Открывая книгу «Водка & Горбачев», заранее настраиваешься на подробное исследование антиалкогольной кампании середины 80-х годов прошлого века. Кампания эта, по мнению многих, стала одним из стимулов последовавшего в скором времени распада Советского Союза. И уж кому как не Александру Никишину — Директору Национального музея русской водки! — не знать всех подробностей. Тем более что нынешняя книга — часть серии «Тайны русской водки», и не так давно мы обсуждали первую книгу этой серии — «Водка & Сталин». Но, как часто бывает, ожидания не оправдались.
«Я, когда начал писать эту книжку, где-то страниц 50 написанных выбросил, потому что, прочитав, я понял, что делаю то, что делали все практически пишущие на тему сухого закона, на тему "Водка & Горбачев". Это была ярая такая отповедь Горбачеву за уничтожение водки. Неприятное чтение, компромат, как донос какой-то: Горбачев сделал то-то и то-то, и за это его надо распять. И раз пишут так все, то я так писать не буду. Я решил каким-то образом войти в "горбачевскую шкуру", представить себя на его месте. Вот я пришел к власти, я по природе трезвенник, и я считаю, что пьянство — это бич, пьянство — это тормоз, — и как бы я себя вел? И тогда стало совершенно легко. Вот когда ты понимаешь, как действовал бы твой герой в реальных обстоятельствах, ты начинаешь уже совершенно по-другому ощущать реальность того времени. И, в принципе, это книга, которая впервые каким-то образом Горбачева... ну, я не знаю, защищает, обеляет, превращает его из некого мало понимающего в жизни человека в достаточно серьезную фигуру в мире истории водки.
Горбачев не сделал ничего нового по сравнению с тем, что сделали, скажем, наши предки. Эта тема постоянна — водка и попытка ограничить население от чрезмерного употребления, водка как некое зло для определенного количества людей российских. Почему так глубоко ушла в прошлое эта тема, сюжет этой книги? Потому что все, что сегодня происходит, это было: запрещали, ограничивали — и ничего сделать не смогли. И вот, собственно говоря, Горбачев — он как бы жертва незнания, жертва малознания, что же такое водка для народа. И ошибка его не в том, что он ввел сухой закон и стал уничтожать виноградники, сокращать производство, запрещать, а в том, что он до конца, он или его люди не поняли, с чем же они борются. Они думали, что они борются с реальной бутылкой, а на самом деле они боролись с глобальным русским мощным мировоззрением, с русскими нравами. Они боролись с миром, в котором они мало что понимали. А мир русского пьянства... Я так условно разделил книгу на мир русского трезвенничества, к которому принадлежит Горбачева и его команда, Лигачев и прочие, и на мир русского пьянства и попытался взвесить, какой же мир в этой стране более такой солидный и основательный. И, увы, получилось так, что мир русского пьянства богаче, веселее, разнообразнее, и пить намного приятнее и симпатичнее, чем слушать трезвеннические проповеди, даже таких уважаемых людей, как Иоанн Кронштадтский, который своим внушением гигантское количество людей излечит от пьянства.
Меня газета "Московские новости" даже немножко обвинила в том, что это не совсем книга "Водка & Горбачева", а это, скорее всего, тема — самогона. Потому что книга сделана из таких маленьких нарезок, нечто такое сумасбродное, вроде как самогон такой, не чистая водка. Там слишком много сюжетов», — говорит Александр Никишин.
— Я слышал даже мнение о книге, что это не столько книга, сколько такой литературный, извините, самогон, когда вот эти маленькие кусочки текста с кратким подзаголовком, идущие всю книгу, вся книга так выстроена, она, собственно, и не является литературой в таком глобальном смысле слова, а является подбором историй каких-то лингвистических. Ну, действительно, нарезка. Когда в одной главке на нескольких страницах идет перечисление синонимов к слову «выпить»...
— 350 штук.
— Если так, то, действительно, к третьей строчке уже начинаешь нервничать, а к пятой уже чувствуешь себя не вполне трезвым. Такая задача тоже, очевидно, была.
