Программу ведет Кирилл Кобрин.
Кирилл Кобрин: Выдвижение новых обвинений против Михаила Ходорковского совпало по времени со слухами и разговорами о его грядущем возможном освобождении по амнистии или на основании нового закона. Насколько обоснованны эти слухи? В чем подоплека новых обвинений против опального олигарха? Эти вопросы мой коллега Андрей Шарый задал известному московскому политическому эксперту, сотруднику Центра Карнеги Алексею Малашенко.
Алексей Малашенко: Если исходить только из экономических обвинений, то все уже было сделано, все было проделано, а те обвинения, которые выдвигаются сейчас, они, в общем-то, повторяют, в чем он уже обвинялся. Поэтому, естественно, возникает вопрос, в чем подоплека. Подоплека может быть, по-моему, только политическая.
Андрей Шарый: Почему именно сейчас тогда и кому это выгодно?
Алексей Малашенко: Очень хороший вопрос. Последние недели, может быть даже последние месяцы, постоянно упоминалось то, что, возможно, он будет освобожден, что, возможно, будет принят Думой новый закон, по которому он может быть освобожден. Начались так же разговоры о том, что у нового президента, не исключено, есть какое-то особое мнение. Во всяком случае, тема дебатировала таким образом, что возникало такое ощущение, что освобождение Ходорковского вещь достаточно реальная. Похоже, что после вторичного выдвижения обвинений этот вопрос, скажем, почти закрыли. Я, почему говорю, почти? Потому что наше государство вообще непредсказуемо и судят у нас не по закону, а по совести. Но кто определяет совесть, это мы прекрасно понимаем. Те люди, которые принимают это решение, или тот человек, который принял это решение, он однозначно хочет показать, что принципиально ничего не изменится, несмотря на разговоры о возможных дебатах - даже дебатах - на телевидении, несмотря на возможность более откровенного высказывания своего мнения. Есть вещи, которые никогда не будут трогаться.
Андрей Шарый: Дмитрий Медведев только однажды, если мне не изменяет память, высказался о судьбе Михаила Ходорковского, в ответ на вопрос зарубежного корреспондента он ответил, что Ходорковский на общих основаниях может просить амнистию так же, как и любой российский заключенный. Как вы считаете, тот самый человек или группа людей, о которых вы говорите, это люди в окружении самого Дмитрия Медведева или, может быть, выдвижение обвинений против Ходорковского - это следствие борьбы в силовых структурах российских?
Алексей Малашенко: Я думаю, что, прежде всего, это следствие борьбы в силовых структурах. Но я думаю, что это еще та позиция, которая, во всяком случае, сегодня, отражает мнение Путина, прежде всего, мне лично кажется. Но для самого Медведева проблема Ходорковского за решеткой или не за решеткой, она, видимо, не так остра. На сегодняшний день преобладают те, для кого это имеет принципиальное значение.
Андрей Шарый: А вам политика президента Медведева кажется более либеральной, чем политика президента Путина?
Алексей Малашенко: Откровенно говоря, я пока не вижу этой политики. Я вижу некую даже не реакцию, а некое желание соотнести позиции Путина и позиции Медведева. Я вижу некоторые нюансы. Естественно, что для России некоторые нюансы имеют очень большое значение. Право дело, очень трудно сказать, ответить на вопрос, а что Медведев, он только-только разгоняется в своей собственной позиции или это будет такая постоянная ситуация, что и у Путина, и у Медведева абсолютно одинаковые подходы. Есть какие-то нюансы. Вот за рамках этих нюансов это будет выходить или нет? Пока что никто не знает. Если почитать нашу прессу, то обсуждаются именно нюансы, а не подходы, потому что пока что подход все-таки, с моей точки зрения, один.
Андрей Шарый: Вы говорили о слухах, о возможном освобождении или амнистировании Михаила Ходорковского. Действительно такие слухи были. Получается сейчас, что никакой почвы для того, чтобы сделать такие выводы, не было. Или все-таки, вы считаете, что что-то там, какая-то гирька новая появилась, она была брошена на весы и вот новые обвинения?
Алексей Малашенко: Я думаю, что самая главная почва - это появление самого Медведева в качестве президента. Когда приходит новый человек, я бы сказал, с несколько иным выражением лица, иными интонациями, то, безусловно, появляются вот такие слухи. Это совершенно естественно. Это, кстати говоря, характерно не только для России, но и вообще для общества, для любого государства, где сильны авторитарные тенденции и где очень много зависит от личности их исполнителя. Но у меня такое ощущение, что этот процесс появления слухов, он идет волнообразно. Скажем, месяц назад они достигли какого-то своего пика, апогея, еще чего-то, потом они пошли вниз. Вот сейчас будет очень любопытно посмотреть, как будут комментировать, в том числе люди, приближенные к верхам, вот эту ситуацию, будут ли они делать упор на некие различия или все-таки опять пойдет разговор, что все мы едины, как никогда.
Андрей Шарый: Вы возьметесь предсказать судьбу Михаила Ходорковского? Он полностью отсидит свой срок?
Алексей Малашенко: Если я буду говорить, как ваш собеседник, то, конечно, хотелось бы, чтобы он вышел. Если бы я поставил себя на место Медведева, что невозможно, я бы все-таки занимал такую умеренную позицию, постольку, поскольку Ходорковский никакой угрозы для него не представляет. А вот если бы я был нашим вторым президентом, я бы тысячу раз подумал, прежде чем его выпускать на волю. Потому что вспоминается концовка одного анекдота, который завершался такой фразой: он слишком много знал. Услышать это из его уст, огромная часть элиты в этом не заинтересована.
