начались лишь год-два назад и ситуация сейчас довольно прискорбная.
Вторая проблема стадионов – растущие сметы. Например, стоимость нового стадиона "Коринтианс", который должен принять матч открытия, уже возросла втрое. (Нас, конечно, этим не удивишь, и не такое видали, но все же.) По официальным объяснениям, дело в перегретом строительном рынке Бразилии: бум последних лет и так уже мобилизовал все свободные строительные ресурсы в стране, привел к их дефициту и взвинтил цены. Неофициальные объяснения попроще и нам понятнее: коррупция в Бразилии размеров вполне типичных для развивающейся страны, чиновников полно, и все они знают, что такое откат. Подтверждает эту версию беспрецедентная череда увольнений бразильских министров прошлого лета: шесть человек, включая министра спорта и министра транспорта, лишились постов в результате скандалов, разгоравшихся вокруг их побочных заработков.
Еще одно проблемное место в бразильском проекте – аэропорты. Попытка ублажить всех, распределив турнир равномерно по всей площади 5-й в мире страны размером в пол-России, обернулась сложностями и тут. Дело в том, что формат проведения ЧМ-2014 не предусматривает деления на "регионы", которые планируется устроить в России на ЧМ-2018 (хотя поначалу такая идея рассматривалась) – так что командам и их болельщикам придется летать из конца в конец по максимуму. Только вот нынешняя инфраструктура уже давно и хронически перегружена: благосостояние бразильцев довольно быстро растет и летают они все чаще и чаще, а вместо новых терминалов по стране растут цены на авиабилеты. Тем не менее, официальный воз чемпионата мира и ныне там. Как ни говорил два года назад глава оргкомитета, что "приоритетов подготовки к чемпионату мира у нас три: аэропорты, аэропорты и еще раз аэропорты", а степень готовности всех трех этих пунктов очень далека от окончательной. Чтобы как-то решить ситуацию, государство продает важнейшие аэропорты, включая самый большой в Южной Америке аэропорт Сан-Паулу, в частные руки – иначе такой масштаб реконструкции в такие сроки просто не осилить.
В общем, комбинация ощущений, что времени еще вагон и что никто не вправе помыкать суверенной Бразилией, с традиционной недоорганизованностью растянули процесс подготовки к турниру максимально. Например, Закон о чемпионате мира-2014 до сих пор не принят. Он и в парламент внесен всего две недели назад, но и там еще не прошел даже нижнюю палату. Кстати, именно сложности, препятствующие его принятию, стали причиной международного скандала между бразильским оргкомитетом и ФИФА в лице его генсека Жерома Валька. Для нас вся эта история тем интереснее, что скоро она коснется и ЧМ-2018.
Дело в том, что на бразильских стадионах запрещен алкоголь – в любом виде. За то, что там вместо этого не курят марихуану и не нюхают кокаин, никакой Минздрав не поручится (и правильно сделает), но пиво на стадионах "из соображений безопасности" не продают и продавать не планируют. В то же время ФИФА настаивает на том, что на каждом чемпионате мира на всех мероприятиях пиво продаваться должно – но не любое, а Budweiser, производства официального спонсора ФИФА, компании Anheuser-Busch. Настаивает, надо сказать, категорично – в духе "никуда вы не денетесь, все равно будет по-нашему". Обычно этот подход срабатывает – хотя бы потому, что страны-кандидатки на проведение чемпионата заранее соглашаются на такое (и десяток других) правил игры еще при подаче заявки. Бразилия же вроде как замуж за ФИФА не от безнадеги выходила, кто кого облагодетельствовал, еще неизвестно, – так что теперь местный оргкомитет неторопливо выясняет, обещал он что-либо подобное Зеппу Блаттеру или швейцарцу все же послышалось.
Такая же мелкая, но неожиданно принципиальная размолвка возникла на тему билетов. В Бразилии студенты и пенсионеры традиционно покупают их за полцены, предъявив соответствующий документ, – такая вот поддержка малообеспеченных слоев населения. Эту же практику им очень хотелось бы сохранить на мундиале. В ФИФА же резонно рассудили, что значительная часть таких льготников в университете никогда не училась и до пенсии не факт, что доживет, зато благодаря неизвестно как полученным "корочкам" получит одни из самых желанных билетов в футбольном мире вдвое дешевле. Сошлись в итоге на компромиссном варианте: 300 тысяч билетов на групповые матчи по цене $25 будет продано льготникам – студентам, пенсионерам, представителям коренных бразильских племен и даже тем, кто добровольно сдает огнестрельное оружие по программе разоружения населения.
