• Самое трудное время для музыканта – студенчество. Ты уже не талантливый ребенок, которого поддерживают разные фонды, но и не совсем артист, потому что еще нет исполнительской репутации.
• В момент получения диплома в буквально смысле решается судьба музыканта. Кто-то продолжает бороться за свое место на сцене, кто-то находит себя в других жанрах музицирования, а кто-то вообще меняет профессию.
• В оперный театр сегодня очень трудно устроиться. И большую роль играет продюсер, коуч, который может открыть заграничную дорогу.
• Вообще, идеальная перспектива для музыканта - это попасть в зарубежный симфонический оркестр. Для этого желательно иметь гражданство Евросоюза, потому что обычно в вакансиях пишут, что граждане Евросоюза в приоритете.
• Молодому музыканту нужно много работать, показываться, ездить на конкурсы, на мастер-классы, чтобы тебя видели, чтобы ты всех видел, знал к чему стремиться. Запасных вариантов у нас нет, если только музыкальная школа.

Тамара Ляленкова: Сегодня мы знакомимся с новым поколением музыкантов - лучшими выпускниками нестоличных консерваторий, которых собрал в Москве гала концерт Alumni, и попробуем понять, что ждет российскую исполнительскую школу в недалеком будущем.

Своими предположениями, а также личными планами с нами поделятся музыканты Кирилл Кассович, Инна Якушева (Саратовская консерватория), Арсений Мерзлов (Уральская консерватория), Эльвира Авзалова (Казанская консерватория),автор идеи проекта, руководитель Гильдии академического исполнительства Российского музыкального союза пианистка Екатерина Мечетина и пианист, в прошлом - ректор Московской консерватории, Тигран Алиханов.

Тамара Ляленкова: Мой первый вопрос к молодым музыкантам - хотели вы или, может быть, даже пытались поступить в Московскую консерваторию? Потому что долгое время столичные консерватории собирали таланты с просторов всей страны, что собственно и объясняло высокий уровень российскмх исполнителей и их востребованность в мире. Сегодня все происходит иначе - у кого-то просто нет финансовой возможности жить в столице, а кто-то предпочтет обучение за рубежом. Как было с вами?

Арсений Мерзлов: Мне кажется, что у совсем молодых музыкантов, лет в 12-13, практически у всех есть мечта поступить в Московскую консерваторию.

Кирилл Кассович: Дело в том, что в Московской консерватории нет нашего отделения, к сожалению.

Тамара Ляленкова: Да, у вас же баян.

Екатерина Мечетина: Единственная консерватория, где нет факультета народных инструментов.

Кирилл Кассович: Поэтому была идея уехать в Питер, в Российскую академию музыки Гнесиных. Но учился я в маленьком провинциальном городе Нижегородской области, Арзамасе, и мой педагог сказал - поедешь к моему выпускнику, он профессор в Саратовской консерватории. И я нисколько об этом не сожалею.

Тамара Ляленкова: Катерина, вы-то как раз заканчивали Московскую консерваторию. Много гастролируете по России, президент Международного молодежного фестиваля искусств "Зеленый шум", который ежегодно проходит в Сургуте. Вы понимаете, как складывается сегодня судьба молодого музыканта, есть ли для него, грубо говоря, работа?

Екатерина Мечетина: Ну, конечно, понимаю, потому что сама этот путь проходила в свое время. Один из самых сложных жизненных моментов для молодого музыканта - это студенчество. В 90-е годы возникли благотворительные фонды, которые и сейчас активно действуют - фонд Спивакова, Ростроповича и многие другие, которые поддерживают талантливых детей до 18 лет. Как только исполняется 18 - все! Взрослый человек.

И это мое трудное время для музыканта - не совсем артист, потому что еще студент, нет своего имени, исполнительской репутации. Ведь самая главная и сложная задача - завоевать себе имя.

Почему молодые музыканты так любят конкурсы? Потому что это хороший способ показать себя, (хотя психологически это может быть очень драматичная ситуация). А в момент получения диплома в буквально смысле решается судьба. Дальше кто-то продолжает бороться за свое место на сцене, а кто-то находит себя в других жанрах музицирования или вообще меняет профессию.

Эльвира Авзалова: После четвертого курса я прослушалась в Челябинский оперный театр, и меня сразу взяли даже не в стажеры, а в солисты. Такое редко случается, потому что сейчас в оперный театр очень трудно устроиться.