— У меня знаний-то хватает по истории водки, и я мог бы ее писать совершенно по-другому, но я поставил такую задачу — сделать ее понятной и доступной как можно большему количеству людей. Вот эта вот универсализация, когда все маленькими главками, она сделана, конечно, для того, чтобы людям было попроще все это осмыслить. Потому что если бы я ее писал так, как обычно пишутся такие тяжелые исследования, боюсь, что люди бы не продрались. И я нарочито шел на систематизацию такую, простую, — сколько этикеток по поводу названий городов, какие там названия животных в этикетках, списки идут такие, сумасшедшие, поговорки времен Горбачева: «Водка стоит 8,10, 7,12 — колбаса. Кое-то стоит у Горбачева, у народа — волоса». Вот это все не совсем литература, это некая такая систематизация для того, чтобы все-таки провести вот этого анализ, чего же у нас, у русских, больше — тяги к выпивке или тяги к отрезвлению. И оказывается, что, конечно, больше тяги к выпивке, и никуда от этого не деться.
— Вы сказали «систематизация», и мне в голову приходит другое слово — «энциклопедичность» или «энциклопедия». Не так давно мы с вами беседовали о книге «Водка & Сталин», но энциклопедичность в данном случае перевешивает. А вы, как директор Национального музея русской водки, не планируете создать энциклопедию русского пьянства, русской водки, русского... какое угодно слово подберите?
— Да, мы делаем альбом огромный, иллюстрированный альбом «Русская водка. Иллюстрированная история. Том 2». Первый том у нас был выпущен года два назад. Такие фолианты, которые говорят о том, что водка — это очень серьезно, что водка — это не просто выпил и занюхал рукавом, а водка — это, во-первых, красивая история, с посудой потрясающей.
Впервые будет поднята тема, до которой еще и руки-то не дошли, — это тема «Водка и Наполеон». Это не в связи с тем, что французы перепились во взятой Москве, а в связи с тем, что в 1912 году, когда отмечали столетие войны 1812 года, вдруг русский народ стал пить водку под названием «Горькая Наполеонова слеза» с его портретом на бутылке.
— Отсюда два шага до осознания водки как национальной идеи.
— Да. И я очень другого боюсь. Я боюсь, что книги мои будут продаваться и печататься большими тиражами. Потому что моя любовь к водке и страсть найти что-то интересное в этой области, она может сослужить дурную службу для подготовленных мозгов, для простого человека.
— То есть сработать как реклама?
— Сработать как реклама и заставить его пойти и напиться. Поэтому я с удовольствием воспринимаю критику. В общем, не всем эти книги понятны, и не все их будут покупать, и слава богу. Можно очень легко доказать гигантскому количеству населения, зомбировать его, что лучше водки ничего в мире нет, и тогда мы получим то, что получили в результате, скажем, горбачевского правления, — вот это вот осушение, которое привело к криминализации, криминализация до сих пор влияет на нашу жизнь. Первые вот эти нажитые миллионы — это последствия 1985 года. И самая беда в том, что я вот Горбачеву книгу послал, а его советник говорит, что, скорее всего, он мне не даст интервью, потому что его царапнула послесловие в этой книге, где я пишу о том, что если человека простого сейчас спросить, рабочего, крестьянина: "Что ты можешь вспомнить о временах перестройки?" — это мы там, интеллектуалы, можем вспомнить возвращение забытых рукописей, гласность и прочее, а простой человек вспомнит простую вещь, что не было водки. И Горбачева это обидело. А это, кстати, зря, потому что глас народа — глас божий, а с народом все-таки надо уметь общаться и понимать его.
А то, что в народе присутствует это вот желание пить, веселиться, сидеть за столом, произносить тосты, драться, напиваться, — от этого никуда не деться. Это надо или какими-то культурными рычагами регулировать, или смириться с этим. Собственно, пафос книги в этом: Горбачева дал хороший такой посыл, он как бы олицетворяет два мира, борьбу двух миров — пьяницы и трезвенника; и он стоит посередине, и вокруг него я создаю вот эту вот реальность.
Конечно, тема «Тайны русской водки» буквально неисчерпаема! А значит, нам остается ждать продолжения книг Александра Никишина — и ни в коем случае, как того и желает автор, не воспринимать его труды как рекламу национального русского напитка…
Александр Никишин «Водка & Горбачев», серия «Тайны русской водки», «Вся Россия», М. 2007 год