В конце концов Жером Вальк так устал от этой повсеместной бразильской несговорчивости, что в очередном интервью заявил, не выбирая выражений: Бразилии нужен "хороший пинок под зад", чтобы процесс пошел, наконец, нормальными темпами. По ту сторону Атлантики возмутились и обиделись и объявили бойкот ФИФА. Зепп Блаттер за чересчур прямодушного коллегу официально извинился, а сам коллега заявил, что его неправильно перевели с французского (правда, присутствовавшие на интервью журналисты сразу же заявили, что интервью было на английском).
В довершение этой мыльной оперы в лучших традициях бразильского ТВ оргкомитет чемпионата остался без начальника – в отставку с поста его главы и президента федерации футбола подал Рикардо Тейшейра. Глава CBF занимал свой пост больше двадцати лет, был одной из ключевых фигур в ФИФА и зятем Жоао Авеланжа, выдержал за это время десятки обвинений в коррупции, и все равно сохранял полный контроль над футболом в стране. Однако в последнее время скандалов вокруг него стало совсем уж много – всему виной резко ухудшившийся имидж всей ФИФА, за расследование деятельности которой активно взялись британские СМИ.
Не добавила Тейшейре сил и смена высшей власти в Бразилии. Предыдущий президент Лула да Силва предпочитал дружить с местным "хозяином футбола", но сменившая его на посту Дилма Русефф искать компромисс с Тейшерой не стала. С точки зрения убежденной социалистки и поборницы прав простого народа глава федерации был очередным кровососущим олигархом на народной шее. Убедившись, что Тейшейра тормозит процесс подготовки, Русефф попросту отстранила его от переговоров по ЧМ-2014 и начала встречаться с представителями ФИФА самостоятельно. Закончилось все добровольной отставкой когда-то всемогущего 79-летнего президента CBF – не исключено, что она же и стала платой за спокойную старость без уголовного преследования.
Что в сухом остатке? На поверхности – банальное, никакой драмы. Чемпионат мира пройдет в Бразилии – как и планировалось, никто его у нее не отберет. Стадионы построят, аэропорты более-менее наладят, пиво разрешат – все нынешние проблемы так или иначе решатся. Где-то поднажмут сами, где-то тот самый "пинок под зад" обеспечит ФИФА.
Так в чем же тогда проблема, казалось бы? А проблема в том, что уже сейчас ясно, что из-за крайне инертной подготовки и плохого планирования чемпионат мира обойдется жителям Бразилии дороже, чем мог бы, и оставит наследия меньше, чем должен бы. Такое, кстати, здесь уже случалось здесь при проведении Панамериканских игр-2007 в Рио-де-Жанейро – "медиавыхлоп" был отличный, а вот соотношение "цена/качество" всего остального выглядело куда менее радужно.
Вот и на этот раз уже ясно, что стадионы обойдутся куда дороже, – потому что "надо срочно", нужно работать в три смены и вообще "все для фронта, все для победы". Ясно, что значительная часть дорог не будет построена, часть новых электричек не запустится, часть неухоженных пространств не приведется в порядок, – потому что "уже некогда" и деньги уже ушли на другое (включая подорожавшие стадионы). Ясно, что часть инфраструктуры придется заменить временными постройками, которые разберут как только закончится турнир, – потому что они возводятся быстро, позволяют не раздувать и без того распухший бюджет и потому что уже просто некогда продумывать, как сделать рентабельным такой большой аэропорт в таком отдаленном городе.
Не исключено, что ближе к 2018 году все то же самое повторится в России – по крайней мере, черт, роднящих нас с Бразилией, полным-полно. Хотя вообще-то достаточно и одной нашей собственной фишки: мы любим загонять себя в угол и героически оттуда выкарабкиваться, меряя итоговый успех глубиной задницы, из которой удалось выбраться. Сорванная и в последний момент аврально спасенная подготовка к ЧМ-2018 при грамотной подаче будет восприниматься как беспрецедентный успех – по крайней мере, в это как-то без проблем верится.
Самое важное, что нужно понять нам в этой связи: у этой задачи не два варианта ответа – "поражение" и "победа", – а три. Победа может быть полноценной и настоящей, а может быть мнимой, "разборно-сборной конструкцией на 10 тысяч зрительских мест".
Константин Бойцов в блоге на сайте телеканала "Евроспорт" считает, что для России главным итогом завершившегося в Рупольдинге чемпионата мира по биатлону стало пока что заявление президента Союза биатлонистов Михаила Прохорова о своей возможной отставке. В истории нашего биатлона случались и более обидные провалы и более громкие скандалы, но не было пока ни единого прецедента, чтобы это послужило поводом к такому строгому спросу первого лица с самого себя. Что это – эмоции или попытка избавиться от непрофильного актива?