Что касается будущего, то для начала я бы хотела переехать в Москву. Здорово было бы, конечно, петь за границей. Для этого надо чаще прослушиваться в оперные театры и стараться всегда быть на виду. Большую роль нередко играет продюсер, коуч, который может открыть заграничную дорогу. С другой стороны, я закончила колледж как пианистка и всегда себе на хлеб заработаю. Есть и другая перспектива - выйти замуж, нарожать троих детей и сидеть дома.

Тамара Ляленкова: Такие вот перспективы открываются в начале карьеры певицы. С другой стороны, сегодня опера - достаточно сложный жанр для широкой публики. Имеют значение личные идеалы молодого исполнителя?

Арсений Мерзлов: Для меня, наверное, это Рахманинов и Прокофьев.

Тамара Ляленкова: Это такая традиционная, советская еще история. Потому что современную академическую музыку в консерваториях практически не преподают.

Екатерина Мечетина: Более того, в программе Московской консерватории за пять лет обучения ни разу не было ни на одном экзамене обязательного исполнения современного сочинения.

Тамара Ляленкова: Это проблема, потому что современные музыканты иногда не умеют, не могут исполнять современную академическую музыку.

Кирилл, у вас инструмент народный. Каковы ваши собственные предпочтения и насколько они совпадают, скажем, с запросом публики?

Кирилл Кассович: Я много участвовал в конкурсах, а там есть определенный список произведений. Но баянисты все могут играть - и переложения для фортепиано, и переложения больших симфонических концертов. Идеала нет - что попросят, то и буду играть.

Тамара Ляленкова: Тигран Абрамович, мы выяснили, что молодые музыканты растут практически без идеалов и мало знакомы с современными произведениями. Насколько зависит будущее музыканта от того образования, которое он получает? Или это вопрос личного развития?

Тигран Алиханов: Будущее музыканта от образования зависит напрямую. Для того, чтобы начать самостоятельную творческую жизнь, он должен обязательно стать высокообразованным профессионалом. Тут ничего нового не прибавилось.

Другое дело, что образование сегодня исковеркали, как только возможно, и продолжают коверкать организации вроде Минобрнауки, которые в этом ничего не понимает вообще! Полная безграмотность и некомпетентность этого ведомства привела к тому, что от музыкантов, обучающихся в консерватории, требуют того же, что и в энергетическом или, скажем, транспортном ВУЗе.

Тамара Ляленкова: Катерина, начало вашей активной карьеры пришлось на 90-е годы, когда открылось много разных дверей, в том числе в Европу. У вас было турне по Японии, хотя вы еще учились в школе. Студенты, как правило, ехали учиться в Германию или Францию.

Екатерина Мечетина: Да, уезжали туда учиться очень многие.

Тамара Ляленкова: Сейчас возможность выйти в глобальный музыкальный мир для молодого музыканта совсем закрылась?

Екатерина Мечетина: Во-первых и главных - это характер. Убеждена, что это второе после таланта, а может быть и первое! Есть разные стартовые возможности, но не все определяется мерой таланта. У человека может быть таланта чуть боле скромного, но значительно более работоспособного, а главное, фанатично преданного своей профессии, я вижу перспектив гораздо больше, чем у человека, одаренного гениально, но склонного к каким-нибудь вредным привычкам. Такое часто встречается в музыкальном мире.

Тамара Ляленкова: Да, и это мы видим, наверное, на примере китайских музыкантов, которые в Европе потеснили российских исполнителей.

Екатерина Мечетина: Я бы не стала отрицать талант китайских музыкантов, хотя они пока нам кажутся чуждыми, но это временно, я думаю. Потеснили - я бы так оценочно не говорила. Да, они имеют большой успех. Это правда. Когда я еще была студенткой, только начинали говорить: "Вы знаете, в Китае очень популярным становится музыкальное образование. И скоро мы ждем их на международные конкурсы". Сейчас это "скоро" уже наступило.

Тамара Ляленкова: Арсений, вы не боитесь такой конкуренции?

Арсений Мерзлов: В тот момент, когда человек любой музыкальной специальности выходит на сцену, у него нет задачи - сыграть лучше, чище, быстрее, глубже, насыщенней или талантливей, чем кто-либо, в том числе китайцы. А есть сам исполнитель, есть инструмент, что-то в воздухе и зал! И все это взаимодействует. Это какая-то магия. И ради этого мы занимаемся этим делом, прежде всего.

