Эту книжку мало кто прочтет – а жаль. Я даже не знаю, где ее можно сегодня можно достать, оттого вот библиографическое описание: Ахтерберг Г. «Ода Гааге» и другие стихотворения / Пер. с голл., сост., предисл. и примеч. И.Михайловой, А.Пурина. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2007. Геррит Ахтерерг родился в 1905 году. Начал писать стихи еще в 20-е годы, будучи совсем юным учителем в христианской школе маленького городка Опхейсден. Тогда же Ахтерберг впервые попадает в психиатрическую лечебницу; стихи и безумие определили его дальнейшую судьбу. В 1937 году Ахтерберг застрелил свою любовницу (и квартирную хозяйку) Рултье, и ранил ее 16-летнюю дочь Беп (с которой он, судя по всему, был в отношениях того же свойства). Местная газета предположила, что поэт хотел покончить с собой, но револьвер дал осечку. Так или иначе, его отправили не в тюрьму, а в психушку на принудительное лечение. Именно «желтый дом» стал настоящим домом его поэтического дарования; за долгие годы сидения в нем он выпускает 15 книг стихов. Во время нацистской оккупации коллеги по цеху спасли его – и физически, и литературно, а в 1946-м Геррит Ахтерберг женится (оставаясь под контролем психиатров и полицейских) на Катрин ван Баак, за которой ухаживал еще за двадцать лет до того. В 1955 году он, наконец, возвращается к нормальной жизни, но почти все биографы утверждают, что именно после этого Ахтерберг перестает быть собой – в поэтическом, конечно, смысле. Любопытны обстоятельства его смерти: он ездил на машине в Амстердам и, вернувшись домой, в маленький городок Ауд Лейзен, умер от сердечного приступа, не успев выйти из автомобиля. Ему было 57 лет.
Геррит Ахтерберг почти не покидал родины, да и вообще значительную часть жизни провел в замкнутом пространстве. Оттого смерть в железной капсуле автомобиля, который только что мчал его по крошечной стране, тоже похожей на капсулу, кажется символичной. Впрочем, один раз Ахтерберга вывезли-таки за границу; в 1952 году друг отправился с ним на автомобиле на Лазурный берег; после этого (странного для психически нездорового человека) путешествия вышел сборник стихов “Autodroom”. Его составляют удивительные, какие-то «автодрёмные», сонеты; их будто сочинил набоковский герой - то ли Г.Г., то ли протагонист романа “Transparent Things”. Это, конечно, шизофрения, но, шизофрения, безупречно оттиснутая в строгой сонетной форме:
Вода лежит так тихо, как никто,
гладка в часы отлива, что плато,
у побеленных крошечных шато,
сверкая сонно. Колесит авто.
...
Я еду вдоль изогнутых зеркал
и узнаю в себе, чего не знал –
тот реверс, что всегда существовал.
С боков – все те же виды старых рам;
А сердце – лишь одна из амальгам, -
И мы стоим друг против дружки там.
В первой отдельной книге стихов Геррита Ахтерберга, вышедшей на русском языке, - весь “Autodroom”. Здесь же и самая странная вещь, сочиненная бедным сумасшедшим и убийцей – «Баллада о газовщике». Ахтерберг любил писать стихи о людях простых профессий; у него есть своя «Машинистка», «Уборщица», свой «Маклер». В этом он, конечно же, следует за старшим современником, Мартинусом Нейхофом, певцом «утонченной республики моряков и поэтов», одно из лучших стихотворений которого посвящено вагоновожатому. В загадочной «Балладе» ахтербергский газовщик приходит по вызову в некий дом, где встречает некую женщину, затем некий всемогущий Директор отправляет его на новый вызов, а там, на последнем этаже высокого здания, «люди всех народностей и рас» кричат, завидя его, «не верю!»; потом он попадает на заседание совсем уже невозможного «Христианского профсоюза газовщиков», после чего описано его старческое безумие, прозябание в приюте, смерть и похороны. Извращенная странность «Баллады о газовщике» заключается в том, что, несмотря на кажущуюся возможность любой интерпретации, от мистической до фрейдистской, она, на самом деле, полностью закрыта для понимания. Так закрыт для понимания художественно совершенный бред сумасшедшего.