На месте руководящего и тренерского штабов СБР я бы что-нибудь предпринял, чтобы Михаил Прохоров не смотрел эстафеты – в прямом эфире по телевизору, по крайней мере. Год назад (день в день – аккурат 13 марта) на чемпионате мира в Ханты-Мансийске, не в силах вынести шести штрафных кругов в исполнении Екатерины Юрловой и Анны Богалий, президент СБР в режиме онлайн уволил тренера женской сборной Анатолия Хованцева. Ту злосчастную гонку (к третьему этапу мы проигрывали без малого четыре минуты и шли на 15-й позиции) Михаил Дмитриевич смотрел по телевизору. За день до радикального кадрового решения (еще находясь в Ханты-Мансийске) Прохоров во время нашего с ним продолжительного интервью рассуждал о необходимости "дать возможность доработать до конца", о "праве на ошибку", а также о "коллегиальности руководства" и уважении к "оценке экспертов". Неизбежность увольнения Хованцева была при этом очевидна всем – жесткое решение по тренеру ускорило отставку ровно на две недели. Если это кому-то что-то и дало, то журналистам – редкую тему для заголовков, тренерам – повод для разговоров, а уволенному – ореол наказанного сверх вины. Как позже пояснил сам Прохоров, подобный эпатаж был нужен для того, чтобы привлечь внимание к системному кризису биатлона, выход из которого требует решительных мер.
С момента вступления президента СБР в должность прошло три с половиной года.
Продекларированы и обоснованы причины системного кризиса, в котором российский биатлон увядал последние 20 лет. Полностью согласен.
Запущена современная схема управления всем, что подпадает под эгиду Союза биатлонистов России. Очень актуальный ход – давно пора.
Создана и работает первая в истории вида спорта прозрачная и логичная система отбора, ротаций и ответственности во всех сборных – все национальные команды стали действовать как система сообщающихся сосудов. Наконец-то.
Написана программа развития биатлона в стране вплоть до 2020 года. Замечательная программа – ничего невыполнимого в ней нет.
Наконец, рейтинг личного доверия президенту СБР тренеров, специалистов и спортсменов превышает 90%. Никаким документом или экспертным заключением эту цифру подтвердить не готов, но личное ощущение… Во всяком случае, никто из руководителей биатлона до Прохорова таким доверием и такой поддержкой не пользовался.
И вот теперь, когда активность на местах стремится к советским масштабам, когда в созидательный процесс включились, оставив прочие дела, тысячи людей, и для многих из них точка невозврата осталась далеко позади, когда даже самая оголтелая оппозиция либо покинула поле, либо ищет возможности стать системной – "не исключаю, что подам в отставку". Это, извините, с какой целью? Признать поражение одного из самых азартных и настойчивых кризисных управляющих России в наведении порядка на карликовом (в сравнении с "Норильским никелем" или "Ё-мобилем", например) участке работы? Дать своим оппонентам на российской политической арене повод язвить теперь над проектом "Российский биатлон" – через запятую после Куршевеля? Сказать аморфной биатлонной оппозиции: "Поступайте теперь по своему усмотрению", – притом что собственному смещению с поста лидера "Правого дела" Прохоров активно сопротивлялся?
Все, что угодно готов я услышать в этом заявлении: еще одну попытку эпатажа; призыв к тем, кто не желает работать ради общей цели в команде – одуматься или уйти; обещание подвижек в структуре руководящего аппарата и впредь – уделять биатлону больше личного внимания; но никак не намерение все оставить. Отставка в нынешней ситуации выглядит, извините, как предательство, а "Прохоров" и "предательство" – предметы друг от друга страшно далекие; да и масштаб события… Можете себе представить, что, собрав два миллиона подписей в свою поддержку, Михаил Дмитриевич снял бы свою кандидатуру с недавних выборов? Вот и я – не особенно.
В чем суть нынешнего провала? У нынешней мужской сборной нет потенциала? Нет, потенциал вроде бы есть, и это признают буквально все. Наша женская сборная сделала что-то не то? Позвольте, но ведь всю весну общим местом в критике работы прежнего штаба была "функциональная недоработка", "незаложенная база на весь олимпийский цикл" – и именно это Пихлеру (помимо знакомства с малоизученной немцем средой) предлагалось подтянуть. Мы что же, полагали, что конструктивный ремонт обветшавшего механизма достижения спортивных результатов можно произвести на ходу без ущерба качеству? Норвежцы, прежде чем запустить собственный механизм производства чемпионов, почти целое десятилетие (с 1990 по 1998 годы) довольствовались ролями второго плана и пару наград любого достоинства на чемпионате мира считали большим успехом. Мужская сборная Германии начиная с 2007 года, называя вещи своими именами, ловит рыбу в мутной воде – силясь собрать что-то хоть отдаленно похожее на гвардию масштаба Фишера-Люка-Гросса… А у нас, значит, должно было сразу полететь? На честном слове и одном крыле – как, не к ночи будь помянуты, ракета "Булава" и многочисленные проекты "Роскосмоса" последних лет?