Тамара Ляленкова: Тигран Абрамович, изменилась консерваторская публика – хлопают невпопад, плохо слушают…

Тигран Алиханов: Сказать, что пришла серая толпа - такого сказать нельзя. Люди стали тщательнее разбираться в том, на какой концерт они идут. Кстати, это еще зависит и от цены на билет. Раньше, в наше советское время, он стоил в среднем 3 рубля. Но сказать, что сейчас слушают хуже, чем слушали в 50-е или в 60-е годы, я не могу, хотя есть разная публика.

Тамара Ляленкова: Может быть, слишком много консерваторий в России, и музыкантам дома не хватает работы, а за границей их уже не ждут?

Екатерина Мечетина: Я не знаю - много или мало. Еще есть институты культуры, которые во многом выполняют те же функции. Все зависит от

региона, от учебного заведения. Мне известные учебные заведения, где нет конкурса, где берут всех подряд. Это, конечно, не очень хорошо, но, с другой стороны, это лучше, чем если бы такого учебного заведения в регионе вообще не существовало.

Зато у нас трехступенная система образования, признанная во всем мире: первое звено - ДМШ, среднее звено - 4 года училища или колледжа и вузовское образование.

Тамара Ляленкова: И первая ступень, во всяком случае, давала привычку к музыке, к слушанию музыки. Теперь музыкальные школы стали разборчивее при приеме, на платные занятия родители не всегда соглашаются, и здесь возникает вопрос - куда же выпускники консерватории пойдут работать?

В Москве мы можем увидеть какое-то количество музыкантов, которые учились в консерватории, но зарабатывают деньги на улице или на корпоративах. Это тоже форма исполнительства, однако ее стесняются, и, кстати, нам не удалось найти никого, кто согласился бы об этом рассказать.

С другой стороны, некоторые стереотипы, все-таки разрушаются – трудно было представить в оркестровой яме женщину-ударника, однако сегодня такое возможно. Во всяком случае так решила Инна Якушева, поступая в Саратовскую консерваторию.

Инна Якушева: Вообще, идеальная перспектива - это попасть в какой-нибудь зарубежный симфонический оркестр. Для этого желательно иметь гражданство Евросоюза, потому что обычно в вакансиях пишут, что

граждане Евросоюза в приоритете. На самом деле, самая большая мечта - попасть в Лондонский симфонический оркестр. (Для начала хотя бы просто его послушать, но желательно там еще и работать)

Молодому музыканту нужно много работать, показываться, ездить на конкурсы, на мастер-классы, чтобы тебя видели, чтобы ты всех видел, знал к чему стремиться. Запасных вариантов нет, если только музыкальная школа.

Тамара Ляленкова: По-прежнему живы мечты о Лондонском оркестре. Катерина, что-то поменялось принципиально в организации, в продюсировании молодых музыкантов, начиная с 90-х?

Екатерина Мечетина: Конечно! Самый простой и близкий мне пример - родная Московская филармония, которая около 10 лет назад запустила многоступенчатую программу поддержки молодых талантов. Первая ступень "Дебют"- возможность выступить в камерном зале Московской филармонии. Он совсем маленький - всего 100 мест, но там самая филармоническая публика. И что очень важно, туда приходят внутренние наши критики, которые смотрят на молодого музыканта оценивающим взором и решают - перспективен ли он, дать ли ему возможность выступить с оркестром. Если - да, то он переходит на следующий этап программы "Молодые таланты". И это уже возможность выступить с лучшими московскими оркестрами, как правило, с молодыми дирижерами и показаться в сборном концерте, где участвуют два или три солиста-инструменталиста.

Следующий, завершающий, этап называется "Звезды XXI века". Это уже гастроли по стране, активное выступление с оркестрами. Таким образом музыканты постепенно встраиваются во взрослую филармоническую концертную жизнь, в том числе гастрольную. Ну, а после "Звезд XXI века" они становятся солистами филармонии без всяких молодежных приставок.

Тамара Ляленкова: Получается так, что современная исполнительская школа в России повторяет то, что было прежде, включая систему поддержки и конкуренции. Другое дело, что возможностей для трудоустройства выпускников консерваторий становится все меньше – как дома, так и за рубежом.