"Российский биатлон жил и жить будет, с Прохоровым или без Прохорова – талантов у нас много", – убеждают меня поборники "чистоты отечественной тренерской школы и старых традиций". Конечно, много! Только взять на себя ответственность за их путь из талантов в чемпионы мало желающих. Безынициативность и кратная перестраховка стали визитной карточкой российских тренеров в последние годы. А когда приходит время проявить инициативу и характер (вот не позвонил никто из начальства и ничегошеньки не посоветовал, не порекомендовал), мы чаще всего наблюдаем картину шараханий и тыкания пальцем в небо. Управленческий кризис – главная беда современного российского спорта. Биатлон среди этого – лишь одна из заметных картинок.
Действующая схема сборных команд предполагает четкую вертикаль власти, но где она, эта вертикаль, и как работает? Почему даже сквозь многочисленные фильтры и закрытые рты до обычных болельщиков доходят потрясающие подробности тренерских разногласий (притом отнюдь не творческих) и склок сервисных бригад (будто это не одна команда)? Почему не было никаких объяснений отсутствия в старт-листе индивидуалки Антона Шипулина, который был готов к гонке по всем показателям? Не в карты же его стартовый номер проиграли! В чем тогда хитрость тактического хода, если ни одна букмекерская контора даже представить себе не могла подобного развития событий (ставки продолжались приниматься даже спустя полчаса после официальной заявки, и Шипулин котировался очень высоко)? С какой целью Евгений Гараничев в канун эстафетной гонки пробежал контрольную тренировку – ни много ни мало 10 км? Проблемы с техникой? Силы было некуда деть? На одной из последних перед чемпионатом мира тренировок Дмитрий Малышко показал лучшую скорость, обогнав товарищей по команде почти на минуту. Ничего, в общем, удивительного – скорость у Малышко и в Контиолахти была всем на зависть. Для чего парню назначили бежать индивидуальную гонку, в которой он и в юниорах не блистал, и на взрослом уровне пробежал до чемпионата мира единственный раз (39-е место)? Не стану углубляться – а то ведь обвинят в попытках потренировать команду по интернету.
Сложилось впечатление, что после того, как в гонках преследования мы зацепили две бронзы, где-то там в руководящем коллективе решили, что масть пошла, и принялись тянуть одеяло – каждый на себя. В итоге чемпионат оказался проигран именно тактически, и я жду не дождусь, кто первым это признает. Спортсмены – заложники ситуации и в большинстве своем старательные люди, предпочитающие, однако, довериться тренеру, чем думать самостоятельно. Биатлонистов у нас много – во всей Скандинавии, пожалуй, столько нет. Сделать чемпионами всех – такой задачи не стоит, да и невозможно. Задача стоит – из 30-50 тысяч собрать 16 первоклассных спортсменов, и чтобы уже из них пара-тройка стали олимпийскими чемпионами. Так в программе "Биатлон-2020" написано – черным по белому. Стало быть, нужен коллектив, который грамотно организовал бы процесс отбора и тонкой настройки. А такого коллектива (именно коллектива, подчеркиваю) в нашей российской истории прежде не было. Были энтузиасты, были вспышки и творческие озарения, ловили за хвост удачу, но системного производства… После Ванкувера мы пытаемся это производство побыстрее наладить, да все норовим выкопать только посаженные зерна и посмотреть, скоро ли урожай? У нас Сочи, нам ждать некогда. Не знаю как у кого, а во мне невеселые результаты чемпионата мира лишь разбудили дополнительный интерес – какие последуют выводы? Не увольнения, подчеркну, а именно выводы. Как изменятся акценты и субординация в тренерском штабе. Меньше всего хотелось бы очередных массовых отставок и назначений – следующих (кого бы ни назначили) будет заранее молчаливая истерика бить. Не в том искусство управления, чтобы казнить прежних и назначать новых начальников, а в том, чтобы назначенные оправдывали авансы и делали именно то, чего от них ждут те, кто назначал. Прочная вертикаль власти и управления, а также твердое следование заданному курсу – вот путь к выходу из сложившейся ситуации.
В другом нашем интервью (уже двухгодичной давности), глава СБР сказал, что уйдет со своего поста, когда поймет, "что созданная система работает и в моем личном участии не нуждается". Складывающаяся система под названием "Новый российский биатлон" только-только начинает работать и требует методичного контроля и регулярной корректировки. Однако неужели "эффективное совмещение политики и биатлона" подразумевает непременно личный контроль и вмешательство? Это прежние президенты норовили все сами – потренировать, по этапам расставить, установку дать. Нынешний – человек другой формации, и он, возможно, лучше всех в российском спорте понимает, что такое эффективная команда управленцев и специалистов. Без нее никакие деньги не способны ликвидировать системное отставание и сделать середняка чемпионом. Биография ФК "Зенит" и ХК СКА (Санкт-Петербург) эту очевидную мысль ярко иллюстрируют. Может быть, созданная система уже так здорово заработала, что все замы президента чувствуют себя уверенно и достигли полного взаимопонимания с коллегами и подчиненными? Ответы на эти и многие другие вопросы хотелось бы услышать, и по возможности лично, а то как-то не смешно совсем…
* * *
Антон Орехъ в колонке на сайте "Ежедневного журнала" пишет: "Пришла весна, возобновился футбол, и на наших стадионах снова полетели бананы. Даже термин такой появился – "бананщики".
В прошлом сезоне, когда эта мода появилась, первым пострадавшим стал великий Роберто Карлос. Его переход в "Анжи" стал мировой сенсацией, вызвал ажиотаж среди болельщиков, но на матче открытия чемпионата в Питере, когда Карлос участвовал в церемонии поднятия российского флага, какой-то дурак протянул ему банан. Шумная история, как водится, ничем не закончилась. Клуб "Зенит" за поведение его болельщика, по сути, никак не наказали. Самого "бананщика" не нашли. Точнее вышло странное: клуб заявил, что человек установлен, но имя его оглашать не хотят, что гражданин наказан – но как именно, не скажут. Короче, все поняли эту историю правильно: никого не нашли и никак не наказали.
Вскоре банан Роберто Карлосу уже не просто протянули – а швырнули в него. Это случилось в Самаре. Карлос в расстройстве ушел с поля, общественность его поддержала, но следствие немедленно зашло в тупик, и все убедились, по крайней мере, в двух вещах: национализм и расизм в России ненаказуемы, а наша милиция способна что-то сделать, только если в этом есть ее личный интерес.
Впрочем, на прошлой неделе самарская история получила внезапное продолжение. И один из упомянутых выше выводов пришлось поставить под сомнение. Самарские полицейские поисков не прекращали. Они оказались тоже в некотором роде болельщиками, и в них взыграло что-то вроде чести мундира. И случилось чудо! Метателя фруктов нашли. И сообщили, что зовут его Вячеслав Прохоров. И Прохоров во всем признался, записал видео, дал интервью. Правда, раскаяния как такового не было. Метал, мол, я, но расистом себя не считаю, никого обижать не хотел, а просто не совладал с нервами. Два банана съел с другом на трибуне, а третий бросил от огорчения, что команда играла плохо. Правда, бросил почему-то не в своих игроков, а в чужих, и конкретно в Карлоса. Но тем не менее.
И хотя во всем мире, да и у нас с вами, всем, кто хоть как-то следит за спортом, известно, что метание бананов – это прямой расистский жест, правоохранительные органы развели руками и сообщили: найти – нашли, а наказать не можем – не за что. "Крылья Советов" теперь думают о том, чтобы взыскать с Прохорова хотя бы 300 тысяч рублей, на которые их тогда оштрафовали.
И быть может для простого самарского парня такая большущая сумма и стала бы действительно страшным наказанием. Но для всех остальных этот сюжет подтвердил следующее: если вы бросите в негра на поле банан, и даже если вас найдут – наказать вас будет невозможно! И буквально тут же, в матче ближайшего тура, другой игрок "Анжи" Кристофер Самба, впервые выступавший перед московской публикой, получил банан! Причем, швырнули его не просто с трибуны – а из VIP-сектора!
То есть уже открытая такая бравада. Расследование только началось, хотя некоторые странности уже присутствуют. "Локомотив" – один из современнейших стадионов в России, с хорошей системой видеонаблюдения. Однако говорят, что записи предоставлены со всех камер, кроме тех, что стояли в месте инцидента. Почему – неизвестно. Но уж если простых-то метателей бананов могут найти в исключительных случаях, то предъявить обвинение столичному VIP-расисту, видимо, вообще нереально. Да и какое обвинение предъявлять, если сознавшегося во всем самарца оказалось "не за что" наказывать. В общем, на смену снегопадам приходит бананопад. Хотелось бы ошибиться, но плохие прогнозы у нас сбываются куда чаще хороших.
* * *
Блогер сайта Sports.Ru Александр Ткач напоминает, что до следующего чемпионата мира по футболу осталось около двух лет, а новости о нем почти полностью состоят из пессимистических прогнозов и скандалов. О том, что Бразилия не готова к проведению турнира и не успеет подготовиться как следует, говорят и люди, и цифры.
"Футбольный чемпионат мира в Бразилии" – если правильные и хорошие тавтологии существуют, это выражение явно из их числа. Футбол – первое, что ассоциируется с Бразилией у большинства жителей земного шара, после чего поток ассоциаций резко теряет напор и стройность. Если взглянуть на это еще и с экономической точки зрения (с которой Бразилия – одна из крупнейших экономик мира, интенсивно растущая и уже обошедшая по масштабам Россию), кажется даже слегка странным, что идея проводить там чемпионат мира не обсуждается каждый раз при выборе стран-хозяек.
Тем не менее, свой второй мундиаль (первый был еще в 1950 году) Бразилия получила без борьбы – просто потому что осталась единственной желающей его принять. ФИФА тогда открыто заявила, что турнир пройдет в Южной Америке и нигде больше – и довольно скоро об этом пожалела, зарекшись впредь так себя ограничивать. Единственные возможные альтернативы Аргентина и Колумбия решили, что чемпионат пока что не потянут, тем самым поставив Блаттера и компанию в довольно глупое положение покупателя в советском магазине – где, как известно, берут, что дают, и особо не умничают. Позже этот факт сыграл злую шутку с организаторами, превратив их из сговорчивых исполнителей пожеланий ФИФА в своенравных партнеров, у которых на все есть своя точка зрения.
Такой фокус без особых последствий прошел бы в стране вроде Германии или Англии, где проводить чемпионат мира можно хоть сейчас, нужно только праздничные ленточки развесить. Даже если бы главы ведомств переругались вдрызг, рядовому болельщику от этого было бы ни холодно, ни жарко. Однако в развивающейся стране, где к крупному турниру изначально не готов ни один стадион, где требуют капитального ремонта все аэропорты и большинство отелей, где заранее понятно, что любой запланированный проект затянется на год-два и начинать нужно уже сейчас, такой подход чреват крупными неприятностями. Собственно, ровно так и получилось.
Началось все с того, что бразильцы захотели провести турнир в по меньшей мере 12 городах – при официальной "норме" ФИФА в 8, максимум 10. Мол, футбол в нашей большой стране любят так широко и повсеместно, что лишать жителей отдаленных регионов этого праздника никак нельзя. Мы и так уже сократили список с трех десятков до 18 (!) городов, дальше как по живому режем. Все это, конечно, осталось бы лирикой для внутреннего употребления, если бы глава бразильской федерации и по совместительству оргкомитета ЧМ-2014 (что уже само по себе беспрецедентно) Рикардо Тейшейра не был членом исполкома ФИФА и не пользовался расположением Зеппа Блаттера. В итоге Бразилия получила добро на 12 городов, которые были распределены по всей стране, включая отдаленные регионы, состоящие по большей части из малонаселенных амазонских джунглей. Правда, окончательный их список был определен лишь к 2009 (!) году – при том, что официальное решение о проведении здесь турнира было объявлено в 2007 году, а предсказать его можно было уже в 2003-м, когда КОНМЕБОЛ от лица всей Южной Америки поддержала кандидатуру Бразилии.
Все это время бразильские организаторы потратили, вяло обсуждая будущие проекты и источники их финансирования. Вдохновившись обещаниями Тейшейры о том, что при космической популярности футбола в Бразилии все затраты удастся покрыть частными инвестициями, все ждали, когда они наконец появятся. Желающих не появилось, и выяснилось, что 90% затрат ляжет на плечи государства.
Уступка с количеством стадионов тоже оказалась скорее красивой, чем практичной. Зачем она была нужна Тейшейре, понятно: президента Федерации футбола Бразилии выбирают федерации 27 штатов, признательность которых за кусок праздничного пирога не будет знать границ. Но зачем, например, отдаленным городам на дальнем севере страны, вроде Куябы или Манауса, с населением в полмиллиона жителей и командой в 4-м дивизионе, стадионы на 40-45 тысяч зрителей? Даже в столице Бразилии с футболом дела обстоят не очень, местный "Бразилиенсе" прозябает в третьей лиге, но стадион там будет столичного масштаба, на 72 тысячи мест. Уже сейчас понятно, что содержание такого стада "белых слонов" – а такими, по оценкам экспертов, рискуют стать 6 из 12 арен – обойдется недешево.
Но для начала их еще нужно построить: все стадионы ЧМ-2014 либо возводятся с нуля на месте старых, либо кардинально перестраиваются (что, как мы знаем по набирающей обороты эпопее с "Лужниками", зачастую совсем не проще и не дешевле). Все это изначально должно было стоить около $3 млрд. Хотя 9 из 12 арен находятся в частной собственности, их реконструкцию почти полностью финансирует государство – где-то кредитами, где-то безвозмездно. В любом случае, на сегодняшний день ни один из них не готов даже на две трети. Более-менее внятные работы на аренах начались лишь год-два назад и ситуация сейчас довольно прискорбная.
Вторая проблема стадионов – растущие сметы. Например, стоимость нового стадиона "Коринтианс", который должен принять матч открытия, уже возросла втрое. (Нас, конечно, этим не удивишь, и не такое видали, но все же.) По официальным объяснениям, дело в перегретом строительном рынке Бразилии: бум последних лет и так уже мобилизовал все свободные строительные ресурсы в стране, привел к их дефициту и взвинтил цены. Неофициальные объяснения попроще и нам понятнее: коррупция в Бразилии размеров вполне типичных для развивающейся страны, чиновников полно, и все они знают, что такое откат. Подтверждает эту версию беспрецедентная череда увольнений бразильских министров прошлого лета: шесть человек, включая министра спорта и министра транспорта, лишились постов в результате скандалов, разгоравшихся вокруг их побочных заработков.
Еще одно проблемное место в бразильском проекте – аэропорты. Попытка ублажить всех, распределив турнир равномерно по всей площади 5-й в мире страны размером в пол-России, обернулась сложностями и тут. Дело в том, что формат проведения ЧМ-2014 не предусматривает деления на "регионы", которые планируется устроить в России на ЧМ-2018 (хотя поначалу такая идея рассматривалась) – так что командам и их болельщикам придется летать из конца в конец по максимуму. Только вот нынешняя инфраструктура уже давно и хронически перегружена: благосостояние бразильцев довольно быстро растет и летают они все чаще и чаще, а вместо новых терминалов по стране растут цены на авиабилеты. Тем не менее, официальный воз чемпионата мира и ныне там. Как ни говорил два года назад глава оргкомитета, что "приоритетов подготовки к чемпионату мира у нас три: аэропорты, аэропорты и еще раз аэропорты", а степень готовности всех трех этих пунктов очень далека от окончательной. Чтобы как-то решить ситуацию, государство продает важнейшие аэропорты, включая самый большой в Южной Америке аэропорт Сан-Паулу, в частные руки – иначе такой масштаб реконструкции в такие сроки просто не осилить.
В общем, комбинация ощущений, что времени еще вагон и что никто не вправе помыкать суверенной Бразилией, с традиционной недоорганизованностью растянули процесс подготовки к турниру максимально. Например, Закон о чемпионате мира-2014 до сих пор не принят. Он и в парламент внесен всего две недели назад, но и там еще не прошел даже нижнюю палату. Кстати, именно сложности, препятствующие его принятию, стали причиной международного скандала между бразильским оргкомитетом и ФИФА в лице его генсека Жерома Валька. Для нас вся эта история тем интереснее, что скоро она коснется и ЧМ-2018.
Дело в том, что на бразильских стадионах запрещен алкоголь – в любом виде. За то, что там вместо этого не курят марихуану и не нюхают кокаин, никакой Минздрав не поручится (и правильно сделает), но пиво на стадионах "из соображений безопасности" не продают и продавать не планируют. В то же время ФИФА настаивает на том, что на каждом чемпионате мира на всех мероприятиях пиво продаваться должно – но не любое, а Budweiser, производства официального спонсора ФИФА, компании Anheuser-Busch. Настаивает, надо сказать, категорично – в духе "никуда вы не денетесь, все равно будет по-нашему". Обычно этот подход срабатывает – хотя бы потому, что страны-кандидатки на проведение чемпионата заранее соглашаются на такое (и десяток других) правил игры еще при подаче заявки. Бразилия же вроде как замуж за ФИФА не от безнадеги выходила, кто кого облагодетельствовал, еще неизвестно, – так что теперь местный оргкомитет неторопливо выясняет, обещал он что-либо подобное Зеппу Блаттеру или швейцарцу все же послышалось.
Такая же мелкая, но неожиданно принципиальная размолвка возникла на тему билетов. В Бразилии студенты и пенсионеры традиционно покупают их за полцены, предъявив соответствующий документ, – такая вот поддержка малообеспеченных слоев населения. Эту же практику им очень хотелось бы сохранить на мундиале. В ФИФА же резонно рассудили, что значительная часть таких льготников в университете никогда не училась и до пенсии не факт, что доживет, зато благодаря неизвестно как полученным "корочкам" получит одни из самых желанных билетов в футбольном мире вдвое дешевле. Сошлись в итоге на компромиссном варианте: 300 тысяч билетов на групповые матчи по цене $25 будет продано льготникам – студентам, пенсионерам, представителям коренных бразильских племен и даже тем, кто добровольно сдает огнестрельное оружие по программе разоружения населения.
В конце концов Жером Вальк так устал от этой повсеместной бразильской несговорчивости, что в очередном интервью заявил, не выбирая выражений: Бразилии нужен "хороший пинок под зад", чтобы процесс пошел, наконец, нормальными темпами. По ту сторону Атлантики возмутились и обиделись и объявили бойкот ФИФА. Зепп Блаттер за чересчур прямодушного коллегу официально извинился, а сам коллега заявил, что его неправильно перевели с французского (правда, присутствовавшие на интервью журналисты сразу же заявили, что интервью было на английском).
В довершение этой мыльной оперы в лучших традициях бразильского ТВ оргкомитет чемпионата остался без начальника – в отставку с поста его главы и президента федерации футбола подал Рикардо Тейшейра. Глава CBF занимал свой пост больше двадцати лет, был одной из ключевых фигур в ФИФА и зятем Жоао Авеланжа, выдержал за это время десятки обвинений в коррупции, и все равно сохранял полный контроль над футболом в стране. Однако в последнее время скандалов вокруг него стало совсем уж много – всему виной резко ухудшившийся имидж всей ФИФА, за расследование деятельности которой активно взялись британские СМИ.
Не добавила Тейшейре сил и смена высшей власти в Бразилии. Предыдущий президент Лула да Силва предпочитал дружить с местным "хозяином футбола", но сменившая его на посту Дилма Русефф искать компромисс с Тейшерой не стала. С точки зрения убежденной социалистки и поборницы прав простого народа глава федерации был очередным кровососущим олигархом на народной шее. Убедившись, что Тейшейра тормозит процесс подготовки, Русефф попросту отстранила его от переговоров по ЧМ-2014 и начала встречаться с представителями ФИФА самостоятельно. Закончилось все добровольной отставкой когда-то всемогущего 79-летнего президента CBF – не исключено, что она же и стала платой за спокойную старость без уголовного преследования.
Что в сухом остатке? На поверхности – банальное, никакой драмы. Чемпионат мира пройдет в Бразилии – как и планировалось, никто его у нее не отберет. Стадионы построят, аэропорты более-менее наладят, пиво разрешат – все нынешние проблемы так или иначе решатся. Где-то поднажмут сами, где-то тот самый "пинок под зад" обеспечит ФИФА.
Так в чем же тогда проблема, казалось бы? А проблема в том, что уже сейчас ясно, что из-за крайне инертной подготовки и плохого планирования чемпионат мира обойдется жителям Бразилии дороже, чем мог бы, и оставит наследия меньше, чем должен бы. Такое, кстати, здесь уже случалось здесь при проведении Панамериканских игр-2007 в Рио-де-Жанейро – "медиавыхлоп" был отличный, а вот соотношение "цена/качество" всего остального выглядело куда менее радужно.
Вот и на этот раз уже ясно, что стадионы обойдутся куда дороже, – потому что "надо срочно", нужно работать в три смены и вообще "все для фронта, все для победы". Ясно, что значительная часть дорог не будет построена, часть новых электричек не запустится, часть неухоженных пространств не приведется в порядок, – потому что "уже некогда" и деньги уже ушли на другое (включая подорожавшие стадионы). Ясно, что часть инфраструктуры придется заменить временными постройками, которые разберут как только закончится турнир, – потому что они возводятся быстро, позволяют не раздувать и без того распухший бюджет и потому что уже просто некогда продумывать, как сделать рентабельным такой большой аэропорт в таком отдаленном городе.
Не исключено, что ближе к 2018 году все то же самое повторится в России – по крайней мере, черт, роднящих нас с Бразилией, полным-полно. Хотя вообще-то достаточно и одной нашей собственной фишки: мы любим загонять себя в угол и героически оттуда выкарабкиваться, меряя итоговый успех глубиной задницы, из которой удалось выбраться. Сорванная и в последний момент аврально спасенная подготовка к ЧМ-2018 при грамотной подаче будет восприниматься как беспрецедентный успех – по крайней мере, в это как-то без проблем верится.
Самое важное, что нужно понять нам в этой связи: у этой задачи не два варианта ответа – "поражение" и "победа", – а три. Победа может быть полноценной и настоящей, а может быть мнимой, "разборно-сборной конструкцией на 10 тысяч зрительских мест".
